Сергей Донской - Матерый Страница 19

- Ты же на себя целую кадку воды извела! - резонно заметила Эллочка, окуная кисточку в малиновую краску. - Я уже не говорю о косметике.

- Правильно, что не говоришь. Это тебя абсолютно не касается.

Тошка, встревоженный нехорошими нотками, зазвучавшими в хозяйских голосах, заюлил и попытался лизнуть Людмилу в колено, но она отпихнула его ногой. Эллочка, обидевшись за пуделька, присела, обняла его и заявила:

- Ты поезжай, а я остаюсь. С Тошкой.

- Не выдумывай! - прикрикнула на дочь Людмила. Потом, сообразив, что лучше действовать хитростью и лаской, улыбнулась так широко, словно приготовилась начать свою информационную передачу "Панорама".

- Эльчонок, я уже сыта Во горло этой дачной жизнью. Мне здесь себя совершенно нечем занять.

- А ты бы брала пример с меня. Лично я грядки прополола и полила. Малину собрала. Веточки подрезала. Кто-кто, а я не лентяйничала!

Людмила посмотрела на дочь так, словно собиралась наградить ее пинком, как Тошку, но вместо этого заискивающе хихикнула:

- Ты у меня умница. И, знаешь, в твоем рисовании наметились явные сдвиги. Вот эти тучки, наплывающие на солнце, прямо как настоящие.

- Это птицы, а не тучки, - вздохнула Эллочка и с обреченным видом принялась собираться. - Ты совершенно не умеешь подлизываться, мамочка.

"Думаю, что как раз это у меня получается лучше всего, - неожиданно подумала Людмила. - Подлизываться, обманывать и кривить душой".

Это было не самоосуждение, а констатация факта.

Меняться Людмила не собиралась. Слишком уж ей нравилось рисковать, изменяя мужьям и любовникам. Некоторые люди вызывают приток адреналина в крови прыжками с парашютом, а Людмиле для ощущения восторга было достаточно спланировать в очередную постель. Да и вообще ее забавляло, что доверчивый Руслан готов сдувать с нее пылинки, не подозревая, что к его развесистой супружеской короне прибавляются все новые и новые отростки. Ими Людмила награждала мужа просто так, для полноты ощущений. Слишком бурной выдалась у нее молодость, чтобы получать наслаждение от размеренного секса на брачном ложе.

Вот и теперь ее преисполняло предвкушение чего-то новенького, остренького. Потому что перед ее глазами до сих пор стояли узкие бедра утреннего незнакомца, обтянутые линялыми джинсами.

- О чем ты все время думаешь? - недовольно поинтересовалась Эллочка, когда они двинулись в направлении дома.

- Я? - Глаза Людмилы преувеличенно округлились.

- Ты, ты, - подтвердила дочь, подозрительно хмурясь.

- Сценарий передачи, - нашлась она. - К завтрашнему утру он должен быть готов, а у меня пока только наброски.

- Ты хуже Тошки, - строго сказала Эллочка. - Он и то успевает делать все вовремя!

Пуделек, заслышав свое имя, благодарно тявкнул и заметался между хозяйскими ногами, давая понять, что теперь их поведение его устраивает целиком и полностью. "Вам хорошо? Значит, и мне тоже!"

Эх, если бы люди брали с него пример, то они тоже были бы всегда счастливыми и беззаботными.

***

К полному изумлению дочери, Людмила потратила на окончательные сборы не больше пяти минут.

Первая забралась в старенький "Фольксваген" и вырулила со двора. Однако путешествие было недолгим.

Миновав дамбу, Людмила не погнала машину в направлении шоссе, а свернула с пригорка вниз, к ставку.

Эллочка озадаченно спросила:

- Это так мы едем домой, да?

Остановив машину за густым деревцем, обеспечивающим некоторую тень, Людмила преувеличенно бодро заявила:

- Послушай, Эльчонок! Мне в голову пришла совершенно потрясная идея. Как у вас говорят - просто отпад.

- Никто у нас так не говорит, - возразила дочка. - И что за идея? Искупаться в этой луже и нахвататься всяких пиявок?

- Нет, что ты! - засмеялась Людмила, по ходу дела корректируя звучание своего голоса таким образом, чтобы он звучал как можно более естественно. Я тебе говорила о своем сценарии, помнишь?

Выгоревшие Эллочкины бровки изогнулись в виде двух крючочков, на которых повис недоуменный вопрос.

- Сейчас я вернусь на дачу и скоренько запишу все, что мне пришло в голову, - быстро сказала Людмила.

- Давай вместе вернемся.

- Глупости!

- Почему это глупости?

- Потому что глупости.

Людмила даже фыркнула в подтверждение своим словам. Не могла же она сказать дочери, что намеревается по-скоренькому сбегать в гости к соседу. А блудить в нескольких метрах от Эллочки ей не хотелось.

Такая проныра ее даже под землей найдет, а как потом смотреть ей в глаза? План Людмилы строился именно на этой вот "непредвиденной" остановке.

