Елена Донцова - Дочери страха Страница 20

– О каких это грязных делишках своего отца вы нам сейчас намекнули? – пискнула одна из журналисток.

– Я не говорила – грязные делишки, – чуть смутилась девушка. – Но если мне придется бороться за свое место под солнцем, пусть отец знает: я много чего могу вспомнить. Например, у отца был начальник службы безопасности, а потом он сделал что-то не так – и пропал без вести. Я до сих пор помогаю его дочери, она моя лучшая подруга и живет у меня…»

Девушка смешалась, явно не зная, что еще сказать. Молодой мужчина с глазами ищейки растолкал всех, пробился с микрофоном наперерез почти вплотную к ней и проникновенным голосом задал вопрос:

«– Ульяна, а вы не боитесь говорить на всю страну такие ужасные вещи? Вы ведь сейчас фактически обвинили вашего отца не только в устранении своего бывшего работника, но и дали нам понять, что и с матерью вашей он тоже мог сделать что-то плохое?

– Я ничего вам не давала понять! – Девица едва не налетела на него с кулаками. – Я только хочу сказать, что никому не удастся так просто выгнать меня из дома. Я завтра же найму себе самого лучшего в городе адвоката и начну бороться против этой самозванки…»

Тут кадр сменился. Гладко выбритый мужчина на экране улыбнулся, продемонстрировал аудитории блестящие белые зубы и произнес:

«Что ж, неизвестно, окажется ли новая дочь лучше старой, но народонаселение в тяжкую годину кризиса эта история явно повеселит. Хотя, как вы могли видеть из сюжета, золотая молодежь и так не скучает и уж точно не голодает. А мы переходим к обзору экономических новостей…»

Садовник привстал со стула и выключил телевизор. В наступившей тишине прерывисто вздохнула Любовь Петровна:

– Вот ужас-то, что же будет теперь?!

– Перестань, Люба, – махнул пухлой ручкой повар. – Не впервой у нас Улька колобродит.

– Но она же… она же хозяина в убийстве обвинила, – не успокаивалась экономка. – Теперь же может и расследование начаться, разве не так? А и в самом деле, раз тут такие дела, почему до сих пор не прилетела хозяйка? Она вообще звонила кому-нибудь?!

Повар и садовник отрицательно замотали головами, охранники дружно развели руками.

Лиза очень хотела уйти незаметно, но дверь предательски скрипнула, и тут же пять пар глаз тревожно уставились на нее. Наверное, каждый прикидывал, не сказал ли чего лишнего в запале. Первой пришла в себя Любовь Петровна.

– Нет, Лизочка, вы это слышали?! – воскликнула она. – Конечно, мы тут уже давно привыкли, Уля у нас девочка с закидонами, но чтобы такое! Господи, да вы перепугались, на вас лица нет!

– Нет, чего же мне пугаться, – отважно улыбнулась Лиза. – Я ведь ни на чем не настаиваю, пусть там без меня разбираются, дочь я или не дочь. Я просто вас искала, боялась, что засну, прежде чем вы ужин принесете…

– Миленькая, простите! – засуетилась экономка. – А меня Павел позвал, сказал, сейчас в вестях про хозяина говорить будут. Я и полетела, забыв все на свете, ведь нам же не безразлично…

– Люба, да не тарахти ты, – снова одернул женщину садовник. И обратился к Лизе: – Скажите, значит, все по правде так было, как по телевизору говорят? А мы-то думали, вы в другом городе отыскались, ну, типа, был грех у хозяина по молодости, а теперь он вас признал. То есть мы посчитали, вы Ульяне вроде как сводной сестренкой приходитесь, а вы, выходит, теперь вместо нее будете?

– Замолчи ты, пустобрех! – разозлилась Любовь Петровна. – Что ты к девочке пристал, не видишь, она на ногах ели держится! Пойдемте, Лизонька, в вашу комнатку скорее…

Заставив девушку лечь в постель и укрыться до подбородка одеялом, Любовь Петровна объявила полушепотом:

– Лежите, грейтесь, а я сейчас все свежее вам принесу, горяченькое.

– Любовь Петровна! – вскинулась Лиза. – Не нужно! Я все равно сейчас есть не могу. Лучше посидите со мной одну минуточку. И, умоляю, не обращайтесь ко мне на «вы»!

Как она ни крепилась, на глаза навернулись слезы. Экономка поспешно присела на пуфик рядом с кроватью и протянула сочувственно:

– Смотри-ка, как ты разволновалась! Да что ты, Лизонька, о чем убиваться? Ты в этот дом не по своему произволу проникла, не обманом. Наверное, Рэм Григорьевич знал, что делал, когда тебя по всему городу отыскивал и сюда отправлял. Ты хорошая девочка, я ви-ижу, меня не обманешь. Дай бог, чтоб ты и впрямь хозяйской дочкой оказалась. А Ульяна наша… грех такое говорить, но только это не дочка, а сплошное горе.

