ПЬЕР - Герман Мелвилл Страница 19

«Ну, хорошо, ну, в общем», – вскричал Пьер быстро и стремительно, – «мы знали это прежде»

«Ну, хорошо, ну, в общем, Пьер», – насмешливо парировала его мать.

«Это не хорошо, ну, в общем, хорошо; но плохо, плохо, плохо подвергать меня таким пыткам, мама; иди вперед!»

«Но, несмотря на мое восхищенное одобрение твоего выбора, Пьер, я все-таки, как ты знаешь, сопротивлялась твоим просьбам о своем согласии на ваш скорый брак, поскольку думаю, что девушка всего лишь семнадцати лет и юноша всего лишь двадцати не должны спешить, – у них есть множество времени, которое, как полагаю, оба могли бы использовать и получше»

«Разреши мне здесь прервать тебя, мама. Независимо от того, что ты, возможно, видишь во мне; она – я подразумеваю Люси – никогда не спешила выйти замуж, – это – всё. Но я буду считать это твоим лингвистическим ляпсусом»

«Несомненно, ляпсус. Но послушай меня. Последнее время я вела тщательное наблюдение за тобой и Люси вместе, и это заставило меня подумать об этом вопросе в перспективе. Итак, Пьер, если бы ты имел какую-либо профессию, или какое-либо дело вообще; нет, не так, если я была бы женой фермера и ты – моим ребенком, работающим на моих полях, то почему бы тогда тебе и Люси не подождать ещё некоторое время. Но так как тебе нечего делать, кроме как думать о Люси днем и мечтать о ней ночью, и так как она находится в том же самом затруднительном положении, как я предполагаю, с уважением к тебе; и поскольку последствия всего этого определенно становятся заметны, просто очевидны, и тут довольно безопасна, если можно так выразиться, впалость щёк, но очень заметно и опасно дрожание глаз; поэтому, я выбираю меньшее из двух зол; и теперь у тебя есть мое разрешение жениться, когда захочешь. Осмелюсь спросить, не возражаешь ли ты, чтобы свадьба прошла перед Рождеством5, в этот месяц, первый месяц лета»

Пьер ничего не сказал, но, вскочив на ноги, обхватил обеими руками свою мать и неоднократно поцеловал ее.

«Самый сладостный и красноречивый ответ, Пьер, но присядь снова. Я хочу теперь сказать немного относительно менее привлекательных, но довольно необходимых слов, связанных с этим делом. Ты знаешь, что согласно завещанию твоего отца эти земли и…»

«Мисс Люси, моя любимица», – сказал Дейтс, бросаясь открывать дверь.

Пьер вскочил на ноги, но, как будто внезапно вспомнив о присутствии своей матери, снова овладел собой, хотя он все же приблизился к двери.

Вошла Люси, неся небольшую корзинку с земляникой.

«Как дела, моя дорогая», – нежно сказала г-жа Глендиннинг. – «Это – неожиданная радость».

«Да, и я предполагаю, что Пьер здесь также немножко удивлен, зная, что он был зван мною этим вечером, а не я им перед закатом. Но на меня снизошла внезапная фантазия из-за прогулки в одиночестве, – день был такой восхитительный; и нечаянно – это вышло нечаянно, – проходя через Локаст-Лейн, ведущую сюда, я встретила очень странного малого с этой корзинкой в руке. – «Да, купите же их, мисс», – сказал он. «И почему ты считаешь, что я хочу купить их», – возразила я, – «я не хочу их покупать. " – «Так купите же, мисс; они должны стоить двадцать шесть центов, но я возьму тринадцать, что будет моим шиллингом. Мне всегда нужны лишние полцента, всегда. Ну, я не могу ждать, я жду уже довольно долго»

«Весьма проницательный маленький чертёнок», – рассмеялась г-жа Глендиннинг.

«Маленький дерзкий мошенник», – вскричал Пьер.

«И разве я теперь не самая глупая из всех глупых девочек, так откровенно рассказывающая вам о своих приключениях», – улыбнулась Люси.