- Ты что, мама, собираешься бросить меня одну? - не поверила Эллочка.

- Почему одну, когда с тобой Тошка. И потом, что значит: "бросить"?

- То и значит. Я тебе что, так сильно мешаю?

Людмила немного смутилась:

- Не то чтобы мешаешь, но... Понимаешь, я должна сосредоточиться.

- Не останусь без тебя! - заупрямилась Эллочка.

Людмила шутливо поймала ее за нос и поводила из стороны в сторону:

- Будешь вредничать - оторву!

Эллочка взвизгнула чуточку громче, чем того требовала шутка, опасливо высвободилась и присмотрелась к матери.

- Разве до дома дотерпеть нельзя? - спросила она, по-взрослому морща лоб.

- Никак нельзя, - подтвердила Людмила с виноватой улыбкой.

- Я даже не буду заходить в дом. Посижу на крылечке. Буду вести себя тихо-тихо, как мышка.

- Нет. Машину бросать без присмотра нельзя.

- Так мы на машине и вернемся!

- Какое же это будет творчество, если я на машине стану туда-сюда раскатывать?

Возражение прозвучало не очень логично, но Эллочке пришлось неохотно согласиться. Они выбрались из машины и остановились напротив, избегая смотреть друг другу в глаза.

- Почему ты дрожишь, мама? - спросила дочь. - Разве холодно?

- А? Что? - Людмила встрепенулась и изобразила улыбку. - Никто не дрожит. - Она бросила долгий взгляд в сторону поселка. - Слушай, я пойду, ладно?

- Только недолго, - предупредила Эллочка.

- Это как получится, - ответил Людмила и вдруг тихонечко засмеялась. Думаю, за час я управлюсь.

Максимум за полтора.

- Учти, одной мне будет скучно и страшно!

- Ерунда! Ты уже большая. С тобой Тошка. Главное - от машины ни на шаг. Задача ясна?

- Ясна. Очень даже ясна. - Эллочка вздохнула. - Но лучше не ходи на дачу, мама. Не надо никаких сценариев. В Сочи ты тоже однажды говорила: "срочное дело, срочное дело", - помнишь? - а потом у тебя оказалось все лицо исцарапано... - Голос Эллочки зазвенел. - И все вы, взрослые, врете! Сами такие большие, а маленьким врете.

- У тебя нос не дорос меня судить. - Людмила сказала это как бы в шутку, но улыбка у нее вышла неискренняя. - Ладно, чао. Можешь пожевать что-нибудь - на заднем сиденье сумка с провизией. Если увидишь, что приближается посторонний, садись в машину и нажми на дверцах вот эти кнопочки. Но тут чужие не ходят, не бойся. Так что охраняй машину и будь умницей.

- Сама будь умницей! - сказала Эллочка и смахнула с ресниц слезинку, не дав ей соскользнуть по щеке.

Но Людмила уже ничего не слышала и не видела.

Она целеустремленно уходила прочь, так ни разу и не оглянувшись на сиротливо приткнувшийся у берега автомобиль и маленькую дочурку, провожающую ее тревожным взглядом.

***

Солнце клонилось к горизонту, когда Людмила быстрым шагом миновала новорусскую стройку, осторожно отворила нужную калитку и подала голос:

- Эй! Есть кто живой?

Никто не откликнулся. Тогда Людмила вошла во двор и двинулась вдоль кирпичной стены дома по узенькой бетонной дорожке. Шагая, она старалась не наступать на многочисленные трещины. Такой у нее имелся суеверный сдвиг по фазе. Удастся переступить все трещины - повезет. Ей очень хотелось, чтобы повезло.

Пройдя несколько шагов, Людмила очутилась в своеобразном гроте из виноградных лоз, дававших тень и подобие прохлады. Ей понравилось в этом оазисе. На темно-зеленом фоне она должна была смотреться особенно выгодно в своем ярко-желтом сарафане, загорелая, свежая, стройная. Уверенная в себе молодая женщина. Только отчего-то ужасно колотилось сердце, как у школьницы перед первым свиданием, которое может завершиться не только кусачими поцелуями и трепетными прикосновениями. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в холодную воду, Людмила окликнула еще раз:

- Э-эй! Есть кто...

Он возник перед ней совершенно бесшумно и на столько внезапно, что напрягшиеся от испуга соски отчетливо обрисовались под тонкой тканью ее сарафана. Бесстрастный. Молчаливый. Все в тех же узких застиранных джинсах, но уже без рубахи. Людмила подумала, что впервые в жизни видит зрелый мужской торс, напрочь лишенный привычной растительности на груди. Сильное мускулистое тело с гладкой юношеской кожей. Это было трогательно и волнующе. Как в ранней молодости, когда от одного лишь предвкушения восторга все внутри переворачивалось и холодело. Стараясь унять тревожную дрожь в голосе, Людмила улыбнулась и пустила в ход домашнюю заготовку: