Дело Марины Мнишек - Михаил Исаакович Роговой Страница 2

майором Пахомовым в Управлении внутренних дел, «ожидая происшествий». Но происшествия «не случилось». Конечно, разная мелочь была: сообщение о драке у какого-то кинотеатра и т. п., но ничего такого, чтобы стоило выехать всей оперативной группе, не произошло. Пахомов был этому рад («не дежурство, а счастливый билет»). Он сидел в одной из комнат Управления, заставленной железными солдатскими койками, на которых дремали участники этой самой оперативной группы, и в очках его, в круглых стеклах в какой-то очень уж неказистой домашней оправе, плясали серо-голубые телевизионные огоньки.

Пахомов смотрел все передачи подряд: «мультик» про зайцев, любительскую короткометражку «На пасеке», соревнования по плаванию. Валентина же не могла долго усидеть на месте, выходила в длинный полутемный коридор, прислушивалась к голосам у диспетчерского пульта. В десять часов она сказала Пахомову, что устала, что зайдет только в городскую библиотеку за книгами и оттуда домой! Пахомов согласно кивнул, она бы даже сказала радостно кивнул, как будто считал, что с уходом Валентины происшествий уж наверняка не случится и он спокойно досмотрит все телепередачи до конца.

Валентина была расстроена: столько ожидала от сегодняшнего дежурства — и такое разочарование (она не знала, что сегодня у нее все еще впереди!). Короче, ей было не до праздных разговоров со случайными встречными…

— А я, честно говоря, решил, что вы врач… врач-психиатр: в прошлый раз вы заказывали учебники по психиатрии, — объяснил парень.

Валентина подумала: если судить по ее заказам, то сегодня она психиатр, завтра — литейщик, послезавтра — агроном…

В комнату возвратилась библиотекарша, присела к столу записать в формуляр книги. В синем форменном халатике с белоснежным воротничком, с седыми волосами, забранными сзади в старомодный узел, аккуратненькая, интеллигентная, она удивительно подходила к этой комнате с ее чуть торжественной тишиной и мягким светом, с рядами стеллажей, заставленных книгами и старыми газетными подшивками… Полная женщина еще раз приложила к носу платок и, забрав книги, ушла. Валентина поздоровалась с библиотекаршей, та ответила, достала формуляр.

— Вы давно заказывали?

— Еще утром.

Библиотекарша кивнула, приглашая подождать, и вышла в соседнюю комнату. Валентина полуобернулась, перехватила брошенный парнем взгляд на формуляр.

«Прочел, что журналистка, — подумала она. — Сейчас прореагирует».

Но парень молчал.

Валентине стало даже обидно, наверное, он не читал ее очерка. («В газете? Он что, не читает газет?»)

— Как видите, я журналистка, — сказала она. — Поэтому и беру книги то по психиатрии, то по литейному делу, писать приходится обо всем…

Сказала и покраснела.

Но парень и теперь не прореагировал. Он как будто даже смутился и только что-то промычал в ответ.

Она была рада, что возвратилась библиотекарша.

— Книги ваши почему-то не прибыли. Сейчас узнаю, в чем дело.

Библиотекарша подошла к телефону, набрала номер и спокойно стала объяснять, что книг читательницы Архиповой нет на месте, нельзя же заставлять человека ходить напрасно… Положив трубку, она попросила Валентину подождать еще немного.

— Вы обязательно получите книги сегодня.

Она кротко улыбнулась Валентине и протянула руки за книгами парня.

Валентина отошла к дальнему стеллажу, стала читать корешки газетных подшивок. Парень ее больше не интересовал: ей было досадно за свое мелкое тщеславие (она подумала об этом впервые и теперь уже была к себе беспощадна: «Да, да, это так!»).

— До свиданья, — парень вышел.

— Можно пока полистать какую-нибудь подшивку? — спросила Валентина библиотекаршу.

