Пер Вале - Полиция, полиция, картофельно пюре ! Страница 22

XVII

Хампус Бруберг не произнес до сих пор ни слова и потому, что не хотел, и потому, что не мог. У него было выбито два зуба и сломана нижняя челюсть. В половине десятого вечера Ларссон и Кольберг все еще стояли, наклонившись над ним, и задавали бессмысленные вопросы: - Кто застрелил Виктора Пальмгрена? - Почему вы пытались бежать? - Вы наняли убийцу? - Расскажите, что вы знаете. - Кто стрелял? - Почему вы не отвечаете? - Ваша игра проиграна, так что говорите. Время от времени Бруберг качал головой, а когда речь заходила об убийстве Пальмгрена, его искривленное лицо искажалось еще более и на нем появлялось что-то, долженствующее изображать сардоническую усмешку. В начале допроса они из чистой формальности спросили его, не хочет ли он позвонить своему адвокату, но и тогда арестованный только покачал головой. - Вы хотели убрать Пальмгрена, чтобы сбежать с деньгами, да? - Где находится человек, стрелявший в Пальмгрена? - Кто еще участвовал в заговоре? - Отвечайте же, черт вас дери! - Если вы скажете, кто совершил убийство, возможно, это облегчит вашу участь. - С вашей стороны было бы умнее помочь нам. Кольберг иногда пытался задавать более нейтральные вопросы. - Когда вы родились? Где? А Гунвальд Ларссон по давней привычке действовал по принципу, что нужно начинать сначала. - Начнем сначала. Когда вы решили убрать Виктора Пальмгрена с дороги? Гримаса. Покачивание головой. Кольбергу казалось, что губы Бруберга складываются в слово "идиот". На мгновение он подумал, что это недалеко от истины. - Если вы не хотите говорить, пишите. - Вот ручка. - Нас интересует только убийство. Остальным занимаются другие. - Понимаете ли вы, что вас подозревают в заговоре? - В участии в преднамеренном убийстве? - Признаётесь вы или нет? - Было бы лучше для всех, если бы вы признались теперь. Немедленно. - Начнем сначала: когда вы решили убить Пальмгрена? - Говорите же! - Вы знаете, у нас достаточно доказательств для вашего ареста. Вы уже задержаны. В этом можно было не сомневаться. В чемодане лежали акции и другие ценные бумаги на сумму около полумиллиона крон, насколько можно было оценить на первый взгляд. Делом обоих было расследовать убийства, а не экономические преступления, но все же они кое-что знали о контрабанде валюты и акций. Во внутреннем кармане пиджака Бруберга они нашли билет до Женевы через Копенгаген и Франкфурт. Билет на имя мистера Роджера Франка, инженера. - Ну так как? - Самое лучшее для вас облегчить свою совесть. Наконец Бруберг взял шариковую ручку и написал на блокноте: "Приведите сюда врача". Кольберг отвел Ларссона в сторону и тихо сказал: - Это самое лучшее, что мы можем сделать. Нельзя же продолжать вот так час за часом. Гунвальд Ларссон нахмурился: - Возможно, ты прав. И есть ли какие-либо доказательства того, что он подстроил это убийство? Я думаю, скорее наоборот. - Вот именно, - задумчиво проговорил Кольберг. - Вот именно. Оба они устали, и им очень хотелось уйти домой. Но в заключение они задали еще несколько вопросов: - Кто стрелял в Пальмгрена? - Мы знаем, что стреляли но вы, но вы знаете имя стрелявшего. Кто он? - Где он? - Когда и где вы родились? - спросил Гунвальд Ларссон, уже не понимая, о чем говорит. Наконец, потеряв всякую надежду, они вызвали дежурного полицейского врача и, передав Бруберга на попечение дежурным, сели в свои машины и отправились - Кольберг к жену, которая уже уснула, а Ларссон сожалеть о своей испорченной одежде. Прежде чем лечь, Кольберг попытался позвонить Мартину Беку, но безуспешно. Гунвальд Ларссон не собирался звонить ни Мартину Беку, ни кому-либо еще.

