Клубный маньяк - Иван Юрьевич Коваленко Страница 18

— Какой есть.

Район настолько дорогой, что в этих домах почти никто не живет. «Пустой квартал» — так еще называют эту часть Москвы между Остоженкой и набережной Москвы-реки. Когда-то там были обветшалые постройки XIX века, но почти все их снесли, а на их месте построили стильные многоквартирные особняки, которые проектировали лучшие российские архитекторы и западные бюро. Задумка проекта: создать внутри Садового кольца европейский квартал — никаких высоток, только самые современные и самые красивые дома, максимум пять-десять этажей. Однако сначала грянул мировой кризис 2008 года, затем санкции 2014-го, а затем ситуация только ухудшалась. В результате сотни дорогущих квартир остались либо не купленными, либо их купили только те, кто рассчитывал их перепродать, но при экономическом спаде сделать это без убытка оказалось невозможно. В общем, кто-то там, в Молочном, Бутиковском и Хилковом переулках, живет, но в целом это пустые улицы и едва ли наполовину заселенные дома. Конечно же, у всех сверхдорогие автомобили.

— А откуда у вас столько денег? — перевела тему Варвара.

— Если вы еще не посмотрели мою налоговую отчетность, то денег на квартиру внутри Садового у меня нет. Но есть отец. И квартира оформлена на него.

Ах, вот оно что. Вот откуда вся эта легкость. Человек не пожил в реальной жизни. Штамп, конечно, но Тимофей всегда осторожно относился к людям, у которых изначально «все есть». Неправильно, конечно, так рассуждать, но что поделать.

— Хорошо, — ответила Варвара. — Мы попросим вас никуда не уезжать из города ближайшие несколько дней. Вас ни в чем не обвиняют, но, возможно, нам понадобятся ваши показания.

Варвара словно «выключила» допрос. Впрочем, Тимофею было понятно почему: «мертвый район» сплошь напичкан камерами. Если Булгаков врет — данные изобличат его. Варвара уже что-то писала в смартфоне: скорее всего, просила свою бригаду помочь с данными по видео из района. Но они совершенно точно подтвердят слова красавца-айтишника. Он же прекрасно знает про камеры и не стал бы врать, понимая, что его слова будет легко проверить. Жилые комплексы в Молочном переулке — это не ночные клубы. Записи из таких мест не пропадают. А если их вдруг не окажется, то полиция с этим разберется, и Булгаков будет задержан. В общем, если оценивать все факторы и ощущения, то они действительно приехали не по адресу.

— Скажите, — спросил Тимофей, пожимая Борису руку, — а когда вы в клубе, то смотрите по сторонам? Обращаете внимание на что-то, что не касается непосредственно вас? Ну, скажем, если бы кто-то с кем-то конфликтовал или вел себя подозрительно, вы бы заметили?

Булгаков задумался и выглядело это искренне.

— Не знаю. Однажды я был свидетелем драки, но на такое сложно не обратить внимание. Иногда видно, что кто-то пытается с кем-то познакомиться и делает это неуклюже. Однажды я даже попросил парня отстать от девушки. Но, честно говоря, на техно-вечеринках людям нет дела до других — все и правда думают только о себе.

— А если, допустим, вы бы пришли в клуб найти себе подружку. Как бы вели себя? Как бы наблюдали, как бы искали «ту самую»?

Булгаков рассмеялся:

— Я бы не стал делать этого в клубе. Понаблюдать, конечно, можно, но это сложно. Во-первых, чаще всего на самом танцполе ничего не видно, и чтобы разглядеть человека, нужно подойти к нему вплотную. А в чилаут-зонах, то есть там, где не пляшут, а отдыхают, как правило, сидят компаниями, сообществами, которые уже сформировались. Да и вообще, поодиночке на вечеринки мало кто ходит. Короче, найти жену в клубе — это не вариант. Только если это не предначертано свыше.

Отец и его сын-дурак

Леонид Викторович Булгаков, 64 года. У него есть все — деньги, успешный бизнес и счастливые дети. Но ловушка человеческой жизни такова, что именно успешный бизнес все портит. Начни он выбирать девиз своего существования, то им могла бы стать песня «Ни минуты покоя», по крайней мере, именно в таком ритме проходили его дни.

Леонид Викторович Булгаков давно понял, что со временем многие вещи из «каркаса» счастливой жизни становятся ее «клетью». По крайней мере, сам для себя он знал: выходных дней у него нет, звонки по важным вопросам могут раздаваться в любой момент. А чем сложнее экономическая обстановка в стране, тем чаще приходится сталкиваться с ситуациями, когда вопросы нужно решать быстро.

Но сегодня у него было замечательное настроение. Он ехал с водителем из своего подмосковного дома в город. Накануне его младшая дочь Яна сообщила, что выходит замуж. Он хорошо знал жениха — молодой человек, который учился с Яной в институте и еще на втором курсе покорил ее сердце. Оба друг для друга, судя по всему, были первыми. Для него, как для отца, это была мечта. Правда, он хорошо знал свою дочь — она осторожна, и именно поэтому ее отношения с молодым человеком долго не перетекали в брак. И именно поэтому Леонид Викторович в глубине души ждал момента, который, как ему казалось, обязательно настанет — молодые вскоре расстанутся. Время сейчас такое: все молодые влюбляются, и все расстаются.

Но накануне оба приехали к нему в дом, в руках у каждого по букету цветов, на лицах — улыбки. «Папа, мы хотим попросить твоего благословения на брак», — произнесла Яна. «Леонид Викторович, я люблю вашу дочь и хочу нести за нее ответственность до конца своих дней», — сказал следом будущий зять. И в этот момент Леонид Викторович прослезился. Наверное, нужно было отпустить какую-нибудь шутку, что-то сказать, а может, прижать к себе обоих, но вместо этого он дал волю чувствам. И только после этого обнял молодых. Причем сначала он обнял именно его — будто хотел таким образом выразить свою сердечную мужскую солидарность и благодарность за сбывшуюся мечту. И только после этого сказал: «Вы знакомы уже шесть лет. Я ждал этого дня. И благословляю вас на брак. Я доверяю вам обоим: тебе — как дочери, а тебе — как человеку, которому моя дочь готова отдать свою жизнь. Брак — это тяжело, но, в первую очередь, это большое подспорье, если вы правильно будете друг к другу относиться».

Вот так и сказал. Прозвучало как небольшая проповедь, но он знал, о