Крис Юэн - Похождения в Париже Страница 22

Я выждал еще несколько секунд, вернул отвертку в очешник, достал маленькие щипцы, ухватился за стержень засова и рывком выдернул его из паза в дверной коробке. Дверь качнулась, потом открылась внутрь. Я убрал щипцы и очешник, вытер рукавом пиджака пот со лба, достал из кармана фонарик и, наконец, переступил порог.

Вдруг я услышал музыку. Она доносилась из глубины квартиры — ритмичный бой барабанов. Я не большой поклонник подобной музыки, но в тот момент она восхитила меня. Музыка означала, что обитатели квартиры не слышали, как запорный цилиндр прыгал по плиткам пола, и не слышат шума моих шагов.

В квартире стоял какой-то специфический запах. Но я не мог определить, откуда он идет, и решил, что, возможно, от ковра, который прилипал к подошвам и показался мне заплесневелым, когда я направил луч вниз, чтобы определить, нет ли здесь низких столиков или каких-то предметов, о которые можно споткнуться. Увидел я только просиженный диван-кровать и портативный телевизор на картонной коробке. На полу стояли баскетбольные кроссовки, а на диване валялась джинсовая куртка.

От гостиной отходил коридор, из глубины которого и доносилась музыка. Я изготовился к решающей схватке. В кровь выплеснулась новая порция адреналина. Сжимая фонарь левой рукой, я наклонил голову, скрипнул зубами. Я не большой любитель драк, но с учетом всего того, что случилось со мной за последнее время, просто рвался в бой.

И тут музыку перекрыл сдавленный крик — вроде бы кричала женщина. Через мгновение крик повторился — полный ужаса, такой же сдавленный, словно женщина не могла полностью открыть рот. Господи, ее душили!

К моему стыду, первым делом я посмотрел на входную дверь. Распахнутую настежь. Предлагающую незамедлительно покинуть квартиру. Еще один крик. В нем слышалось отчаяние. Я решил, что должен действовать. Остановить убийцу, спасти жизнь. Может, даже обелить себя.

Я двинулся по коридору, музыка и сдавленные стоны стали громче. На мгновение, собирая силы и волю в кулак, я остановился перед дверью, из-за которой доносились все эти звуки. Серо-синий свет сочился через щели между дверью и дверной коробкой. Логично, подумал я, он хочет видеть, что делает, но чересчур яркий свет ему не нужен. Еще крик, почти что звериный и очень уж близкий. Я поднял фонарь над головой, как дубинку, глубоко вдохнул и пинком ноги распахнул дверь.

Ворвался в комнату, развернулся, готовый нанести удар. Раздался панический вскрик — нет, точнее, пронзительный вопль. Я уловил движение голого тела, и тут вспыхнул ослепляющий свет. Инстинктивно я прикрыл глаза, потом отчаянно заморгал и наконец увидел распростертое на кровати тело и женщину, прикрывающуюся простыней у дальней стены. Очень бледную женщину, чуть ли не с прозрачной кожей.

— Пейдж? — Мой изумленный вопрос перекрыл музыку, доносящуюся из стоящей в углу стереосистемы.

— Что ты тут делаешь? — спросила она, и у нее действительно имелось право на этот вопрос.

Я перевел взгляд с Пейдж на Бруно. Он лежал, не шевелясь, на матрасе, в одних плавках. Я не сразу понял, почему он не встал. Потом до меня дошло: его руки были прикованы к металлической спинке в изголовье кровати.

— Извращенец! — вырвалось у меня.

Бруно фыркнул. Если он и смутился, то не показывал этого. На его лице отражалась тревога, и я, учитывая сложившиеся обстоятельства, мог это понять. Он бросил взгляд на Пейдж, будто надеялся, что она что-нибудь сделает со мной. Но я уже взял инициативу в свои руки.

— На сегодня все! — решительно заявил я, пересек комнату, схватил Пейдж за предплечье и потащил из комнаты. Она вырвалась, и я уже собрался схватить ее вновь, покрепче, но она повалилась на пол и замоталась в простыню. Я схватил ее за лодыжки и поволок к двери.

— Эй! — крикнула Пейдж, ударившись затылком об пол, и принялась дрыгать ногами, извиваться, но я не обратил на это внимания. — Отпусти меня! Что ты тут делаешь? Остановись, черт бы тебя побрал!

Но я не остановился. Протащил ее через комнату, выволок в коридор. Она ухватилась руками за дверь и с новой силой задрыгала ногами. Какое-то время я держал ее, думая, что она угомонится, но Пейдж словно взбесилась. Тогда я внезапно отпустил ноги и схватил ее за запястья. Оторвал от двери, рывком поднял на ноги и повел в гостиную. Здесь сильно толкнул, и она упала. Потом села на полу, прикрылась простыней.

— Ты сказала, что не знаешь его. — Я смотрел на нее сверху вниз.

