Валерия Леман - Дело о лысой гимнастке Страница 2

Ярко освещенные двери были широко распахнуты, так что, уже шагая по аллейке к дому, я мог любоваться самыми экзотическими личностями, дымящими сигарами и блаженно потягивающими «бесплатное спиртное» за столиками на террасе и на площадке перед входом.

Небрежно приветствовав славных представителей столичной богемы, я шагнул за порог и замер в невольном замешательстве. Просторная гостиная была до отказа забита болтающими, хохочущими, флиртующими и накачивающимися все тем же бесплатным алкоголем бездельниками. С трудом протискиваясь между ними, я попытался было найти хозяйку, что в такой толкотне оказалось делом непростым.

В самом деле, не кричать же в отчаянии «Ау, Сонюшка»?! Потеряв всякую надежду, я решил, что проще всего устроиться у стойки с чем-нибудь успокаивающим и мирно ждать. Сама придет, никуда не денется.

Едва я пристроился у стойки бара, обдумывая, чем бы из бесплатного спиртного потешить свою шальную душу, как ко мне подвалила дама не первой свежести с бокалом мартини в руках.

— Вы уже в курсе, что нас ждет? — кокетливо подмигнула она мне, со смаком отпивая из бокала.

Я вежливо улыбнулся.

— Никто не знает, что будет завтра.

Дама заливисто расхохоталась. При этом ее весьма внушительный бюст в роскошно-смелом декольте волнующе завибрировал.

— Ах, я не о будущем вообще. Я — об этой выставке. Говорят, это нечто… Нечто леденящее душу.

— Заранее трепещу.

— Уже само название говорит за себя: «Memento mori» — «Помни о смерти»!

Я попытался было изобразить трепет — чисто из вежливости. Дама вновь кокетливо рассмеялась:

— Сколько в вас иронии!

Вежливо улыбнувшись, я подумал, что красное бордо мне не повредит и, потянувшись к початой бутыли, налил себе бокальчик, неторопливо отпил.

Между тем разговорчивая дама торопливо долакала свой мартини и поспешила вновь наполнить бокал.

— Все трепещут, — не без патетики заявила она. — Кое-кто из пишущей братии уже придумал свое название для этой выставки. «Отходная молитва». Неплохо, а? И с намеком.

Я отпивал маленькими глотками вино и поглядывал по сторонам, все еще отчаянно надеясь обнаружить хозяйку, то бишь Соню.

— И на что намек?

Признаюсь, я задал вопрос опять-таки чисто из вежливости. Дама лукаво погрозила мне пальчиком.

— Что ж тут неясного? Имеется в виду отходная молитва по телу.

Это заявление невольно повергло меня в замешательство.

— По телу?

— Ну да! По человеческому телу.

И она вновь захохотала, видимо, находя совершенно неотразимым колыхание собственного бюста.

— Кстати, на днях читала кое-что волнующее примерно на эту же тему. Кажется, в Германии некий маньяк-каннибал поместил в газете объявление, что желает съесть добровольца. Настоящий шок, вы согласны? Но только представьте себе, доброволец нашелся! Молодой парень сам явился, чтобы быть убитым и съеденным! Правда, доесть до последней косточки маньяк его не успел — вмешалась полиция. Ужасная история, не правда ли?

С этим трудно было не согласиться, и я кивнул. Дама допила свой бокал, задумчиво уставившись на пустое донышко — очевидно, в мучительных раздумьях, стоит ли выпить еще или пора сделать остановку.

— Жизнь не так уж часто нас радует, — наконец, заметила она с видом философа и вновь повернулась к стойке.

Воспользовавшись случаем, я поспешил скрыться. Пробираясь в гудящей толпе, я все меньше надеялся на счастливый исход своих поисков, как вдруг кто-то положил руку мне на плечо. От неожиданности я так резко развернулся, что немедленно попал в объятия прекрасной Сони.

— Привет, зайка! — весело проворковала она, непринужденно чмокая меня в щечку. — Как погода в Париже? Выходит, ты сразу — с корабля на бал? Сколько народу собралось — не ожидал такого, признавайся! Надеюсь, ты серьезно настроился на свидание с великим искусством?..

Она не делала и малейших пауз между своими репликами, беспечно задавая вопросы и не ожидая ответов на них, просто наслаждаясь тем, что все взоры в гостиной мгновенно переключились на нее.

А полюбоваться было чем, уж поверьте мне на слово. Высокая, изящная, с идеально ровным каре блестящих волос, сияющими ярко-синими глазами и чувственным алым ртом, одетая в нечто легкое (или, лучше сказать, полураздетая?), ясное дело, она притягивала все взгляды.

Я так засмотрелся на Соню, что не сразу заметил скромного паренька, стоявшего рядом с ней.

— Добрый вечер.

