Марина Серова - Ангел в камуфляже Страница 3

— На месте! — крикнул Андрей, резко сбросив обороты, и под ставшее почти ласковым урчание двигателя катер тихим шагом двинулся к берегу. Волна, на гребне которой мы проскочили сюда, обогнала нас, сморщив складками водную гладь.

Плотный травяной ковер под редкими, раскидистыми деревьями, затенявшими полоску песка у кромки воды, кустарниковые заросли, начинавшиеся неподалеку, там, где опушка переходила в лесную чащу, — все это отражалось водой вместе с голубизной небес.

— Чтобы сюда попасть, это место знать надо! — Андрей повернул к нам улыбающееся лицо.

Борис, вглядевшись во что-то одному ему заметное, прибавил с неудовольствием:

— И знаем это место не мы одни!

Андрей, чертыхнувшись, рванул катер вперед, и мы миновали чужой лагерь — лодочка, почти полностью вытащенная на берег, дымящийся костерок и возле него — двое, провожающие нас заинтересованными взглядами.

— Ничего, они нам настроения не испортят! — заверил Андрей, выруливая к берегу в очередном удобном для этого месте.

Место оказалось на редкость приятным. Берег протоки, где мы пристали, освещался утренним солнцем, сейчас же он был в глубокой тени деревьев. Но метрах в тридцати от нас, в глубине острова, нашлось небольшое, кристальной чистоты озерцо, залитое солнечным светом, с водой температуры парного молока. Наталья, не раздеваясь, только скинув на ходу тапочки, влезла в него с жадностью белой медведицы, сбежавшей из зоопарковой вольеры.

— Ко мне, господа и дамы! — гаркнула она на весь остров, вынырнув и отмахнув за спину мокрые волосы.

Господа и я были готовы, потрудившись раздеться еще на ступенях набережной, под завистливыми взглядами праздношатающейся публики.

Мужчины вскоре ушли от нас надергать в камышах ершей для ухи, и мы были им благодарны за нашу уединенность. Наташа принялась за обстоятельное изложение основных событий последних полутора лет своей жизни. Я слушала ее и жмурилась ласковому предвечернему солнышку, пересыпая из ладони в ладонь чистый, теплый песок.

Мир сузился до освещенного костром пространства, в котором нам четверым вполне хватало места. За пределами этого неширокого круга плотной темнотой лежала ночь. Можете не верить, но эти люди на природу не взяли с собой даже транзистора, и это мне нравилось. Нравилась их вежливая сдержанность и ненавязчивая способность по-родственному услужить друг другу, поухаживать и принимать ухаживания без шумных благодарственных изъявлений. Мне в их компании было просто, да и весело было тоже.

Наши соседи по острову назойливости не проявляли, но раз или два донесшийся до нас по водной глади посторонний звук говорил о том, что здесь они, никуда не делись. Отсутствие у них интереса к нашей компании вполне нас устраивало.

— Лучше бы их не было здесь сегодня!

Лицо Андрея, сидящего от меня по ту сторону костра, в его свете было медного цвета.

— Пусть будут! — ответила уставшая от суеты и разговоров Наташа. — Смирные люди. Просто на редкость.

Борис рассмеялся безо всякого повода. Улыбнулся и Андрей, поправив ее:

— Незаметные — да. А насчет смирных… Мы не знаем их.

— И не знать бы! — вздохнул Борис.

— Что такое, мальчики? — Наташа подняла голову с его колен, — что за озабоченность?

— Пфуй! — выдохнул Борис, а Андрей ответил ей, слегка дурачась:

— Посты, по идее, надо на ночь выставлять из мужского населения и меняться. Колгота!

— Почему из мужского? — спросила я лениво.

— Зачем посты? — Наташа опять улеглась и потянулась травинкой к мужниному носу. — Тоже мне, бойскауты!

Борис со свирепым видом поймал травинку зубами и сжевал ее без остатка.

— Ты-то куда лезешь, индеец! — Она ласково погладила его по щеке. — Андрейка — ладно, его последние три года осторожности научили, а ты?

Уж так получилось, что именно в этот момент я смотрела на Андрея и хорошо заметила жесткую морщину, на секунду прорезавшую его лоб. Похоже, Наталья сболтнула лишнее.

Борис, впервые за вечер, закрыл ей рот поцелуем, а Андрей, когда снова повернулся к свету, был сама ленивая беззаботность.

Но все это были не мои и не касающиеся меня дела.

— Хотите сказку?

— Давай! — Наташка подскочила от восторга. — Ох он и мастер, Татьяна, на сказки!

