Людмила Зарецкая - Визитка злой волшебницы Страница 20

– А когда Глеб вернулся, они общались?

– Нет, они не могли общаться. Катя-то в институт поступила в Москву. Сейчас в Москве и живет.

– А письма? Письмами они продолжали обмениваться?

– По почте никаких писем не приходило, и чтобы Глебушка что-то писал, я тоже не видела.

– Так, может, они по электронке общались? – Инна вскинулась, готовая бежать в соседнюю комнату. – Покажите мне его компьютер. Можно я электронку проверю?

– Так не было у него компьютера, – Светлана Николаевна жалобно посмотрела на Инну. – Я же говорю, что Алеша его строго держал после этой истории с клиникой. Глебушка в интернет-кафе ходил иногда. И к отцу на работу. А дома не было у нас компьютера.

– Ладно, Светлана Николаевна, Катю эту мы обязательно найдем. Раз Глеб с ней так откровенен был, что переживаниями про отца делился, так, может, она и сейчас что-то знает.

Откладывать дело в долгий ящик стремительная по натуре Инна не любила. Попросив налить ей чаю – Карманова тут же бросилась извиняться за то, что плохо принимает гостью, – она набрала мобильный номер капитана Бунина. Выслушав историю про Катю, он недовольно крякнул:

– Вот куда тебя опять несет, Перцева? Снова в детектива поиграть захотелось?

– Вань, эта девушка может помочь следствию, – голос Инны был сладок как патока. – И поискать ее не я придумала, а Малванс.

– Угу, Малванс! Спасибо тебе, подруга, что в качестве адвоката у нас именно он под ногами путаться будет! А что касается этой Кати, то тут вы правы, дамочка эта вполне может пригодиться. Спроси там у Кармановой, в какое интернет-кафе ее сокровище шастало.

Местонахождение кафе мать Глеба, к счастью, знала. Поэтому, получив от Бунина заверения, что про найденную Катю он ей обязательно расскажет, Инна допила чай, забрала у Светланы Николаевны шкатулку с украшениями, раздобыла у своего друга Игоря Стрелецкого телефон ювелира Соломона и распрощалась.

Соломон Бернштейн назначил ей встречу ровно в полдень. Опаздывать Инна не любила, тем более что старик-ювелир мог и обидеться на подобную непунктуальность. Выйдя из подъезда, Инна на минутку остановилась на пороге, чтобы надеть кожаные перчатки. Других она не признавала даже в мороз. Сделав шаг с крыльца, она обнаружила, что, натягивая тонкую лайку, выронила ключи от машины, шагнула назад и замешкалась, ковыряясь в снежной каше крыльца.

Именно это и спасло ей жизнь. Ледяная глыба, сорвавшаяся с крыши девятиэтажного дома, с шумом обрушилась на козырек подъезда, отскочила от него и упала на землю ровно в том месте, где за секунду до этого стояла Инна.

На днях мы с подругой помогли попасть к врачу приехавшей из глубинки женщине, которую наотрез отказывались принимать без предварительной записи.

Мы куда надо позвонили, кого надо попросили, и женщину, которая уже оплакивала пустую поездку за 600 километров от дома за 700 рублей, имеющих весьма важное значение при пенсии в четыре тысячи, все-таки принял врач-онколог.

Нам с подругой было приятно, что мы сделали доброе дело. Хотелось дурачиться и праздновать победу.

«Да, мы волшебницы!» – довольно улыбалась я. «И при этом не Бастинды», – смеялась она. «Уж точно не Гингемы», – соглашалась я.

Вот тут-то мы и сделали потрясающее открытие.

«А ты помнишь, как в этой сказке звали ДОБРЫХ волшебниц?» – спросила я, когда поняла, что сама точно не помню.

Оказалось, что подруга тоже не помнит.

Голубая страна – Гингема, Фиолетовая – Бастинда. Это как дважды два. А какого цвета у писателя Волкова были добрые страны и как звали их правительниц – хоть убей…

Все-таки Герострат, спаливший храм Артемиды, чтобы войти в историю, был в чем-то прав. Не факт, что его имя помнили бы, сделай он что-нибудь полезное.

Добро забывается сразу. Причиненное зло помнится годами. Так, может быть, нет смысла творить добро? Все равно забудут.

И все же я неизменно улыбаюсь, когда вижу, как кто-то переводит через дорогу старушку. Кстати, моя подруга, та самая, которая тоже не помнит добрых имен, регулярно подводит стареньких бабушек до дома или поликлиники. Просто так. Потому что ей их жалко.

Так что нет повода забывать о добре. Надо стараться, чтобы его вокруг было как можно больше. Даже если за это никто не скажет спасибо.