— Пожалуйста.

Валентина потянулась к верхней полке.

— С этого стеллажа нельзя. Там оставлены для реставрационной.

Валентина взяла подшивку с соседнего стеллажа — она чуть выдавалась из общего ряда, — и отнесла на застеленный зеленым сукном стол. Библиотекарша перебирала книги на другом конце стола. Она внимательно взглянула на Валентину, отвернулась, снова занялась книгами и опять встретилась глазами с Валентиной.

— Вы что-то хотите сказать? — подбодрила ее Валентина.

— Да… То есть… Да. — Библиотекарша волновалась, но, очевидно, была рада вопросу. — Я хочу сказать: вот вы сейчас разговаривали с читателем Ушаковым… Понимаете, он систематически вырывает страницы из книг, которые берет домой. Мы заметили. — Она пододвинула к Валентине стопочку книг и разложила их по столу. — Такое варварство! И все обязательные экземпляры, смотрите, вторых в библиотеке нет… А ведь совсем приличный на вид молодой человек!..

«Вот тебе и доброжелательный!..» Валентина представила, какая это для «божьей коровки» (так она мысленно называла старушку-библиотекаршу) непосильная обязанность — уличать, доказывать, возможно — скандалить. Она догадывалась, почему та заговорила именно с ней: не иначе как читала ее очерк о милиции и думает, что Валентина сумеет помочь.

— А где ом работает? — спросила Валентина.

Конечно же, старушка рассчитывала на ее помощь! Она тотчас разыскала нужный формуляр и прочла все, что в нем было записано: «Ушаков Павел Васильевич, 27 лет. («На два года старше меня», — отметила Валентина). Работает наладчиком во 2-й городской типографии, Кутузова, 37. Беспартийный».

Наивная вера старушки в немалые возможности автора «такого очерка!» умилила Валентину, ей и впрямь захотелось помочь. А библиотекарша, высказавшись, словно свалила с себя тяжкую ношу. Она отошла к столику у двери и, присев на стул со стеганой подушечкой, придвинула книгу к лампе и углубилась в чтение.

«Надо позвонить этому Ушакову в типографию и как следует отчитать», — решила Валентина.

Она раскрыла подшивку наобум, где-то посредине. Обычно ей попадались подшивки старые, с пожелтевшими листами, надорванные углы их были подклеены в реставрационной узкими полосками папиросной бумаги, но сегодня подшивка «Известий» — сказалось, что она сняла с полки «Известия» — попалась почти свежая, прошлогодняя. Она перевернула несколько страниц — лезущие в глаза заголовки были знакомы, потом перевернула сразу треть подшивки или больше, — на нее пахнуло не то сыростью, не то еще чем-то похожим, — газеты все же успели постоять на полках. Валентина обратила небольшую корреспонденцию в левом углу страницы. Корреспонденция была обведена фиолетовыми чернилами, а рядом, на полях, кто-то красным карандашом поставил два восклицательных знака.

Валентина пробежала глазами корреспонденцию. Она была напечатана под рубрикой «Судьба человека» и называлась «Необыкновенная история». Вот ее содержание:

Необыкновенная история

Тамбовский поэт-журналист С. Голованов получил из Москвы письмо от подполковника, своего земляка, уроженца села Старые Ольхи бывшего Моршанского уезда.

Вот какая история была рассказана в этом письме.

Вскоре после революции 1905 года в дом сельского учителя Ивана Егоровича Загородникова ворвались жандармы: по доносу местного попа искали запрещенную литературу. Жена учителя Анна Ефимовна попыталась сжечь листовки, но не успела и начала прятать их в трубе самовара. К ней шагнул солдат из приданной жандармам группы, выхватил бумаги и… тлеющие листовки вспыхнули в огне — от них не осталось и следа. Ничего предосудительного в доме Загородниковых найдено не было. Когда жандармы уезжали, солдат на секунду забежал на