Алла Демченко - Александра: Жизнь и судьба Страница 17

Меж лопатками кололи тоненькие иглы. Господи, пусть все будут дома. И, словно услышав беззвучную просьбу, дверь внезапно открылась и в дверном проеме показалась довольно пожилая женщина.

— Добрый вечер! Мне нужна Васильева.

— Верочка? Ой, что я говорю. Да, вам вероятно Татьяну? — чуть помедлив, пытаясь припомнить лицо незнакомой посетительницы, уточнила хозяйка. — Заходите. Что ж в дверях то стоять?

В лицо Александре повеяло бедностью. Всматриваясь в темноту длинного пустого коридора, Саша последовала к открытой двери в комнату, откуда доносился шум работающего телевизора.

— Присаживайтесь, где вам удобно. Может чай, кофе? На улице холодно.

— Если можно, то лучше чай. Боюсь, после кофе, не усну. Кстати, меня зовут Александра. Можно просто Саша.

— Ольга Семеновна.

В ярком свете огромной гостиной, Ольга Семеновна оказалась не такой и старой. Просто лицо, от житейских испытаний, выпавших на долю, рано состарилось.

— Извините, я вас не припоминаю. После смерти Верочки памяти совсем нет. Вы меня извините.

— Я не была подругой вашей дочери. Мы даже не были знакомы. Я… из службы социальной помощи.

Это было первое, что пришло на ум. В тот момент Саше казалось, что социальная помощь именно то, в чем нуждается эта семья.

— Я новый сотрудник. Просматривала все адреса своего района за последние два года. Васильева есть в списке. Только не понятно, получала она социальную помощь или нет. Собственно, я и пришла это уточнить. Только простите меня, я не знала, что вашей дочери нет.

— Ну, что вы деточка, вашей вины ни в чем нет. Странно, что Верочка просила помощь, а я и не знала. Хотя теперь уже не важно, — смахнув непрошеную слезу, Ольга Семеновна направилась на кухню.

— Верочка была поздним ребенком. Считай, подарок судьбы.

Ольга Семеновна отпила чай. Было видно, что она не смирилась со смертью единственной дочери до сих пор. Самое страшное наказание или распоряжение судьбы — родителям пережить своих детей. И говорила она так, словно дочь была жива.

— Верочка росла доброй, спокойной девочкой. Садик, школа с отличием, потом пединститут, который и мы с отцом окончили. Тоже с отличием. Работа. Все как в большинстве семей. Правда, начали переживать о замужестве. Женихов у Верочки не было. Все больше коллеги. Друзья. А что б замуж позвать — таких и не было.

Да, с этим сложнее. И даже не в том, что бы замуж позвали, а что б душа лежала к человеку, тянулась. Саша поймала себя на мысли, что не слушает Ольгу Семеновну, опять думая о Стрельникове.

— …Дима, конечно, не был красавцем. Знаете, такой серенький, невзрачный. Вот муж мой покойный, тот был красавцем. Верочка тоже — вся в него, зять — обычный. Если б знать, что так еще и Верочку обидит. Может, не стоило б и вовсе замуж выходить. Да, что теперь говорить.

Дмитрий Ярославский преподавал в школе рисование. Не красавец и не герой. Но о ком мечтать, работая в женском коллективе? Через год Вера и Дмитрий тихо поженились, а еще через год появилась на свет девочка, в которой молодые родители души не чаяли — Татьяна. Как еще могла назвать свою дочь преподавательница русской литературы. Конечно — Татьяна. Тата. Соседи говорили, что над семьей ангелы летают.

Развал Союза нарушил привычный уклад советских людей. Зарплату задерживали, на деньги, которые получали учителя, прожить молодой семье с маленьким ребенком — нечего и думать. Ярославские еле сводили концы с концами. Когда стало нечем платить за съемную квартиру — переехали к родителям Верочки.

Перемены, как гром среди ясного неба, наступили внезапно.

В тот день Дмитрий задержался на работе. Когда совсем стемнело, Верочка позвонила в школу дежурному, но оказалось, что Дмитрий Николаевич давно ушел, сразу после уроков, даже кружок отменил. Не зная, что думать — обзвонила знакомых. Выпила валерьянку и собралась звонить подруге, как на пороге появился Дима. Первый раз, за последнее время, муж был весь сияющий и какой — то оживший. Оказалось, что Дмитрий, даже не посоветовавшись, уволился со школы и устроился работать к институтским друзьям, которые, на свой страх и риск, открыли маленькую частную фирму, предлагавшую дизайнерские услуги.

В момент прихода Ярославского фирма была скорее фирмочкой, не сулившей хорошего заработка. Состояла из штата взаимозаменяемых работников. Тот же генеральный директор был по совместительству и главбухом, и оформителем витрин. Девочки и заказы принимали, и чертили на ватмане проект реконструкции интерьера. Только благодаря лояльным ценам и держалась на плаву.

