Алёша Попович - Анастасия Журба Страница 2

Печь стояла возле северной стены избы, заслоняя её на две трети.

Стоп! Какой избы?! Алексей, невзирая на ушибленный бок, вскочил и в панике огляделся. Два маленьких замызганных окна, три лавки, две короткие, одна длинная с какими-то тряпками, стол с помятым самоваром на дубовой столешнице.

Увидев единственную дверь, участковый ломанулся в неё. Проскочив тёмные сени, Алексей вывалился на улицу, невольно прищурился от яркого утреннего солнца и скатился кубарем по трём неровным ступенькам, успешно делавшим вид, что они лестница.

К ступенькам примыкала вытоптанная дорожка, из-за чего Алексей, пропахавший носом метра полтора, поднялся полностью пыльный и жутко недовольный.

— Это ты, что ль, Алёшкой будешь? — со скепсисом в голосе произнесла женщина в зелёно-красном платке, стоящая по ту сторону покосившегося забора.

— Да, — растерялся участковый.

— Из Горелкино?

— Да, но… — Алексей собирался поправить женщину, указав, что город называется Горелово, но не успел.

— И что ж там, у себя в деревне, — взгляд женщины опустился вниз, — вы всегда по утрам в исподнем ходите?

— Что?! — глаза парня мгновенно пробежали по своей фигуре и он со стыдом сообразил, что стоит в одних странных портках на голое тело.

Алексей взвыл, прижал руки к паху и шустро заковылял обратно к ненавистным ступенькам. Сзади раздался скрип калитки. Неужто женщина идёт за ним? Участковый оглянулся и обомлел — неизвестная приставучая тётка уверенно топала следом.

Не смотревший под ноги юноша споткнулся о первую же ступеньку, ушиб палец, заорал от боли, упал и приложился к лестнице носом.

— Да что ж это у вас, в Горелкино, и правда, ходить совсем не умеют? — раздражённый голос тётки догнал Алексея, заставил рывком подняться и влететь в избу, словно пуля.

Заметавшись по комнате в поисках своей одежды, он неожиданно наткнулся на женщину, которая резким движением сильной руки пресекла его метания, пригвоздив к полу.

— Вот же твоя рубаха, — она указала на тряпки, валявшиеся на длинной лавке. Затем взяла одну и только собралась накинуть на парня, как увидела его грязный живот, — а ну-ка, бегом умываться!

— Где? — еле слышно проблеял Алексей.

— В сенях должна кадка с водой стоять.

Участковый осторожно вышел в сени, почти наощупь наткнулся на кадку, зачерпнул пригоршню холодной воды и бросил в лицо.

— Да не стесняйся, — тётка шустро оказалась прямо за спиной Алексея, обхватила его голову руками и запихнула по плечи в кадку.

Молодого человека окатила ледяная волна, пробежав по всему телу и неожиданно отрезвляюще подействовав на разум. Участковый уверенно повёл широкими плечами и принялся энергично умываться.

— Вот так, да, — удовлетворённо произнесла тётка и вынесла из избы некое подобие полотенца, — странный племянник у Марьи Ивановны, то ли растяпа, то ли неумеха.

— А где сама Марья Ивановна? — осторожно уточнил участковый, быстро вытираясь и накидывая на себя рубаху и штаны. В дырки последних была продета верёвка, которую Попович затянул потуже. Если вдруг упадут, сраму не оберёшься.

— В Новгород укатила, — вздохнула тётка, — тамошний великий князь попросил нашего великого князя прислать лучшую знахарку, вот она и помчалась. А меня уговорила приглядеть за тобой.

— А… — в голове советского участкового выражение «великий князь» не упиралось никуда и ломало все стереотипы.

— А меня зовут Лукерья Степановна. Мы с твоей тёткой закадычные подруги, обе знахарки, живём по соседству.

— Но… — Алексей обвёл рукой пустые стены комнаты избы. Никак она не походила на жилище «лучшей знахарки».

— Не обращай внимания, — догадалась Лукерья, — Марья Ивановна здесь уже давно не обитает. Для удобства великий князь поселил её рядом со своими палатами. Она туда полностью переехала. Вот уже год, как мы стали видеться с ней пореже. Это твои сапоги, что ль?

Тётка нагнулась и достала из-под стола пыльные сапоги.

— Вот я старая, не соображу. Конечно, твои, чьи же ещё.

Взгляд знахарки упал на красный опухший большой палец левой ноги Алексея.

— Что ж ты молчишь, сердешный? — запричитала она, — Больно ведь! Пошли ко мне. Да не обувайся пока.

Тем не менее, Алексей привычным движением обмотал портянкой правую ногу и засунул в сапог. И зашкондыбал в одном сапоге за женщиной.

Они вышли из калитки и, пройдя вдоль забора, попали в соседний дом, отличавшийся от того, который достался участковому, как ручеёк и река. Дом Лукерьи Степановны возвышался в два этажа, за ним виднелись многочисленные пристройки, где-то кудахтали куры, мычали коровы, блеяли козы и хрюкали свиньи.

Внутри дома комнат было несколько, повсюду висели пучки трав, пахло так, что кружилась голова. Правда, пахло приятно.

— Ещё вопрос, — участковый даже на глаз прикинул, что окна Лукерьи явно больше окон его названной тётки, — отчего же Марья Ивановна себе такой же дом не отгрохала.

— Так это я всё на одном месте сижу, а она всю жизнь по сёлам и весям мотается, — всплеснула руками соседка, — придёт домой, переночует, да к новым больным побежит.

— А к вам сами ходят?

— А то как же? То курочку принесут, то поросёночка приволокут, так и набежало хозяйство.

Лукерья Степановна выбрала из многочисленных баночек на полке одну,

сняла её, открыла, набрала на ладонь и немного намазала на больной палец Алексея. Затем стала что-то тихо шептать, словно рассказывая пальцу сокровенную тайну.

Алексей хотел усмехнуться, но подавился, так как боль в пальце тут же начала стихать, краснота уходить, опухоль спадать. Младший лейтенант не поверил своим глазам, но левая нога целиком выздоровела в течении одной минуты.

Находясь в прострации, Алексей машинально надел второй сапог и слегка притопнул.

— Прошло?

— Да, спасибо, — растерянно отозвался участковый.

— Ништо, обращайся, — улыбнулась тётка, — чем заниматься-то в Ростове собрался?

— Да вроде учился я, — почесал в затылке Алексей, сообразив, что при «великом князе» университеты вряд ли существуют. Тем более, с никому неведомыми юридическими факультетами.

— На кого? Такой лоб вымахал, тебе только в княжескую дружину путь держать.

— А в ней есть сыскное отделение?

— Чего не знаю, того не знаю. Завтракать будешь?

— У меня денег нет.

— Да ты что, какие деньги? — замахала руками Лукерья Степановна, — Сказала же, Марья Ивановна просила приглядеть за тобой. Теперь ты у меня столоваться будешь, пока другое место не найдёшь.

— А другое, это что?

— В дружине, сказывают, кормят нынче очень хорошо. Или женишься, за такого видного парня любая пойдёт.

Лукерья усадила Алексея за стол и поставила перед ним тарелку с огромной яичницей, рядом появились грибочки с луком,