Елена Юрская - Злые куклы Страница 20

Жанна виновато посмотрела на узловатые замученные мамашины руки и втянула голову в плечи. Да, она, эта работница метлы и совка, была ей неприятна, но что поделаешь…

— Давайте я вам помогу, — снова предложила она.

— Ой, иди уже отсюда, помощница. Иди своим инженерам помогай. Тоже жизнь-то не сахар. А туда же — людьми пренебрегать. Иди. — Мама Кирилла смотрела на Жанну красивыми, но какими-то безжизненными, злыми глазами и почему-то не скрывала своего пренебрежения.

— Я вам не нравлюсь? — спросила Жанна прямо.

— Нет, — односложно ответила Марья Павловна. Помолчала и добавила: — Мне никто не понравится. Но ты — меньше всех. Моему Кириллу жена нужна, а не искатель приключений. А, ты все равно не поймешь…

— Мам, ты с кем там? Жанка пришла? — Трусатый Кирилл вышел в небольшую прихожую и сладко потянулся. — Привет, — виновато сказал он. — Я вчера…

— Да что ты, сынок, оправдываешься? — возмутилась Марья Павловна. — Ну, погулял, что такого? Вон стоит она, глаз не прячет, что ты голый перед ней. Так пусть и знает свое место.

— Мама! — крикнул Кирилл. — Мама, перестань. Жанна, подожди! — Он выскочил на лестничную площадку вслед за рванувшей восвояси Жанной и, немного подумав, вернулся домой.

— Вот и правильно, — улыбнулась мать. — Пусть на голову не садится.

— Я ее, между прочим, люблю, — огрызнулся Кирилл, рассматривая в зеркале свое тело. — И ты, мать, не вмешивайся. Слушай, а я не очень худой? — испуганно спросил он. — Смотри, вот тут ребра как-то торчат и ноги…

— В самый раз, мой золотой, в самый раз. — Лицо Марьи Павловны помягчело, глаза на минуту потеплели, она поцеловала сына в плечо, потом снова насупилась. — Смотри, с Жанкой осторожнее. У нее и имя дурное. И припадки эти… Ей бы Францию спасать или флагами махать. С такой, как она, можно и до тюрьмы докатиться.

— И до сумы, — усмехнулся Кирилл. — Мам, ты меня продать, что ли, хочешь? Пока не наступило полное совершеннолетие.

— Дурашка. — Марья Павловна тяжело вздохнула, сунула ноги в разбитые резиновые боты и, взглянув на часы, сказала: — Ты сам поешь. Мусор сгружу и приду. Пойди оденься. Ключи, если что, положи под коврик. Все, сынуля, не шали…

Как только дверь за матерью затворилась, Кирилл натянул спортивные штаны с вытянутыми коленями и выбежал во двор. Жанна сидела в беседке и сплевывала на собственные ноги шелуху подсолнухов.

— И мне, — сказал Кирилл, присаживаясь рядом.

— Отстань, — огрызнулась Жанна вполне миролюбиво. В принципе она уже вздохнула облегченно. Что бы она делала, если бы он не вышел?

Без Лялечки Кирилл казался ей безраздельной собственностью. Чем-то приросшим и уже не отделимым от нее самой. Не самый умный, не самый смелый, иногда с ним бывало скучно. Но это был ЕЕ Кирилл. Не чей-то, а именно ЕЕ. Получается, что Жанна ошиблась? Человек не может принадлежать другому только потому, что они давно вместе…

— Скоро осень, — сказал Кирилл.

— Очень своевременное замечание. — Жанна посмотрела на него внимательно, испытующе. — Тебе Лялька нравится?

— Ага, а семечки горелые. — Кирилл сосредоточенно рассматривал свое отражение в осколке зеркала, которым пользовались малыши для разжигания вселенского дворового пожара. — Нравится, симпатичная, но люблю-то я тебя. — Он вдруг зевнул и потянулся, чтобы обнять Жанну. — Не ревнуй.

Дурак он, что ли? Жанна изумленно посмотрела на своего «мальчика» и разочарованно вздохнула. Она ждала приступа страсти, а получила какого-то недоспавшего нарцисса. А самое интересное, что ему-то, кажется, до фени, нравится ли он ей? Или это просто уверенность?

— Скоро осень, — согласилась Жанна и решила над этим подумать. Может, он тоже ей не нужен? Разлетятся по институтам и все. Все?

Последний год, последний класс. Толика проводили в армию, увековечив, прощание кипой сделанных Дашкой фотографий. Наташа появлялась во дворе все реже. А они — Жанна, Даша, Афина и Лялечка — ежедневно просиживали в беседке дотемна. Кирилл появлялся только тогда, когда Даша приводила кренделя. Разбавленная компания была снова веселой и шумной. А девичья делилась на группки, в каждой из которых Жанна была лишней. В этом году она с нетерпением ждала зимы, чтобы реже видеть и слышать всю эту новую Лялечкину свиту…

— Даша отравилась. — Афина отыскала Жанну в булочной и, лихорадочно разбрасывая слюни, вцепилась в рукав ее пальто. — Представляешь, идиотка? Чуть все не испортила. Чуть насмерть не отравилась. А нам всем — неприятности. Лялька ей такое одолжение сделала, а она, неблагодарная, решила отомстить.

— Давай выйдем на улицу, — предложила Жанна. — А то тут всем интересно. — Она показала взглядом на хмурую сумеречную очередь.

— Да, интересно, — сказала тетка в драповом пальто с норкой на воротнике. — Молодые, все вам для жизни дали, а вы травитесь с жиру. Я бы таких за сто первый километр…

— В северном направлении это уже другая область, — огрызнулась Жанна.

— Ишь ты, какая образованная. — Тетка не желала сдаваться, и девушки покинули булочную.

— Ну. — Жанна смотрела на крупный сероватый снег, который был похож на кружевные воротнички школьной формы. — Ну, говори, а то холодно.

— Какая ты равнодушная. Кроме Кирилла, тебя вообще что-то интересует? — фыркнула Афина и посмотрела на Жанну с осуждением.

Конечно, весь двор уже знал… Марья Павловна постаралась. Она собственношвабренно изгнала Жанну из своего дома и позвонила ее родителям с истерическим заявлением:

— Держите свою девку, пока она в подоле не принесла.

Кирилл попытался объясниться где-то через неделю. Он что-то лепетал про домашний арест, про невозможность общения с миром, про свинку, справку и пропуски занятий, но Жанна не хотела ничего слышать. Этот позор «в подоле» было просто невозможно пережить. «Береги честь смолоду», — сказал ей отец, собираясь на вахту, на Север. А мама купила брошюрку «Моральный кодекс строителя коммунизма» и предложила ее законспектировать. О подоле там не было ни слова. То, что не запрещено, разрешено. Вот о чем подумала Жанна. Последний удар Марья Павловна нанесла, когда Жанна отказалась мириться с Кириллом.

— Смотри, я ведь и в школе могу рассказать, чем вы там забавляетесь. Моему-то что — с гуся пода. Он — мужик. А ты — прости господи… — сказала она, налегая на лопату. Жанна остолбенела. Она не в силах была двинуться с места. Ее душили слезы. — Тебе все ясно? Смотри, дай парню школу закончить, — добавила Марья Павловна, останавливая движение лопаты у самых Жанниных сапог.

Какой же это был стыд и позор… Какой позор! И мама осторожно поинтересовалась ее менструальным циклом, и соседи изучающе разглядывали Жаннин живот, и все-все, казалось, слышали эту мерзкую грязную сплетню, от которой никак невозможно было отмыться.

— Какая гадость, какая гадость, — все время повторяла Жанна, даже не пытаясь объяснить кому-то, что ничего у них с Кириллом не было. И не намечалось даже. Какая гадость! А теперь вот, Афина…

Снег падал на ресницы и таял слезами. Жанна стояла на углу возле булочной и не могла двинуться с места. Вроде никакой трагедии. А получается, Ромео и Джульетта. Бедный Кирилл…

— А ты-то чего плачешь? Передо мной можешь не выставляться, что я тебя, не знаю? Это Лялечка сомневалась, но я ее убедила, что ты его на пушечный выстрел… что себя бережешь для мужа и только для мужа… — затараторила Афина.

— Так что там с Дашей? — спросила Жанна, стараясь не вникать в смысл сказанного. — И при чем тут Лялечка?

— Ну как же? — удивилась Афина. — Мы же с ней ходили к Кириллу и постарались, чтобы все это до школы не дошло. Меры принимали. Между прочим, это она посоветовала. Потому что у нее есть представления об аппаратной и оперативной работе.

— Переданные генным кодом? — уточнила Жанна.

— А что плохого в партийных династиях? Такой же труд, как любой другой. — Афина явно замерзла. Она начала притопывать короткими ногами и подпрыгивать на месте. Но прощаться почему-то не спешила. Ей нужен был собеседник. — И мы же не думали, что так оно все повернется. В нашей школе такой скандал был. Зачем тебе и Кириллу повторять чужие ошибки? Ты же не хочешь пойти на выпускной с животом? Мы и предварили возможные неприятности. По-дружески. Принципиально. По-комсомольски.

— Ты сама-то веришь в то, что говоришь? — спросила Жанна хрипло. Она так устала от всего этого, что у нее даже не было сил дать Феньке по макушке. Жанна просто тупо слушала и не верила своим ушам. Какие-то люди влезли в ее вялотекущий, давний роман с Кириллом и теперь ждали аплодисментов? В ушах зазвенели колокольчики. Один из них все время дергался не в такт. Жанне стало плохо.

— Лялечка советует тебе взять справку. Ну, у врача, чтобы представить ее мужу.

— И комсомольскому собранию, — отозвалась Жанна. — А что вы сделали с Дашкой? Что твоя Лялечка посоветовала ей?