– А как же ваша хозяйка? – сквозь слезы спросила Лиза.

– А что хозяйка? Отчего не прилетела до сих пор? Раньше понятно было, какой женщине приятно видеть мужнин грех, тем более что ты – Уле ровесница. А теперь думаю, что, может, Рем Григорьевич сюрприз ей решил сделать, и она пока не знает ничего. Мужчины же все со странностями, даже такие умники, как наш хозяин. Теперь, конечно, вернется, после такого сюжетца шила в мешке не утаишь.

– А когда прилетит, что тогда будет? – не унималась Лиза.

– А что ж будет? Надежда Сергеевна, конечно, с Ульяной возиться не перестанет, может, даже больше прежнего на нее накинется. Но ты не ревнуй: Уля у нас – катастрофа ходячая, а ты – разумная, славная девушка. Хозяйка, конечно, тебя сразу полюбит.

– А увидеть ее можно?

– Кого это? – не сообразила экономка.

– Надежду Сергеевну, ну, хотя бы фотографию.

– Господи, да конечно! Завтра с утра побежишь в библиотеку, возьмешь там альбомы и все-все пересмотришь! А на ночь не нужно голову забивать, сны будут сниться суматошные. Спи, девочка!

И она ушла, оставив Лизу наедине с ее путаными мыслями. Впрочем, через пять минут девушка уже спала, уютно свернувшись калачиком и крепко прижимая к груди подушку.

Ульяна

Нотка разбудила Ульяну в такую невообразимую рань, что даже огни в окнах напротив еще не погасли, а небо нависало над городом темным балдахином с бледными прорехами звезд.

– Отстань! – сквозь сон прошипела Уля и натянула на голову одеяло.

Но Нотка продолжала ее теребить:

– Уля, вставай, там явился хозяин квартиры, хочет тебя видеть. Я не могу его выставить. Мэт, ну скажи ей!

Мэт полулежал рядом на постели, стыдливо прикрывал грудь подушкой и усиленно моргал.

– Какого черта! – взвилась Ульяна. – Срок оплаты еще не скоро, и это вообще не моя забота, а материна. Как ты посмела вламываться ко мне в спальню?! Живо выметайся!

– Ладно, ухожу, – легко согласилась Нотка и пошла к двери, но на пороге остановилась и что-то на пальцах стала показывать Мэту. И это окончательно вывело Улю из себя.

– Чего она изображает? – напустилась она на своего любовника.

Мэт уже сидел на постели в позе лотоса и тер кулаками глаза. Длинные белокурые волосы рассыпались по плечам, на щеках играл ровный молодой румянец, и был в эту минуту Мэт так хорош, что Уле и вовсе расхотелось вставать. Она протянула руку и погладила парня по ровному, красиво накачанному животу.

– Что? – встрепенулся Мэт. – А, это она показывает, чтобы я тебя будил, одевал и волок в комнату. Думаю, у нас проблемы из-за твоего вчерашнего выступления.

– Да какие проблемы? – искренне удивилась Уля. – Там же не отец пришел, а тип, который мне квартиру сдает.

– Короче, вставай быстро! – Мэт легко перемахнул через нее, накинул на обнаженное тело халат. – А то Наташа одна не удержит оборону.

Из-за двери доносился раздраженный гортанный говор. Арендодатель Ульяны был родом с Кавказа, но покинул родные горы уже лет тридцать назад. Он был богат и влиятелен, имел недвижимость по всему миру, сдавал в аренду десятки элитных квартир. Естественно, сдавал за огромные деньги и сам лично этим не занимался – находились дела поважней. Иногда они с Улей встречались на мероприятиях – кавказец не чуждался светской жизни. В таких случаях он бывал прекрасно одет, красив, надменен лицом и говорил на безукоризненном русском языке. В Улину сторону даже не смотрел. Квартиру ей нашел секретарь отца, оплачивала ее мать, раз в месяц переводила деньги на счет, вот и все отношения. А теперь зачем-то явился на заре.

Уля накинула пеньюар и с самым хмурым видом вышла в гостиную. Хозяин в демократичных джинсах и белоснежной футболке развалился в кресле, а Нотка и Мэт стояли по обеим сторонам от него, как солдаты в почетном карауле. Ульяна плюхнулась на стул и спросила, выпячивая губу:

– Что случилось? Очень нехорошо с вашей стороны беспокоить своих жильцов в такую рань.

Мужчина впился в нее похожими на оливки глазами, прищурился и заговорил с непонятно откуда взявшимся сильным акцентом:

– Извини, красавица, родственники из Тбилиси приезжают, селить негде. Освободи мне эту квартиру за неделю, очень тебя прошу.

– Вы что, издеваетесь, что ли! – У Ули от возмущения даже голос пропал, и эти слова она выдавила из себя с кашлем. – Какие еще родственники?! У вас со мной договор!

– С тобой? – тонко улыбнулся восточный князек.

– Ну, с родителями моими, какая разница!