Она молчала, большие глаза сверкали ненавистью.

— А ведь он, очень может быть, убил женщину.

Что-то промелькнуло у нее в глазах.

— Катрину Ам. Ты ее знала?.. Господи, и зачем я только спрашиваю?! Ты все равно соврешь. Одевайся.

Я бросил ей джинсовую куртку и баскетбольные кроссовки. Она не шевельнулась. Может, подумала, что я блефую.

— Где остальная одежда?

Пейдж мотнула головой в сторону спальни. Ее лицо стало совсем бледным, а ключицы, казалось, вот-вот прорвут кожу.

— Подожди здесь, — велел я и направился в коридор.

Стереосистема продолжала играть, когда я вошел в спальню; поэтому первым делом я выдернул провод из розетки. Музыка оборвалась. Оглядев комнату, я подобрал с пола юбку, блузку, бюстгальтер. Вылинявшие, в полоску, трусики лежали у самых ног Бруно. Я решил, что Пейдж без них обойдется. Встретился взглядом с Бруно, который лежал в той же позе.

— Скоро вернусь, — пообещал я. — Никуда не уходи.

Пейдж одевалась быстро. Резкими, суетливыми движениями, потому что кипела от ярости. Наверное, мне следовало сказать, что я повернулся к ней спиной, пока она одевалась, но, если по правде, я смотрел. Оправдывался тем, что отворачиваться нельзя из опасения, что она схватит что-нибудь тяжелое и шарахнет меня по голове. Но опять же, если быть честным, мне хотелось доставить ей максимум неудобств. Не уверен, что мой замысел удался. Пусть и в ярости, она надела юбку под простыней и позволила простыне упасть лишь после того, как блузка заняла положенное место.

Пейдж злобно глянула на меня и, будь у нее ядовитая слюна, несомненно плюнула бы.

— Ты действительно думаешь, что я уйду? Сейчас же глубокая ночь.

— Хочешь, чтобы я вызвал такси?

Она смотрела мне в глаза, надеясь, что я смягчусь. Напрасно. Да, я понимал, что опускать ее — риск. Она могла поднять шум или вернуться, не дай бог, с оружием. Кроме того, я отдавал себе отчет, что этот пригород — не самое безопасное место для одинокой девушки. Но что я мог поделать? В ее присутствии разговора с Бруно могло и не получиться. Связать ее мне было нечем, а если бы я запер Пейдж в ванной, то криками она могла перебудить весь дом. А экспериментировать с кляпом мне совершенно не хотелось — я уже видел одну женщину, умершую от удушья.

Да, все упиралось в убитую женщину. Если ее труп в моей квартире уже нашли, то, кроме меня, других подозреваемых у полиции быть не могло.

Пейдж все смотрела на меня — наверное, думала, что я колеблюсь. Но мне не хотелось вселять в нее ложные надежды. Я торопливо достал из кармана пятьдесят евро, развернул Пейдж за плечи и решительно повел к входной двери. Как только она оказалась за порогом, сунул деньги ей в руку.

— Дверь я запираю. Тебе лучше уйти. Насчет мертвой женщины я не шучу, Пейдж. Это чистая правда. Бруно втянул меня в эту историю, и я должен выяснить, почему. Возьми такси до книжного магазина. И никому не говори, что видела меня здесь. Я тоже могу убивать людей… если это необходимо, чтобы спасти собственную жизнь.

Не знаю, восприняла ли она мою последнюю фразу серьезно, — проверить это никакой возможности не было. Я подтолкнул Пейдж к лестнице и захлопнул дверь. Потом я подпер дверь диваном-кроватью. Постоял, успокоил дыхание, настраиваясь на разговор. Бруно ждал в соседней комнате, а вопросов, на которые хотелось получить ответы, у меня накопилось достаточно.

ГЛАВА 16

Войдя в спальню, я набросил на Бруно простыню, под которой пыталась укрыться Пейдж. Разговор предстоял долгий, и мне не хотелось лицезреть его обнаженное тело. Состояние Бруно в этот момент меня совершенно не волновало. Но, надо отдать ему должное, прикованный наручниками к кровати, голый, в компании разозленного донельзя вора, он сохранял самообладание, даже улыбался, словно владел всеми козырями. Я решил, что его самоуверенность связана с Пейдж. Он знал, что она мне нравится, вот и чувствовал себя на коне.

Все изменилось после того, как я увидел лежащие на полу у кровати ключи от наручников. Два одинаковых ключика, оба маленькие, на металлическом кольце. Поднял их. Покрутил перед глазами, словно они очень меня заинтересовали. Потом бросил во внутренний карман пиджака. Бруно молча смотрел на меня.

— Что, — спросил я, — думаешь, это спектакль? Я могу оставить тебя здесь в таком виде, знаешь ли.

Бруно пожал плечами.

— Тебя это не волнует?