Это он, увидев, что я автоматически перевел глаза на него, вежливо поздоровался. Что тут поделаешь? Пришлось и мне чинно ему кивнуть:

— Добрый вечер.

Сразу стоит отметить, что этот парень, судя по всему, с первого взгляда проникся ко мне симпатией. И это можно было легко объяснить: дело в том, что мы с ним, бедолаги, были на этой богемной тусовке, пожалуй, единственными уникумами в чинных костюмах и даже при галстуках. Остальные щеголяли друг перед другом в самых невероятных прикидах: кто в рваных джинсах авторской работы мэтров пошивочного дела, кто в цветастых клешах, кто в кожаных штанах. Один тип и вовсе вырядился в шотландский килт.

— Дорогие мои, позвольте, я вас познакомлю, — зефирным голосом пропела прекрасная Соня. — Это мой старый приятель Ален — парень что надо. Это — патологоанатом Сергей. Господи, видел бы ты, Ален, как виртуозно Серж кромсает трупы в анатомическом театре! Просто дух захватывает.

Сергей-Серж мгновенно покраснел и взглянул на меня поверх очков извиняющимся взглядом.

— Вообще-то я…

Разумеется, Соня прервала реплику своего приятеля, просто положив руку ему на плечо. Одновременно развернувшись ко мне, она заговорила словно заслуженная артистка на сцене: эффектным сопрано с интересной хрипотцой, для особой выразительности чуть приблизив ко мне свое удивительное лицо с дивно сияющими синими глазищами.

— Обращаю твое внимание на название моей выставки: «Memento mori» — «Помни о смерти»! В этих словах — истина, которую мы порой забываем в суете жизни. Дорогой мой, ты не можешь себе представить, что ощущаешь, видя вскрытие тела! Это восхитительное ощущение радости продолжения твоей собственной жизни: я жива, цела и, дай бог, проживу еще сто лет!

Проговорив сей монолог с патетикой и оптимизмом, напоследок одарив меня очаровательной улыбкой, она тут же обо мне забыла; оглядевшись кругом, подхватила своего «хирурга» под руку.

— Внимание, Серж, — отдала она приказ, прищурившись куда-то в гущу спин и плеч. — Наконец-то появился тот самый тип из журнала, с которым я непременно должна тебя познакомить!

И без лишних разговоров она потащила бедолагу вперед, даже не кивнув мне на прощание. Сергей бросил на меня отчаянный взгляд, и парочка в мгновение ока исчезла в гудящей толпе.

Я попытался проследить за ними глазами, но то была тщетная попытка — Соня уверенно таранила гостей, решительно ведя приятеля к новым свершениям. Вздохнув, я вновь вернулся к стойке и налил себе еще один бокал бордо.

— Напиваемся вдрызг по поводу несчастной любви, — прозвучал рядом знакомый насмешливый голос.

Разумеется, то была моя любезная сестрица — студентка-отличница, бессменный финансовый директор московского филиала «Садов» по имени Ольга. Как и следовало ожидать, одета она была под стать всей местной публике: рваненькие джинсы за кучу баксов, блузон почти до колен и бесчисленные фенечки-браслетики на ручках-ножках-шее.

— Здравствуй, сестрица моя, Оленушка, — проблеял я «пьяным» голосом.

— Здравствуй, братец мой, Аленушка, — в тон мне ответила она.

Мы не стали обниматься-целоваться, предпочтя тому взаимный осмотр друг друга с ног до головы. Оставшись в общем и целом довольны результатом, мы чокнулись бокалами и с удовольствием сделали каждый по глотку.

— Значит, ты вернулся, — констатировала факт Ольга. — Сегодня?

— Можно сказать, только что.

— Как Старый Лис?

(Замечу в скобках, что Старым Лисом мы с Ольгой называем отца.)

— Как танк.

— И слава богу.

Ольга не озиралась кругом, как Соня, она критическим оком разглядывала меня, родного братца.

— Вот смотрю я на тебя и думаю: сколько все-таки в жизни парадоксов! — промолвила она наконец. — Казалась бы, приличный молодой человек, в костюме и галстуке. Глянешь на такого, и мысли в голове: о, наверняка этот парень днюет и ночует в родном офисе. А между тем на самом деле ты — лентяй и бездельник. Зато каждый второй, бросив взгляд на меня, лишь усмехнется: хиппушка, попрыгунья-стрекоза, наверняка не помнит, сколько будет дважды два! При всем при том именно я тружусь как пчелка на семейный бизнес, ночами сводя дебет с кредитом, совмещая доблестный труд с не менее доблестной учебой в вузе. А ты, родной мой, между нами говоря, и здесь отличился, кому расскажи — не поверят! Это надо суметь: малость поучиться в трех столичных вузах и не окончить ни один из них!