Марина Серова - Ангел в камуфляже Страница 2

Открыв сумочку, я остановилась в самом высоком месте. Внизу, подо мной, медленно вытягивалась из-под моста бесконечная баржа с несколькими песчаными терриконами, отбрасывавшими на воду островерхие серые тени. Вот наконец и толкач показался, пенит воду винтами, надрывается. А поперек палубы веревка натянута, и сушится бельишко на солнце и ветерке.

Я сунула руку в сумочку, сжала пистолет сразу вспотевшей ладонью. Пора. Дело-то секундное.

— Гу!

Два чьих-то деревянных пальца ткнулись мне в бока, заставив подскочить от неожиданности. Шутник!

Красномордый от солнца и выпитого шутник испуганно таращится на меня и пистолет в моей руке, которым я едва не двинула его по лбу, и медленно пятится, держась за перила.

Громко прозвучал автомобильный сигнал. Это в мой адрес. Оказывается, зрителей тут хватает.

Я протянула руку за ограждение и разжала пальцы. Красномордый, не оглядываясь, быстрым шагом спешил от меня в сторону города, и ветер вздувал пузырем рубаху на его спине. Внизу, беззвучным всплеском, вода приняла в себя смертоносную машинку.

Самым разумным на данный момент было добираться домой. Принять ванну, передохнуть от жары, переодеться к вечеру и избавиться от излишка денег. Пусть остаются за надежной бронированной дверью.

Домой я и направлялась, сойдя с моста и пересекая предмостовую площадь, держа курс на золотые купола древнего Стрелецкого собора. С облегчением перевела дух, свернув с оживленной транспортной магистрали в старенький, тихий переулок, весь в тополях и окошках ветшающих, несмотря на старания хозяев, двух— или трехэтажных домов.

Знаете, что самое досадное и назойливое в современных городах? Транспорт! Спасение от него можно найти лишь глухой ночью, и то не окончательно. Или поселившись на такой вот тихой улочке, платя за относительный покой ограниченностью удобств старого жилья.

Странно, но я совсем так не думаю, оказавшись за рулем своей машины. С удовольствием играю педалью газа, наслаждаясь возней лошадок под капотом. А пешеходы с перекошенными от рассеянного внимания физиономиями раздражают своей бестолковостью, особенно на перекрестках.

— Таня!

Я никогда не тороплюсь оборачиваться и искать глазами выкрикнувшего мое имя. Тань много, самых разных. Мне сейчас никто не нужен, я домой иду, пусть отзывается кто-нибудь другой.

— Таня! Иванова!

Вот черт, в самом деле, а? Имя и фамилия славные, но их, как говорится, на каждой ветке по десятку, а вот такое сочетание придется поискать. Похоже, это меня.

Машина, непонятная иномарочка, мимо которой я только что прошла, распахнула дверцу и выпустила на свет белокурую девицу-красавицу, босую, в кукольной юбочке и маечке, едва доходящей до солнечного сплетения.

Это Наташа. Наташа, Наташа, Наташа… Шадова, вот кто она. И не встречались мы с ней никак не меньше двух лет.

— Привет!

С другой стороны машины, из-за руля, выползает мордоворот какой-то, полный, со всклокоченной шевелюрой, в широченных джинсах, обрезанных по колена. С ним мы не встречались никогда. И не встречаться бы!

— Ты как цветик полевой!

Принимаю комплимент, как относящийся к платью, что сейчас на мне. Легкое оно, воздушное совсем, но не настолько все же.

— А ты как гвоздь программы.

— Мерси!

Улыбка у нее славная. Белозубая, открытая такая. Правдивая. И густой загар не портит ее лицо. Не здешний загар, не волжский.

— Это Борис, мой муж.

Хорошо подходит к нему это имя. Борис, и никто иной!

— Поздравляю тебя с Борисом! И вас, Борис, с таким вот босоногим сокровищем!

— Да я уже скоро год как поздравляюсь этим сокровищем!

Борис густо хохотнул и обнял супругу за талию.

— Вот что значит отколоться от общества и забыть старых друзей! — корит меня она, рисуясь в его руках.

Похоже, у этих все в порядке на сегодняшний день.

— А как ты?

— Прекрасно! — развожу руками. — Как видишь!

— Замужем?

— Нет!

— У-у-у! — то ли сочувствие, то ли восторг, то ли зависть. А может, все вместе. — Что так?

— Девчонки, пошли в машину, я таять начинаю!

— Пошли, Тань, там кондиционер, прохлада, поболтаем, сто лет ведь не виделись, пошли!

Они, действуя сообща, чуть ли не силой затащили меня, слабо отбивающуюся, в машину, захлопнули дверцы. Внутри мягко звучала негромкая музыка, и через несколько минут действительно стало прохладно.

Наташка трещала без умолку, с пятого на десятое рассказывая о свадьбе, отце, Борисе, недавней их поездке на Канары и еще о тысяче вещей невразумительно и малопонятно. Борис, не делая попыток ее перебить, похохатывал, восторженно выкатывая темные, влажно блестящие глаза. Наконец она запыхалась и предоставила ему возможность ввернуть свое словечко.

