Крис Юэн - Похождения в Париже Страница 20

— Чарли, скажи мне, — продолжила Виктория, — почему я должна впускать тебя?

— Потому что, если не впустишь, я воспользуюсь отмычкой.

Я рассмеялся собственной шутке, а вот она нет. Потом покачался на пятках, прижался лбом к двери.

— Вик, пожалуйста. — Я закрыл глаза. — Я знаю, что кругом виноват. И у тебя полное право злиться на меня. Но я действительно попал в переплет, и сейчас мне крайне необходим друг.

Мои слова, похоже, не возымели эффекта. Я уже начал думать, что все кончено. Оглядел коридор, чтобы убедиться, что он пуст, и задействовал последнее средство.

— Послушай, в моей гостиной мертвая женщина, — прошептал я. — Ее убили.

Виктория не ответила. И я действительно подумал, что наши отношения, спасибо моей дури, прекращены навсегда. Но тут повернулся ключ, и дверь открылась. Взлохмаченная Виктория стояла передо мной в банном халате, уперев руку в бок.

— Как я понимаю, убил ее не ты. — Она поджала губы.

Я покачал головой. Виктория сурово глянула на меня, разом напомнив строгую комендантшу в общежитии моей школы.

— Тогда заходи, — наконец сказала она. — Попробуем разобраться, кто это сделал.

За последующие полчаса я как минимум трижды извинился за свой обман и рассказал все, что мог. Не по порядку, как предпочла бы Виктория, а с частыми повторами и возвращением к предыдущим событиям. Но как бы то ни было, я изложил все основные факты и, хотя некоторые мои описания отдавали штампами, надеялся, что за это она меня простит, пусть даже мое прежнее поведение останется мне вечным укором. Закончив, я перестал мерить номер шагами и сел в кресло у зашторенного окна, дожидаясь вердикта Виктории.

Похоже, моя история ее захватила. Наверное, этому не стоило удивляться. Несмотря на то, что она говорила мне по телефону, я давно уже понял: эпизоды моей криминальной жизни увлекают Викторию. И она наверняка обожала разгадывать убийства. Более того, у меня иногда создавалось ощущение, что она не отдает себе отчета в реальности некоторых ситуаций, в которых я оказывался. Мне показалось, что мысленно она тут же принялась выискивать уязвимые места моей версии, словно бросала кубик и перемещала профессора Плама по доске «Клуидоу»,[12] вглядываясь в карточки подозреваемых и пытаясь определить, кто же совершил такое в современном многоквартирном доме с помощью пластикового пакета и кольца изоляционной ленты. Наконец Виктория оторвалась от своих мыслей и пристально всмотрелась в меня.

— Ты уверен, что ее убили? — задала она для затравки первый вопрос.

— Когда я уходил, пульс точно не прощупывался.

— Я хочу сказать, — Виктория пыталась изгнать волнение из голоса, — ты уверен, что она не покончила с собой?

— Абсолютно. — Я выпрямился в кресле. — Руки были связаны за спиной проводом. Сама она никак не могла этого сделать.

— Проводом? Ты этого не сказал.

— Разве?

— Нет, — Виктория решительно покачала головой. — Ты сказал, что на голову ей надели пластиковый пакет, обвязали изоляционной лентой вокруг шеи, но про связанные руки ничего не сказал.

— Правда? Извини.

Виктория меланхолично выдохнула, подобрала ноги под себя, будто хотела принять какую-то йоговскую позу.

— Я и не думала, что это самоубийство. Не вижу причины, которая заставила бы ее прийти в твою квартиру и там покончить с собой.

— Я тоже.

— Она могла знать, кто ты?

— Не думаю. Нас связывает только одно — я дважды залезал в ее квартиру. Но визитку там не оставлял.

— Кто еще знал об этом?

— Пьер и Бруно.

— А клиент Пьера?

Я покачал головой.

— Надеюсь, что нет. Идея именно в том и заключается, что Пьер посредник. То есть клиент не должен иметь ни малейшего понятия о том, кто я.

— А ты не имеешь ни малейшего понятия о том, кто он.

— Совершенно верно, хотя для меня это минус.

— Ты связывался с Пьером?

Я уставился на ковер.

— Еще нет. Мы должны встретиться завтра, в десять утра. Но до встречи мне хочется хоть что-нибудь узнать.

Виктория пронзила меня взглядом.

— Ты ему доверяешь?

— Мне ничего больше не остается.

— Тогда позвони ему.

Я пожал плечами.

— Почему бы нам сначала не попробовать разобраться самим?

— Что тебя волнует? Твоя репутация? Господи, Чарли, ставки гораздо выше.

Я молча смотрел на нее.

— Ты помнишь телефон Пьера?

— Естественно.

— Так позвони ему.

Виктория достала из кармана халата мобильник, небрежно протянула мне. С неохотой я набрал номер Пьера. Пока ждал соединения, Виктория сунула руку в одну из перчаток, которые я бросил на кровать, и потянулась к фотографии мужчины и женщины из конверта. Картина тоже лежала на кровати, лицом вниз, а лист картона стоял на полу, прислоненный к спинке кровати.

Я выслушал восемь гудков, глянул на Викторию.

— Он не берет трубку.

— Оставишь сообщение?

— Не стоит. — Я отключил мобильник. — Твой номер у него высветился. Он перезвонит.

— Хорошо.

— Без меня не отвечай.

— Договорились.

Я сухо улыбнулся.

— Ты, наверное, и сама это знаешь.

Она рассеянно кивнула, положила фотографию к другим документам. Рука в перчатке опустилась на бедро, прикрытое махровым халатом. Виктория глубоко вдохнула.

— Ты не думал о том, чтобы обратиться в полицию? Если ты первым сообщишь о трупе Катрины, они могут тебе поверить.

Я одарил Викторию взглядом, какой обычно приберегаю для аккордеонистов в парижском метро.

— Это вариант, — продолжила она. — И, думаю, ты должен обдумать его со всей серьезностью.

— Г-м-м… — Я почесал подбородок, делая вид, что погружаюсь в глубокое раздумье. — Нет, это мне незачем.

— Почему?

— Потому что это не полицейский телевизионный сериал, Вик. Здешние копы к числу хороших парней не относятся. Семи пядей во лбу у них нет, они не работают двадцать четыре часа в сутки, обеспечивая торжество справедливости. Скорее всего, они арестуют меня по подозрению в убийстве, и у меня не будет возможности обелить свое имя.

— Ты этого заранее знать не можешь.

— А я вот знаю… В любом случае я не пойду на такой риск.

Виктория некоторое время смотрела на меня, будто хотела понять, стоит ли развивать свою мысль. Я сидел с каменной физиономией, свидетельствующей о том, что дальнейшие уговоры бесполезны. Наконец она решила двинуться в другом направлении.

— Давай тогда поговорим о Бруно. Он у тебя — подозреваемый номер один, правильно?

— Наверное.

— Что? Ты не уверен, что убийца он?

Я пожал плечами.

— Может, и уверен, да вот только мотива не вижу.

— Но ты же сказал, что он хотел подставить тебя.

— Просто я ничего иного придумать не могу. Но, если поразмыслить, эта версия противоречит здравому смыслу.

— Как так?

— Потому что одно с другим не сходится. Если бы меня забрали в полицию за убийство, то первым делом я бы рассказал о нем. Он не мог этого не понимать.

Виктория нахмурилась.

— Пожалуй…

— Ну, может, не первым делом. Поначалу я бы просто помалкивал. А вот если бы запахло жареным… я предпочту обвинение в ограблении, но не в убийстве. И, возможно, мне удалось бы снять с себя подозрения, нацелив полицейских на Бруно, благо я хорошенько его рассмотрел и без особых трудов выяснил его настоящую фамилию.

Виктория ущипнула затянутыми в перчатку пальцами нижнюю губу и прищурилась.

— С этим возникнет проблема. Выглядит очень уж просто.

— Ты думаешь, я не сумею переложить вину на Бруно?

Виктория насупилась, махнула рукой.

— Забудь, что я сказала. Все это слишком сложно.

— Не понял твоей логики.

— Ее и нет. — Виктория не спеша начала снимать с руки перчатку, освобождая палец за пальцем. — А что еще насчет Бруно? Одного ощущения, что убийца — не он, мало.

— Ты права. — Я наблюдал, как из перчатки один за другим выныривают пальцы Виктории. — Но есть еще замки.

— Замки?

— В двери моей квартиры. Тот, кто убил Катрину, сначала их вскрыл.

— Ты уверен?

Я бросил на нее удивленный взгляд.

— Мне хочется верить, что уж в этом я разбираюсь.

— Отлично. — Она убрала за ухо прядь волос. — Я, похоже, исполняю роль адвоката дьявола. Значит, замки в твоей квартире вскрыли, и ты не думаешь, что Бруно мог сделать это?

— Не думаю. Сняв квартиру, я врезал в дверь четыре новых замка. — Для большей убедительности я показал Виктории четыре пальца. — Я не всегда запираю дверь на все замки и, насколько помню, вчера, уходя, запер только на два. — Я загнул два пальца, продолжая демонстрировать свои математические способности. — Все замки первоклассные, а Бруно — дилетант. Он еще не освоил гребешок, тогда как эти замки мог вскрыть только профессионал. А кроме того, у него не было инструментов.