Андрей устроился поудобнее на скрещенных по-турецки ногах, упер в кулаки подбородок и после короткого раздумья начал не спеша, нараспев, по-народному:

— Не в некотором царстве и не в некоторые времена это было, а может, и вовсе не было, кому как нравится. Жил в деревне мужик. Простой, как червонец. Богу не молился, поскольку приучен не был, президента не хаял, потому как не встречался с ним ни разу, а впустую орать считал за напрасный труд, и на жизнь не жаловался, так как все вокруг него одинаково жили, а когда сравнить не с чем, то вроде и ничего получается. Топтался себе день-деньской по хозяйству, какое было, в единственных, разношенных как лапти сапогах.

И вот как-то в конце дня, когда солнце опускалось прямо в степь, за горизонт, на лавочку под окном его избы-залепухи присела женщина не из их краев. В годах, но не старая. В темной, но не черной одежке. С палочкой, но не с клюкой. И что чудно ему показалось — ни сумки у нее в руках, ни узелка. Присела, увидела его неделю небритую физиономию, из окна на нее вытаращившуюся, и рукой ему так: иди, мол, сюда, любезный! Ну, он и вышел, зовут ведь! Вышел и сел рядышком. А почему — сам не понял.

«Чего, — говорит, — тебе?.. Попить, может?»

Рассмеялась она в ответ.

«Меня потчевать, — сказала, — себя не жалеть. В тот дом, где проглочу кусок, глоток ли, вернусь легко и просто в любое время и в любой день. Не слыхал, что ли, поверье такое есть?»

Припомнил что-то мужик, но смутно, понял только, что недоброй гостьей господь его этим вечером наделил.

«Да кто ж ты такая, — говорит, — бабонька?»

«Смерть я, милый! — отвечает ему женщина. — По свету хожу, больных и немощных — так беру, здоровых — уговариваю. Жалко мне вас, бедолаг страдающих, вот и работаю».

Пораскинул мужик умишком, осмелился и спросил ее:

«Больных и страждущих — понятно, а что здоровых-то да молодых жалеть?»

«А их всего и жальче, — ответила смерть, — у них еще все муки впереди!»

Странным и трудным показалось это рассуждение мужиковой не привыкшей к мыслям голове, и отказался он идти с нею. Она и ушла. В степь, по бездорожью, прямо к опускавшемуся за горизонт солнцу. И не встречался больше с нею мужик долгие-долгие годы.

Андрей обвел нас умными глазами, сплюнул в сторону, потянулся за сигаретами, лежавшими неподалеку, на плоском камешке.

— И что же, — брови Наташи поползли вверх, — все?

Андрей выпустил дым уголком губ, развел руками.

— Ну-у! — разочарованно протянула Наташа. — Белиберда какая-то!

— Ты тоже так думаешь? — улыбчиво глянул на меня Андрей.

Я ответила лениво, расслабленно:

— Думаю, что продолжение существует.

Он глянул на меня пристальней, удивленный моей проницательностью.

— Ты нам его расскажешь?

— Не сейчас, нет! — И, видя протестующее движение Натальи, воскликнул: — Не к ночи такие продолжения рассказывать!

Наташа, с криком:

— А ты что об этом думаешь! — обеими руками шлепнула по коленям придремавшего Бориса, и он вскинулся в шутливом перепуге.

— Думаю! — ответил возмущенно. — Я всегда что-нибудь думаю! Или о чем-нибудь.

— Ты что, не слушал? — спросила она укоризненно. — Андрей такую сказку рассказал!

— Я все его сказки наизусть знаю! А эту, — Борис обвел нас глазами, — и понимать нечего! Живым жизни бояться надо, а не смерти, вот и вся мораль! Скажи, да, Андрюх!

— Не совсем, — качнул тот головой. — Но скорее да, чем нет.

— Без продолжения, — я потянулась дремотно, — слишком мрачно! А когда что-то слишком, то почти всегда неправильно.

Чуть было не сказала вслух, но сдержалась, только подумала: жизнь, мол, прекрасна и удивительна!

Андрей не возражал.

— А пойдем-ка мы с тобой, Танечка, — Наталья поднялась на ноги, — в то озерко, перед сном с телес песочек смыть. А мужики пусть здесь водными процедурами займутся. Если хотят, конечно.

Отойдя от костра, мы постояли в темноте, давая время глазам привыкнуть, и медленно двинулись в глубь острова, жалея вслух, что ничего не надели на ноги. Чудом каким-то или чуткостью мужчины откликнулись на нашу беду.

— Наташка! — ясно донесся голос Бориса. — Тапочки забыли, вернись, а то посшибаете пальцы!

— Пойдем? — нерешительно вопросила она. — Вернемся?

— Пути не будет.

— Ну, как хочешь! — Она уже все решила. — Присядь, подожди меня, я мигом.

Она повернула вспять и быстро скрылась в темноте за кустами. Очень скоро оттуда раздался вскрик и слабый стон. Споткнулась. Вернется теперь не скоро.