Иван Жагель - Страна игроков Страница 17

Какой-то датчанин, – симпатичный, белокурый гигант, – курировавший в своем посольстве вопросы сельского хозяйства, долго не отпускал Реброва. Он вообще был немного приторным: вначале очень удивился встрече с русским журналистом, словно они находились не в России, а, скажем, в Южной Африке, а затем стал подробно излагать, как надо организовать сельское хозяйство на просторах бывшего Советского Союза.

С трудом вырвавшись из лап занудного датчанина, Виктор теперь уже сам чуть ли не до смерти замордовал подвернувшегося под руку немца, рассказывая о перспективах экономических реформ в России. Чрезвычайно смущенный этим обстоятельством, Ребров уже собрался было перейти в категорию затворников, но, отыскивая укромное местечко, он чуть не выбил стакан из рук высокого, худого мужчины лет тридцати пяти, умудрившегося к этому возрасту почти полностью облысеть. Не переброситься в такой ситуации парой фраз было бы просто невежливо.

– Пустяки, – принял извинения незнакомец. – Кстати, если не ошибаюсь, я вас видел на днях в Министерстве финансов? По-моему, во время пресс-конференции об итогах переговоров России с Международным валютным фондом… Или это было раньше…

Говорил он на правильном русском языке, и только легкий акцент выдавал в нем иностранца.

– В Министерство финансов я хожу как на службу, но деньги получаю в другом месте. Я – журналист, работаю в «Народной трибуне» и пишу, как правило, об экономических проблемах. – Виктор назвал свои имя и фамилию.

– Энрико Берлуччи, – слегка поклонившись, представился в свою очередь иностранец. – Пресс-атташе итальянского посольства. Кажется, недавно я читал вашу статью. Что-то о новой русской партии предпринимателей.

– О союзе… Эта организация называется «Союз молодых российских предпринимателей». Думаю, у него хорошее будущее… – уже привычно начал Ребров.

Итальянец заметно поскучнел.

– Бросьте, – с грубоватой и в то же время располагающей прямотой сказал он, – вы же говорите не со своим главным редактором. Я и сам многое придумываю, когда пишу отчеты в наше министерство иностранных дел. Дипломаты, как и журналисты, должны уметь создавать сенсации, если их нет. Иначе наше начальство будет думать, будто мы не способны доставать ценную информацию. Признайтесь, вы не очень сдерживали свою фантазию, когда писали об этом Союзе предпринимателей? А?

– Значит, я не очень вас разочарую, если не буду намекать, что нахожусь в приятельских отношениях со всеми членами правительства и знаю все важнейшие государственные секреты? – поинтересовался Ребров.

– Наоборот! Своей откровенностью вы меня даже заинтриговали, – с жаром заверил его Энрико Берлуччи. – Вот что, приходите ко мне в пятницу вечером в гости. Я иногда устраиваю у себя дома небольшие приемы.

– Надеюсь, на деньги посольства? – спросил Виктор.

– А есть какая-нибудь разница в том, на чьи деньги я угощаю?

– Да.

– Какая? – настороженно поднял брови итальянец.

– Если на деньги посольства, то тогда я смогу больше выпить, не опасаясь разорить вас.

– Давайте ваш телефон, – рассмеялся Берлуччи. – Я вам еще позвоню, чтобы подтвердить приглашение.

– А кто у вас обычно собирается? – на всякий случай решил поинтересоваться Ребров.

Впрочем, у него возникли и другие вопросы. Он никогда не бывал в гостях у иностранных дипломатов, поэтому не представлял, как туда стоит одеваться и надо ли брать бутылку вина, что он всегда делал, направляясь на вечеринку к друзьям.

– Кто у меня бывает? Да все люди простые… те же, что и здесь: дипломаты, чиновники, журналисты, – заверил его итальянец. – Самый непредсказуемый и опасный человек в моем доме – это домработница. В свое время мне ее навязали в вашем управлении дипкорпусом, которое распределяет жилье для иностранных дипломатов. И я подозреваю, – тут он перешел на театральный полушепот, – что она – старый агент КГБ. То есть теперь это называется у вас ФСБ – Федеральная служба безопасности.

– Почему же вы не смените домработницу? – удивился Виктор. – Ведь сейчас уже не советские времена и вы, наверное, можете подбирать людей по своему усмотрению.

