Комната для трех девушек - Анна Васильевна Дубчак Страница 19

– Получается, что этот майор влюбился в Веронику по-настоящему? – спросил Петр.

– Да, и жутко ревнует. Причем ревнует так, как можно ревновать, как бы это помягче выразиться, неблагонадежную девушку, от которой постоянно ждешь какого-то обмана, подвоха. Он не доверяет ей. Вот что я хочу сказать. Борщ, между прочим, отменный! Вы оба его готовили?

– Нет-нет, я была просто на подхвате, – поспешила проявить честность Евгения. – Не думаю, что смогу повторить этот урок в точности, обязательно что-нибудь перепутаю.

– Это она себе цену набивает, – рассмеялся Петр. – Ну что ж, на этом, полагаю, сегодняшний день можно и завершить. Спасибо, Женечка, за ужин.

– А зачем вы попросили меня приготовить кофе, если к нему даже и не притронулись? – сощурив глаза, спросила Женя Петра.

– А я заберу его с собой в спальню. Холодный кофе мне еще больше нравится.

– Скажите, я могу позвонить Тоне и рассказать все то, что я сейчас услышала? Ведь она ждет, волнуется.

– Да, – сказал Борис, – позвоните и скажите, что я занимаюсь этой темой, что все в порядке. И больше ничего.

– Но…

– Не надо рассказывать ей о том, что девчонки пропали. Пусть она спокойно поспит. Завтра будет день – будут новости, и я решу, что можно ей рассказывать, а что – нет. Она-то ни в чем не виновата. Женя, скажите, зачем вы скрываете ваши волосы под шарфом?

11

11 августа 2021 г

Лена Горевая, уложив детей спать, места себе не находила – ее муж, Валентин, должен был вернуться еще вчера вечером из командировки, но не вернулся. И телефон его не отвечал. В Подольск он ездил довольно часто, помогал наладить какой-то новый конвейер на механическом заводе, как правило, они ездили туда вдвоем со своим приятелем, тоже инженером Сашей Суриным. Они дружили семьями, и жена Саши, Ирина, на ее вопрос, вернулся ли ее муж из Подольска, сказала, что да, вернулся вчера вечером. И очень удивилась, когда узнала, что Валентин так дома и не появился.

– Ира, дай телефон Саше, я с ним поговорю… – Расстроенная, она готова была завалить Сурина вопросами.

– Слушаю, – весело отозвался Саша. Человек-праздник, так звали его все, кто его знал. Неунывающий весельчак, его невозможно было увидеть без улыбки. Добрый, щедрый, открытый! Вот и сейчас, ведь он уже знал, что Валя не вернулся, но все равно в голосе ни нотки печали или тревоги.

– Саша, где ты оставил моего Валю? Его до сих пор нет! – Лена разрыдалась.

– Не понял… Вообще-то мы вместе с ним приехали в Москву.

– Вы были на твоей машине? Наша-то в ремонте.

– Ну да. Я подвез его прямо до вашего дома, это было вчера около восьми часов вечера, и поехал к себе. Все, больше я его не видел.

– Но он не пришел! Получается, что он не в Подольске, а где-то в Москве? Но где? Саш, может, у него здесь любовница какая есть? Я уже не знаю, что и подумать! Или же на него напали, избили и он лежит где-нибудь… Господи, я же еще никуда не звонила! Ни в больницы, ни в морг… Ох, что я такое несу?! Саша, ты слышишь меня?

Саша ее слышал, но молчал, продолжая улыбаться. Он всегда улыбался, даже когда ему было очень плохо. Он сам когда-то решил для себя, что улыбка – это его щит, это такой пуленепробиваемый колпак, под которым ему будет находиться комфортно даже в самые тяжелые минуты своей жизни. Вот как сейчас, к примеру.

Он солгал Лене. У него не было другого выхода. Рассказать ей всю правду он бы все равно не смог бы. О том, к примеру, как еще позавчера, девятого августа, закончив раньше намеченного работу, они с Валиком на радостях набрались по самые уши, как их потянуло на подвиги. Как администраторша в гостинице, где они остановились, подогнала им двух молоденьких девчонок, одна из которых, которую выбрал Валик, та, что в красной юбке, вдруг сорвалась куда-то после звонка, и он вышел из номера и пропал. Не будь Саша таким пьяным и расслабленным, не будь его девчонка такой горячей, он бы сразу отправился на его поиски. Но он пришел в себя только утром. С больной головой он спросил администраторшу, не видела ли она его друга, на что та, усмехнувшись как-то нехорошо, сказала, что нет, не видела. Тогда он спросил про девчонку, которая так быстро куда-то слиняла, на что получил невразумительный ответ, мол, значит, ее позвали в сауну, такое случается, ведь так она заработает куда больше, мол, что с вас, командировочных, взять. А ведь они заплатили ей, каждый по тысяче, чтобы она устроила это «мероприятие». Но одно дело разговаривать на эту тему вечером, когда их тянуло на подвиги, другое – утром, когда стыдно и страшно, что кто-то вообще узнает, как они провели вчерашний вечер. У него тогда было одно желание – как можно скорее вернуться домой. Но возвращаться в Москву без Валика он не мог. И Сурин почти целый день кружил по Подольску в поисках друга. Но где он мог его искать? Только в ресторанах. Но утром все рестораны закрыты, а те, что открыты, предлагают своим посетителям завтрак – творожную запеканку или кашу с какао. Вряд ли пьяного командировочного оставили бы там до утра. На его вопросы, не появлялся ли здесь мужчина тридцати пяти лет в серых джинсах и черной рубашке, все отвечали одно и то же – нет.

Тогда, вернувшись в гостиницу, он спросил администраторшу, имеются ли здесь видеокамеры. Да, имеются, но не работают. Эта женщина, настоящий дьявол-искуситель, рыжая, в тесном черном платье, обтягивающем чрезмерно полную грудь, вульгарная, с хитрыми глазами, жирно подведенными черным карандашом, напоминала ему мамочку из сериалов, классическую сутенершу. Но когда он, не поверив в испорченные камеры, положил ей на стол пятитысячную купюру, сразу же появился охранник, который привел его в свою каморку и показал вечернюю съемку. Валик вышел из гостиницы в половине двенадцатого и растворился в темноте улицы. И все, больше его никто не видел! Обращаться в полицию было опасно, начались бы расспросы, причем допрашивали бы не только его, но и администраторшу. А она вряд ли стала молчать. Хотя… Какая полиция, если прошло всего лишь несколько часов, как Валик пропал. Нет, они, подлые, приняли бы его заявление лишь на третий день. Командировочный! Загулял! Так бы они ответили.

Поэтому, покрутившись по городу, он вернулся в