Кстати, если вы, как и мы с подругой, мучительно вспоминаете имена добрых волшебниц и уже собрались бежать к интернету или книжным полкам, то скажу, что правительницу Желтой страны звали Виллина, а Розовой – Стелла.

Глава 14

Нежданная помощь

Если у тебя хватит смелости, чтобы сказать «прощай», жизнь наградит тебя новым «привет».

Морозы ударили неожиданно. Еще во вторник вечером столбик термометра кокетничал с отметкой в минус пять градусов, а в среду утром «низко пал», вступив в серьезные отношения с показателем в минус 40. Инна даже не помнила, чтобы на ее веку было так холодно.

Даже в Иркутске, откуда она сбежала именно по причине невыносимых морозов, было всего минус 35 градусов. Конечно, тогда Инне, имевшей на все случаи жизни одну-единственную курточку, да и то на рыбьем меху, хватило и минус тридцати пяти. Но все-таки в Сибири было гораздо теплее, чем сейчас в средней полосе России.

Разумеется, сегодня у Инны была и теплая дубленка, и шиншилловая «автоледи», и енотовая шуба «в пол», которая спасала от любых холодов, но жертвой коварного мороза стал ее «Ниссан Микра». Ярко-красная машинка второй день подряд ни за что не хотела заводиться, поэтому на работу она ездила на такси.

Вчера сунулась было к Гоше с вопросом, не подкинет ли он ее до офиса, но тот лишь хмуро посмотрел куда-то мимо и ничего не ответил. Сегодня же муж до сих пор спал, явившись домой за полночь, трезвым, но сильно мрачным. Это было странно, потому что не в его привычках было на трезвую голову пропускать работу, но зависать над этой странностью Инне не хотелось. Вины за собой она никакой не чувствовала, а проблем ей хватало и без Гоши.

Инна не могла не думать о том, что с начала января уже дважды чудом избежала гибели. Она всегда гордилась своим высоким коэффициентом интеллекта, а потому понимала, что черная машина и упавшая с крыши ледяная глыба скорее всего между собой связаны.

С другой стороны, убивать ее не было совершенно никакого резона. Ни как журналистка Инесса Перцева, ни как обычная женщина Инна Полянская она не представляла ни малейшего интереса, поскольку не владела никакими тайнами и секретами, не вела никакого, пусть даже самого завалященького, журналистского расследования, не совала свой нос в чужие дела. По крайней мере в данный момент.

Она никак не могла решить, рассказать ли ей про свои несчастные случаи Ивану Бунину или не стоит. Впрочем, про машину Ванька знал, но отреагировал спокойно, посчитал, что Инна чуть было не стала жертвой пьяного лихача. Случай с глыбой мог иметь столь же простое объяснение, и Инне не хотелось, чтобы Ванька держал ее за истеричку, пугающуюся собственной тени.

Второй проблемой были деньги. Соломон Бернштейн оценил драгоценности Светланы Кармановой в полторы тысячи долларов. В принципе Инна, в последнее время неплохо разбиравшаяся в драгоценностях благодаря детективной истории, в которую недавно попала ее подруга Наталья, предполагала что-то подобное. Добавив к этим деньгам свою заначку в пятьсот долларов, она отнесла их Светлане Николаевне, а затем, по ее просьбе, передала Малвансу. Тот аванс благосклонно принял и попросил оставшуюся сумму выплатить до конца месяца.

Но эти шесть тысяч нужно было где-то взять. С продажей кармановской квартиры ей заводиться не хотелось. Сама Светлана Николаевна была явно не в состоянии провернуть подобную сделку, да и предстоявший в таком случае переезд ей, в нынешнем состоянии, тоже был не по силам.

Понятно, что после того как Глеба осудят, квартиру все же придется продать, но пока Инна решила одолжить Кармановой денег. Пару дней назад она даже подкатила с этим вопросом к Гоше, но он заорал, чтобы она к нему не приставала, поскольку денег нет и не будет. Инна тогда обиделась, а Гоша, который не терпел надутых губок жены, начал бормотать что-то про проклятых конкурентов и проблемы со зданием для нового супермаркета, в который он вложил всю наличность. Инна Гошу особо не слушала, навострив уши лишь тогда, когда он упомянул Манойловых. Жалобам мужа она не верила. По Гошиным меркам, требуемая Инне сумма была очень незначительной, тем более что рано или поздно эти деньги точно вернулись бы назад. Как бы то ни было, второй муж ясно дал понять, что денег не даст. Просить денег у первого Инна не хотела, чтобы он, чего доброго, не решил, будто они с Настеной без него бедствуют.