Итальянец саркастически хмыкнул, давая понять, что на то существуют очень важные причины:

– Эта женщина обслуживала всех моих предшественников, которые жили в этой квартире и работали в итальянском посольстве. Она прекрасно изучила итальянскую кухню. Не исключено, что она даже проходила специальную кулинарную подготовку в КГБ. Как же можно бросаться такими специалистами?! Тем более что я люблю хорошо поесть.

Это признание в грехе чревоугодия как-то не очень вязалось с тощей фигурой итальянца.

– Значит, я могу быть уверен, что после посещения вашей квартиры я попаду под надзор ФСБ? – с надеждой спросил Ребров.

– Стопроцентной гарантии дать не могу, – начал оправдываться Энрико Берлуччи, – но вероятность очень большая.

– Вы соблазните кого угодно…

Уже поздно вечером, добираясь домой на своей «Ладе», давно заслужившей покой на какой-нибудь заросшей тенистыми деревьями загородной свалке, Виктор в очередной раз раздумывал о превратностях судьбы. «Еще две-три таких статьи, – усмехнулся он, – и мне в ближайшее время не придется ужинать в одиночестве». И еще его мучило чувство вины.

На следующий день, выбрав момент, он сказал Стрельнику:

– Вынужден признать, что ты был прав. После публикации переписанной тобою заметки я буквально пошел по рукам.

– Советую провериться на СПИД, – недружелюбно пробурчал его сосед.

– Меня просто затаскали по различным приемам.

– Зачем ты мне все это говоришь? – оскорбился Игорь. – Все равно теперь я еще не скоро поверю в людскую благодарность. Ступай лучше с богом… – всепрощающе махнул он рукой.

4

Энрико Берлуччи, как и обещал, позвонил Виктору в редакцию и, подтвердив приглашение, назвал свой адрес.

Итальянец жил на Кутузовском проспекте – там же, где и большинство других сотрудников иностранных посольств в Москве. Еще в конце шестидесятых годов в этом районе столицы построили несколько домов специально для дипломатического корпуса, которые, впрочем, выглядели достаточно убого, так как к этому моменту в советской архитектуре окончательно восторжествовал принцип социального равенства, безжалостно отвергавший любые излишества и украшательство.

Когда Ребров поднимался на лифте, он подумал, что подъезд иностранца ничем не отличается от подъездов в его доме. Для полной идентичности здесь не хватало только различных похабных надписей на стенах и запаха мочи.

Дверь Виктору открыла маленькая, строгая женщина, глаза у которой были такими же бледно-серыми, как и платье. Зато ее крохотный кружевной передничек сиял ослепительной белизной.

– Проходите, – слегка поклонившись, сурово сказала она, словно приглашая попрощаться с покойником.

Прихожая была узкой и тесной, зато гостиная оказалась очень просторной. Чтобы добиться привычных на Западе жилищных стандартов, здесь объединили несколько комнат из двух смежных квартир, о чем свидетельствовало множество выступов и ниш.

Впрочем, итальянцу удалось превратить этот недостаток в преимущество: изломанное пространство давало возможность создать в гостиной немало уютных уголков, украшенных различными оригинальными вещицами – гипсовой копией торса античной скульптуры, старым окованным железом сундуком, на котором стоял суперсовременный телевизор, креслом-качалкой, тремя различными по величине духовыми инструментами, очевидно украденными в каком-то заводском оркестре и проданными иностранцу по дешевке на Арбате, где все зарубежные гости российской столицы обзаводятся сувенирами. Во всем этом наборе симпатичных, неожиданных вещей чувствовался тонкий вкус, который нельзя воспитать, а который можно только впитать, посещая с раннего детства соборы с росписями Микеланджело и гоняя мяч вокруг фонтанов Бернини.

Плоский, как сушеная рыба, Энрико Берлуччи стоял с кем-то у окна, но, увидев нового гостя, извинился и направился к Виктору.

– Добрый вечер! – темпераментно поздоровался он. – Вы легко нашли мой дом?

– Да, и хотите, я вам открою секрет, как мне это удалось?

– Очень интересно!

– У домов простых российских граждан нет постов милиции.

В этот момент к ним приблизилась суровая домработница и спросила у Реброва, что он будет пить.

– Пиво, – сказал Виктор и, когда женщина отошла, поинтересовался: Это и есть ваш персональный агент ФСБ? Ну, которым вы меня пугали?

– Напрасно иронизируете, – не поддержал его веселья Энрико Берлуччи. Лично я и в самом деле ее очень боюсь. Недавно ко мне приезжала моя невеста – поверьте, божественное существо, – он закатил глаза, – я сам себе завидую. Однако домработница заявила, что в гостях у меня бывали женщины и получше.