«Нет, но самая божественная из всех невинных», – вскричал Пьер в рапсодии восхищения. – «Настоящий распустившийся цветок, который обладает только чистотой, которую и показывает»

«Теперь, моя дорогая маленькая Люси», – сказала г-жа Глендиннинг, – «позволь Пьеру взять твой платок, сейчас же подойди и останься с нами на чай. Пьер как раз вернулся к ужину, час чая наступит теперь очень скоро»

«Спасибо, но на сей раз я не могу остаться. Посмотрите, я забыла о своем собственном поручении; я принесла эту землянику для вас, г-жа Глендиннинг, и для Пьера, – Пьер невероятно любит её»

«Я был бы недостаточно смел, чтобы не думать так же», – вскричал Пьер, – «для тебя и для меня, ты видишь, мама; для тебя и для меня, я надеюсь, что ты это понимаешь»

«Отлично понимаю, мой дорогой брат».

Люси покраснела.

«Это столь сердечно, г-жа Глендиннинг»

«Весьма сердечно, Люси. Итак, ты не останешься к чаю?»

«Нет, я сейчас должна идти, просто немного прогуляться, это – все; до свидания! Не надо тут же следовать за мной, Пьер. Г-жа Глендиннинг, вы удержите Пьера? Я знаю, что вам он нужен; вы обсуждали некое частное дело, когда я вошла; вы оба смотрелись очень загадочно»

«И ты была не очень далека от истины, Люси», – сказала г-жа Глендиннинг, не подавая ей никакого знака остаться.

«Да, дело самой высокой важности», – сказал Пьер, многозначительно уставившись на Люси.

В этот момент Люси, оказавшись у выхода, застыла возле двери; заходящее солнце, струившееся через окно, окунуло всю её фигуру в золотое очарование и свет; ее замечательное и очень живое прозрачное лицо ясного валлийского цвета теперь воистину пылало, как розовый снег. Ее колышущееся, белое платье с синими лентами весьма удачно заполучило ее. Пьер почти решил, что она могла бы покинуть дом, лишь просто выплыв из открытого окна, вместо того, чтобы на самом деле выйти через дверь. Весь ее облик для него был в тот момент тронут неописуемой веселостью, плавучестью, хрупкостью и неземным исчезновением.

Юность не философ. Но в сердце молодого Пьера тогда вошла мысль, гласящая, что если слава розы тянется в течение дня, то и фаза полного бутона девичьей легкости и очарования исходит из земли почти так же скоро, как заботливо поглощенные скромные элементы, заново соединившись, превращают девичий цветок в первый раскрывающийся бутон. Но нутро молодого Пьера тогда охватили думы о запредельной печали и размышления о неизбежности исчезновения всего земного очарования, что делает самые сладкие вещи в жизни всего лишь пищей для вечно пожирающей и всеядной меланхолии. Мысли Пьера отличалась от неё и все же, так или иначе, казались ей сродни.

И это всё для того, чтобы стать моей женой? Я едва ли не на днях показал на весах сто пятьдесят фунтов твердого веса. Мне… жениться на этом небесном флисе? Мне кажется, что одно бережное объятие сломает ее воздушную оболочку, и она воспарит к тем небесам, откуда сюда и пришла, приняв облик смертной. Этого не может быть; у меня есть тяжелая земля и ее воздушный свет. Боже мой, но брак – вещь нечестивая!

Между тем, пока эти думы прокатывались через его душу, у г-жи Глендиннинг также оказались собственные взгляды.

«Очень красивая картина», – воскликнула она, наконец, мастерски повернув свою веселую головку немного боком – «очень красиво, действительно; это всё, как я предполагаю, заранее придумано для моего развлечения. Орфей, нашедший свою Эвридику, или Плутон, крадущий Прозерпину. Замечательно! Это может означать и то, и другое»

«Нет», – серьезно сказал Пьер, – «это в прошлом. Сейчас, впервые я вижу в этом смысл» Да, добавил он про себя, я – Плутон, крадущий Прозерпину; и каждый влюбленный с этим согласится.

«И ты был бы очень глуп, братец Пьер, если бы ты не увидел что-то там», – сказала его мать, все еще следуя своему собственному сложному ходу мыслей. – «Тут объяснение следующее: Люси попросила меня оставить тебя, но в действительности она хочет, чтобы