Буало-Нарсежак - Белая горячка Страница 19

Выехал я в сплошной туман, но вскоре погода прояснилась. И все же средняя скорость оказалась невелика. Дорога была мокрая. Утомившись, я слишком долго задержался в одной из придорожных закусочных, где весьма недурно кормили. Окрестности Лиона были забиты машинами. До Шамбери я добрался почти в десять вечера. Чтобы не плутать по улицам с односторонним движением, я оставил машину на привокзальной стоянке. К счастью, «Гранд-отель савойских герцогов» высился в двух шагах.

— Мсье Эмманюэль де Сен-Тьерри?.. Нет. Такой здесь не останавливался.

— У него белый «мерседес» с откидным верхом.

— Не видели, мсье. Весьма сожалеем…

— В таком случае мсье Симон Лефёр?

— М-м… не думаю, мсье.

Человек в окошке полистал регистрационную книгу.

— Нет. Такого тоже нет.

Удар был сокрушительным. Я отправился выпить коньяку в привокзальном буфете. Дурака я свалял. Симону нет никакого расчета останавливаться в этом городе, где Сен-Тьерри, возможно, знают. Даже наверное знают. Судя по всему, он не раз здесь останавливался. Как раз поэтому Симон и сказал Марселине про Шамбери. Тем не менее не следовало уезжать, все тщательно не проверив. Я разыскал улицу Соммейе, где размещается «Тауринг». Ни Сен-Тьерри, ни Лефёра, ни «мерседеса». Я направился в «Отель принцев». Никого. Меня все сильнее одолевала усталость. Я посетил еще «Золотого льва» и «Савояра». Разумеется, безрезультатно. Это было ясно с самого начала. Осторожный Симон выбрал для ночевки другой город. Обескураженный, я чуть было не снял в «Савояре» номер, но побоялся, что проведу в нем бессонную ночь, беспрестанно строя все новые предположения. Ведь вообразить можно все что угодно. Может оказаться даже и так, что Симон все еще в Милане. Так что лучше всего повернуть обратно. За рулем хоть думаешь поменьше. Я опять просчитался, вот и все.

При выезде из Шамбери я остановился заправиться. Машинально я выбрал самую шикарную, ярче всех освещенную станцию обслуживания. А что, если… Я спросил механика:

— Вы случайно не видели белый «мерседес» с откидным верхом?.. С номером департамента Пюи-де-Дом?

— Тут «мерседесов» много проезжает. А какой номер?

— Шестьдесят три.

— Нет. Не заметил.

Я поехал дальше. Симон запросто мог проехать через Шамбери, пока я бегал по отелям! В таком случае я остался у него в хвосте. Но его машина куда мощнее моей. У меня нет никаких шансов его догнать. В подавленном настроении я доехал до Лиона. Но когда передо мной стали появляться первые станции обслуживания, я вышел из оцепенения. Почему бы не повторить попытку? Хотя бы для того, чтобы прогнать сон. Я начал курсировать от станции к станции: «Тотал», «БП», «Эссо», «Элф». Безуспешно. Наконец я заехал на заправочную «Антар».

— Погодите-ка… Белый «мерседес»… По-моему, я его видел. И даже не так давно. В нем сидели двое… да, точно.

— Тогда это не тот. Мой приятель путешествует в одиночку.

Я возобновил путь, и потянулась ночь — монотонная, угрюмая, в свете фар, выхватывавших из темноты одинаковые деревья, одинаковые дома, одинаковые перекрестки. Время от времени, когда я чувствовал, что веки неудержимо смыкаются, я останавливался, чтобы выкурить сигарету, немного размяться. Я оставил в стороне Фёр, чтобы побыстрее попасть в Тьер. Симону могло прийти в голову поехать через Тьер. Занималась заря: бледный свет пробивался сквозь тучи, цеплявшиеся за склоны гор. Я навел справки еще на двух заправочных — так, для очистки совести. В Тьере я обследовал стоянку у «Золотого орла». А впрочем, какого черта Симону делать в городе, где Сен-Тьерри знают как облупленного? Еще одно усилие, и я смогу отоспаться всласть. К дьяволу Симона!.. Завидев пригороды Клермона, я испытал огромное облегчение. Взглянув на часы, я понял, что гнал как безумный, но странно — ощущения этой скорости у меня не осталось. Я был уже за гранью истощения, в том состоянии полной отрешенности, в котором есть своя прелесть. Словно сомнамбула, я поставил машину у собора и прямым ходом устремился к постели. Раствориться во сне. Исчезнуть… Сил у меня хватило только скинуть ботинки. И я провалился в небытие.

…Мне снилось, будто звонит телефон. Раза два я перевернулся с боку на бок, чтобы избавиться от надоедливого дребезжания, потом разлепил веки. Это и в самом деле был телефон. Часы показывали половину десятого. Еще не очнувшись ото сна, я встал, чтобы снять трубку. Я узнал голос Фирмэна.