В семье разгорелся первый серьезный скандал. Васильевым было стыдно, что зять позорит высокое имя учителя, рисуя всякую белиберду, как выразился тесть, в ночных клубах и дискобарах. Тьху, ты! Стыдоба, да и только! Но молчаливая, покладистая Верочка оказалась на стороне мужа. Она, как никто другой, знала характер Ярославского: уж если задумал — будет стоять на своем. На хлеб хватало — и то хорошо.

В первый год Ярославский почти не бывал дома. Днями пропадал на работе, а ночами просиживал в интернет кафе.

Заказы поступали изредка. Но ведь не зря подмечено: вода камень точит.

Откуда в провинциального Ярославского проявилась менеджерская жилка, никто не знал. Да и слова такого — «менеджер» Ярославский тогда и сам не слышал. Почти фантастическое умение найти клиентов, продать услуги, обойти конкурентов, казалось, было в его крови. Через пару лет фирмочка, арендовавшая подвальное помещение, превратилась в солидную фирму с несколькими филиалами в Подмосковье. В семье появились не просто деньги, а большие деньги.

И все было хорошо, если б…

Нелли появилась в жизни Ярославского как — то очень внезапно и почти не реально. Дмитрий Николаевич никогда, даже в молодости, не пользовался особой популярностью в женщин. Да и сам относился к ним спокойно. Правда, были пару раз ничего не значащие командировочные романчики. Но место в сердце прочно занимала добрая и надежная Верочка. Любви между супругами давно уже не было. Но с Верочкой связывало чувство уютного дома, привычка. Верочка всегда была поддержкой и опорой. Она исправно вела домашнее хозяйство, воспитывала дочку, преподавала свою литературу, получая при этом копейки, и старалась не замечать редких слабостей мужа. Сколько раз уговаривал Ярославский жену бросить никому не нужную работу. Но разве могла Верочка представить свою жизнь без учеников, без доски и тетрадок с малограмотными сочинениями, за проверкой которых засиживалась до полуночи?

Нелли обратилась в фирму для оформления интерьера зимнего сада, но с условием, что Ярославский сам лично посмотрит и определит объем работы. Дмитрий Николаевич уже и забыл когда сам лично выезжал на объекты. Для этого был целый штат сотрудников, но устоять перед Нелли не смог. При одном только взгляде на женщину его бросило в жар.

Ночью, после встречи с Нелли, Ярославский долго не мог уснуть, ворочаясь в постели. Воображение предательски рисовало женщину в его объятьях. На утро Ярославский принял решение съездить и посмотреть место будущего сада.

В тот день он первый раз не вернулся домой на ночь. Наговорил Верочке что- то о ЧП, о халтуре на новом объекте и, предвидя вопросы жены, быстро отключил телефон.

Связь на стороне была видна не вооруженным глазом всем, кроме Верочки. Дмитрий Николаевич сбросил вес, от чего сразу помолодел, даже вытянулся, словно подрос. Спать ложился в кабинете, ссылаясь на кучу работы. И, действительно, сидел допоздна за бумагами. Шумел на Тату, если та заходила в кабинет. Иногда Ярославскому казалось, что Верочка все знает и молчит, и от этого становилось стыдно. Стыдно от предательства женщины, хлопотавшей на кухне, но отказаться от взбалмошной, веселой Нелли не было никаких сил. Стоило прикрыть глаза, и появлялась Нелли в коротком светящемся насквозь халатике. Может со временем страсть и улеглась бы, но в период накала Нелли поставила вопрос ребром: или жена или она. Делить Ярославского Нелли ни с кем не собиралась.

Уход из семьи дался Дмитрию легче, чем он предполагал. Никаких истерик не последовало. Верочка, как, оказалось, давно была в курсе бурного романа. Спасибо подругам! И к разводу была готова, хотя в душе до последнего надеялась, что муж образумится и все будет по — прежнему.

Развода не было. Ярославский забрал вещи и переехал к Нелли. «Пусть все будет так, как есть, — рассудила Верочка и не стала настаивать на разводе».

Бывшей семье остался загородный дом, машина и приличное ежемесячное пособие. Верочка вначале отказывалась от дома, предлагая купить небольшую квартиру в городе. Ярославский был категорически против переезда в загазованную Москву, пусть даже бывшей, но, все же, семьи.

В учительской коллеги с упоением судачили о Верочке. Уход Ярославского к любовнице породил массу сплетен в женском коллективе. Одни сочувствовали, другие — радовались, что неблагополучие в семье не только у них одних. А потом нагрянула неплановая проверка и сплетни переключились на другую тему.