В тот день Кольберг, правда, принимал участие и в более удачном допросе. Как только он и Оса Турелль привели Хелену Ханссон в холодную негостеприимную комнату в полиции нравов, она совершенно упала духом, и показания полились из нее столь же обильно, сколь и проливаемые при этом слезы. Им пришлось включить магнитофон, чтобы записать все, что она говорила. Да, она была "девушкой по вызову". Да, к ней часто обращался Хампус Бруберг. Он передал ей чемодан и билет на самолет. Она должна была лететь в Цюрих и оставить в гостинице чемодан на хранение. Он должен был прибыть на следующий день из Женевы и взять чемодан. Ей было обещано за труды десять тысяч крон, если все пройдет удачно. Что в чемодане - она не знает. Хампус Бруберг сказал, что им нельзя рисковать и лететь одним самолетом. Да, при появлении полицейских она попыталась связаться с Брубергом, который жил в отеле Карлтон под именем Франка, но не застала его. Гонорар за выполнение поручения в Мальмё составил не тысячу, а полторы тысячи крон. Она сообщила номера телефонов девушек, к сообществу которых принадлежала. Да, она живет проституцией, но, во-первых, она не одна такая, а, во-вторых, никогда ничем другим не занималась. В связи с убийством она решительно ничего не знает. Во всяком случае, не больше того, о чем уже рассказывала. Кольберг был склонен поверить ей в этом, как и во всем остальном.