— Прошу мсье меня извинить… Я по поручению мадам.

— Да… Я слушаю.

— Не мог бы мсье приехать?.. Случилось нечто серьезное.

— Серьезное?

— Очень серьезное… Мсье де Сен-Тьерри умер.

— Что?

— Мсье де Сен-Тьерри умер.

— Как?.. Как это случилось?

Новость застала меня врасплох, и сквозь оторопь не сразу пробилось чувство облегчения.

— Несчастный случай, мсье. Сегодня утром нас известила жандармерия.

— Я еду.

Положив трубку, я пошел одеваться. Вполне естественно, что Симона приняли за Сен-Тьерри. Симон ехал в его машине, с документами на его имя… Только не суетиться. Не надо забывать: я всего лишь преданный, исполненный сочувствия друг семьи. Я старался освоиться с этой ролью, когда Фирмэн отворил мне дверь.

— Какое ужасное несчастье, — сказал я. — И почти сразу же вслед за отцом. Просто непостижимо!

Но по лестнице уже спускалась Марселина. Она была смертельно бледна. Я учтиво пожал поданную мне руку.

— Поверьте, я искренне разделяю ваше горе. Мы с вашим мужем были старинными друзьями.

— Благодарю вас, — пробормотала она. — Я знала, что могу на вас рассчитывать.

Отпустив Фирмэна, она повела меня в гостиную. Между нами вдруг возникла натянутость. Даже оставшись вдвоем, мы не смели выказывать свою радость.

— Должно быть, ему пришлось помучиться, — промолвила она. — Машина загорелась… Вот что не дает мне покоя. Каким бы он ни был, такого он не заслужил.

— Где это произошло?

— Не так далеко отсюда. На перевале Республики, немного не доезжая Сент-Этьена.

— Почему же, черт возьми, он поехал этой дорогой? Так ведь дальше.

— А почему он не остановился на ночь в Шамбери, как собирался? Авария произошла ранним утром… Ты же знаешь, он всегда поступал, как ему в голову взбредет… Судьба… Он не вписался в поворот. Машина упала в овраг и загорелась.

— Куда его отвезли?

— В морг… Ты можешь меня подвезти?

— Ну конечно же.

— Спасибо. Я боялась, что ты еще не вернулся.

— Я вернулся еще вечером.

— У тебя усталый вид, Ален. А я так вообще с ног валюсь. У меня вдобавок и температура.

— Когда ты хочешь выехать?

— Как можно быстрее… Как ты думаешь… меня заставят опознавать… ну, его?

— Не знаю.

— Мне кажется, я никогда не решусь…

Уткнувшись мне в плечо, она разрыдалась. Я прижал ее к груди. Мне было жалко нас обоих.

— Ну-ну, успокойся же… Это последнее испытание. Ты слышишь? Последнее…

Я вытер ей глаза и торопливо поцеловал.

— Быстренько иди собирайся. Я подожду тебя здесь.

Я рухнул в кресло. Я так и не успел восстановить силы после той бешеной гонки, и тело мое словно одеревенело. При малейшем движении я готов был стонать. Зато мозг наслаждался долгожданным покоем.

От завтрака в Сент-Этьене Марселина отказалась. Наспех проглотив два бутерброда, я позвонил в жандармерию. Мне ответили, что они пришлют кого-нибудь в морг, чтобы нас встретить. Приехал лейтенант. Представившись, он объяснил, что начато расследование: может быть, кто-нибудь рано утром что-то заметил. Но это маловероятно. Авария произошла около пяти утра. Водитель автопоезда издалека заметил отблески пламени… Но поскольку ехал он очень медленно, до места происшествия добрался лишь минут двадцать спустя. Он не остановился, решив как можно скорее известить жандармерию, которая немедленно выехала на место. Предварительным осмотром установлено, что машина не тормозила и ее не занесло: она просто перевалила на повороте через высокую насыпь и рухнула в пустоту. Скорее всего водитель уснул за рулем.

— Мсье де Сен-Тьерри, — вставил я, — держал путь из Милана.

— Это объясняет все, — заключил лейтенант.

Он открыл ящик и выложил на стол обгоревший кусок паспорта, цанговый карандаш, пуговицы с манжет и папку для бумаг, сильно попорченную огнем, но с сохранившимся вензелем «Э. С».

— Машина, — сказал он, — была снабжена металлическими дугами жесткости. Мсье де Сен-Тьерри оказался зажатым между ними.

Я поддерживал Марселину, чувствуя, что она на грани обморока.

— Будьте любезны пройти со мной, — сказал лейтенант.

— Не могу я, — простонала Марселина. — Прошу вас…

Простыня, покрывавшая останки, была, казалось, наброшена на детское тельце. Лейтенант обернулся ко мне:

— Вы-то выдержите?