— Тань, вот так всегда! — пожаловался он. — Деваться было некуда, и я привык.

— Бедолага! — пожалела его, но Наташа не дала продолжить.

— Как ты-то? Помню, тогда ты только начинала. Постой, что-то правоохранительное, да?

— Почти, — согласилась я. — Частно-детективное, с лицензией.

— Ого! — выкрикнул Борис. — Какие люди! — А Наташа ему пожаловалась:

— Вот, она всегда так — слова не вытянешь!

Дуэтом они пели так слаженно, что я невольно рассмеялась, заражаясь их жизнерадостностью.

Неожиданно открылась дверца, и в машину, вместе с хорошей порцией жары, ввалился еще один — отощавшая копия Наташиного мужа.

— Андрейка, Андреюшка, ну куда ты провалился! — затрещала она снова, воодушевившись его приходом. — Познакомься с моей старинной подругой Татьяной! Таня, это Андрюша, брат Борьки. Он не отсюда, не из Тарасова.

Андрей, смутившись от неожиданности и потока слов, сначала замер с раскрытым ртом, а затем, справившись с собой, очень мило улыбнулся, почти одними глазами.

— Мальчишки, вы о-бя-за-ны! — Наташа даже запрыгала на сиденье, придя в восторг от посетившей ее мысли. — Слышите, обязаны уговорить Татьяну поехать с нами! Мы столько не виделись! И ваши тяжеловесные мужские остроты не заменят мне общения с этим человеком!

Не менее десяти минут потребовалось, чтобы понять, в основном со слов мужчин — а говорить им было непросто, — что они приглашают меня в поездку на Волгу, на остров, но не в коттедж с водопроводом и телевизором, а как в старые времена — на катере, в палаточку, к костерку с печеной картошкой и на всю предстоящую ночь. Я согласилась, припомнив про себя когда-то у кого-то прочитанную фразу, что предложение неожиданных прогулок — это урок танцев, преподанный нам богом.

Наташу мое согласие привело в восторг, а требование завезти меня сначала домой возражений у мужчин не вызвало.

Я добавила им суеты и не только необходимостью развозить меня взад-вперед но городу. Все их сборы были рассчитаны на троих, поэтому пришлось еще и магазины посетить.

Одно из преимуществ работы чисто на себя — возможность располагать временем хотя бы в промежутках между запарками. А расположила я его, кажется, неплохо: Наталья — старая подруга, встретиться с которой мне действительно приятно. Мужчины вокруг нее, насколько я к ним присмотрелась за время разъездов, — далеко не из самых худших представителей своего племени. По крайней мере, в их поведении я не заметила ничего такого, что могло бы не понравиться мне. И общительны оба в меру.

За суетой и разъездами прошло время, и к воде мы подобрались, когда начало вечереть. «День выцвел» — так говаривал про это время суток один мой знакомый.

Их катер был под стать машине — небольшой, но по-могучему изящный, раскрашенный во все цвета радуги аппарат. У нас таких не делают. Впрочем, в водном транспорте я разбираюсь слабо.

Обвешавшись сумками и тюками, мужчины ушли к нему по скрипучим мосткам, умудрившись унести все за один раз.

— Машину у набережной, на стояночке бросим. — Наташа пересела назад, ко мне, приобняла за плечи. — Как я рада тебе, Танечка! Молодец, что согласилась, не пожалеешь! У Борьки летние каникулы к концу подходят, и он так надоел мне! В последнее время у меня постоянный дефицит нормального женского общества. Живу, как княгиня из сказки, в высоком терему.

— Живешь, мне кажется, неплохо, за такой мужниной спиной жить можно.

— Спина крепкая! — согласилась она с гордостью. — И я не без дела, что, не похоже? Да погоди, расскажу все, время будет.

Вернулся Борис. Единым, привычным движением втиснулся между рулем и сиденьем.

— Сейчас Андрюха нас, как господ, на набережной с гранитных ступеней примет, едем!

Мы неслись по волнам — очень точное выражение, — прыгали с гребня на гребень, двигаясь как по стиральной доске, а когда скорость еще увеличилась, стали утюжить их и приглаживать так, что тряска почти перестала ощущаться. Мужчины сменяли друг друга у штурвала, и оба были полны веселого озорства, закладывали виражи, при которых один из бортов вставал дыбом, другой опускался едва не в воду, и тогда хотелось визжать от головокружения. Наташка визжала, а я держалась. Это было здорово! При подходе к месту, когда катер ушел с коренной Волги и началось петляние между лесистых островов с берегами, заросшими камышом и осокой, рулевые сбросили наконец скорость, но и оставшегося оказалось достаточно, чтобы завизжала и я, когда аппарат с разгона врезался в монолитную на первый взгляд стену высокой водной растительности. Пробил ее, не почувствовав, прошел насквозь, и мы оказались в образцово тихой заводи, обширной и живописной берегами.