XVIII

В Мальмё Паульссон старался вовсю. В первые дни - в субботу и воскресенье - он сосредоточил свое внимание на служащих отеля, он хотел, так сказать, взять в кольцо того, кого искал. По опыту он знал, что поручение выполняется легче, если знаешь, кого ищешь. Он завтракал, обедал и ужинал в ресторане отеля, а в остальное время пребывал в холле. Вскоре он убедился, что бессмысленно сидеть в ресторане, навострив уши и спрятавшись за газету. Большинство посетителей говорили на непонятных ему иностранных языках, а если официанты и обсуждали события, происшедшие в среду, то делали это отнюдь не поблизости от его стола. Паульссон решил играть роль любопытного посетителя, узнавшего об убийстве из газет. Он подозвал кельнера - вялого молодого человека с баками, в белоснежной куртке, и попытался завести разговор о драме с выстрелом, но кельнер отвечал односложно и равнодушно, поглядывая все время в окно. Видел ли он убийцу? Да. Это был длинноволосый тип? Неет. Он действительно не был длинноволос и кое-как одет? Может быть, не подстрижен. Точно не видел. Во всяком случае, он был в пиджаке. Кельнер притворился, что ему нужно идти на кухню, и удалился. Паульссон размышлял. Человеку, обычно носящему длинные волосы и бороду, одевающемуся в джинсы и мешковатую куртку, ничего не стоит переодеться. Стоит только постричься, побриться, надеть костюм - и никто его не узнает. Загвоздка в таком переодеваний заключалась в том, что человеку понадобится время, чтобы принять свой прежний вид. Поэтому его легко было бы найти. Паульссон был доволен этим выводом. Но, с другой стороны, многие левые социалисты выглядели как обычные люди. Наблюдая за демонстрациями в Стокгольме, од не раз в этом убеждался, и это его раздражало. Легко распознать молодых людей, одетых в синие комбинезоны с портретами Мао на груди, даже когда те ходят группами. Но работа затруднялась тем, что некоторые из них брились, стриглись, одевались в приличные костюмы, а листовки и брошюры носили в красивых портфелях. Конечно, ради этого не стоило самому прибегать к антигигиеническим крайностям в одежде, но все же это раздражало. К его столу подошел метрдотель. - Нравится? - спросил он. Он был невысокого роста, с коротко остриженными волосами и веселыми глазами. С ним, наверное, легче завести разговор, чем с кельнером. - Спасибо. Очень вкусно, - ответил Паульссон. И быстро перешел на интересовавшую его тему: - Я как раз думаю о том, что произошло в среду. Где вы были в тот вечер? - Работал. Неприятная история. И до сих пор стрелявшего не поймали. - Вы его видели? - Все произошло очень быстро. Когда он появился, меня в ресторане не было. Я вошел, когда он уже выстрелил. Так что я, можно сказать, видел только его тень. В голове Паульссона мелькнула гениальная догадка: - Может быть, он был цветной? - Простите? - То есть негр, проще говоря. Он не негр? - А почему он должен быть негром? - с изумлением сказал метрдотель. - Как вы, может быть, знаете, бывают и светлые негры. Они совсем непохожи на негров, даже если к ним внимательно присматриваться. - Нет, я об этом ничего не слышал. Есть люди, которые видели его гораздо лучше меня, и кто-нибудь из них обратил бы внимание, если бы это был негр. Субботний вечер Паульссон провел в баре, где выпил огромное количество различных безалкогольных напитков. Когда он заказал шестой стакан, то даже бармен, редко чему-либо удивлявшийся, несколько опешил. Вечером в воскресенье бар был закрыт, и Паульссон перебрался в холл. Он описывал круги вокруг конторки портье, но портье был очень занят, говорил по телефону, листал книгу регистрации, помогал посетителям и время от времени исчезал по спешным делам. В конце концов Паульссону удалось переброситься с ним несколькими словами, но он не получил подтверждения своей теории. Портье решительно отвергал, что убийцей был негр. Паульссон закончил день жаренным на углях шницелем в маленьком кабачке. Публики там было значительно больше, чем в отеле, причем в основном молодежь, и он расслышал несколько интересных разговоров за ближайшими столиками. Рядом с ним беседовали двое мужчин и девушка, причем он, к своему огорчению, ничего не понимал из их разговора, пока они не заговорили об убийстве Виктора Пальмгрена. Самый молодой из них, рыжий длинноволосый юноша с пышной бородой, презрительно отозвался об убитом и с восхищением об убийце. Паульссон внимательно осмотрел его внешность и запечатлел ее в памяти. На следующий день, в понедельник, Паульссон решил расширить поле деятельности и поехать в Лунд. В Лунде студенты, а там, где студенты, там и летвоэкстремистские элементы. При себе он имел большой список лиц в Лунде, которых можно было подозревать в опасных мыслях. К вечеру он сел в поезд, отправился в этот университетский город, где раньше не бывал, и бродил по улицам в поисках студентов. Было жарче, чем обычно, и Паульссон потел в своем клетчатом костюме. Он дошел до университета, освещенное солнцем здание казалось мертвым н забытым. Никакой подрывной деятельности в нем явно не велось. Паульссон вспомнил фотографию Мао, плывущего по реке Янцзы. Может быть, лундские маоисты купаются в реке Хэйе, следуя примеру председателя? Паульссон снял пиджак и направился к собору. Он удивился, что знаменитый гигант Финн4 выглядит таким маленьким, и купил открытку, чтобы послать жене. По дороге от собора он увидел афишу, сообщавшую, что студенческий союз организует вечером танцы. Паульссон решил пойти туда, но пока было еще рано. Он бродил по пустому в летнее время городу, проходил под высокими деревьями городского парка, прогуливался по посыпанным гравием тропинкам ботанического сада и вдруг почувствовал, что очень голоден. Он пообедал в погребке, а потом, сидя за чашкой кофе, наблюдал за отнюдь не оживленным движением на площади. Он не очень-то понимал, как нужно вести расследование и поиски убийцы Виктора Пальмгрена. Политические покушения случались в Швеции редко. Он мечтал о том, чтобы факты не были такими расплывчатыми и чтобы немножко лучше знать, где ему искать. Когда над городом сгустилась тьма и зажглись фонари, он расплатился и пошел на танцы. Это тоже не дало никаких результатов. Человек двадцать молодых людей пили пиво и танцевали под оглушающую попмузыку. Паульссон поговорил с некоторыми из них, но оказалось, что они не студенты. Он выпил кружку пива и вернулся в Мальмё. В лифте он встретил Мартина Бека. Несмотря на то, что они были одни, Мартин Бек упорно смотрел в одну точку над головой Паульссона, тихонько посвистывая. Когда лифт остановился, он подмигнул Паульссону и, приложив указательный палец к губам, вышел в коридор.