Александр Ольбик - Дублет из коллекции Бонвивана Страница 23

Из отвисших, невыбритых щек Рощинского взирали усталые, слезящиеся глаза. Татьяна перехватила этот взгляд и ужаснулась одиночеству, которое они источали.

- Замечательный кулончик, - сказала Татьяна и взяла подарок в руки. Это, наверное, очень дорогая вещь?

- Не дороже нас, Танюша, - Рощинский на мгновение почувствовал удовлетворение.

Татьяна вышла, но вскоре вернулась с кулончиком на шее. Искорки от язычков свечей играли в его золотисто-янтарных гранях. Взглянув на кулончик, Рощинский отвернулся - не кстати вспомнив бывшего владельца этой вещицы, который умер как раз во время ареста.

После кофе и вялого, отнюдь не праздничного разговора, Татьяна извинилась и, перекинув через плечо новую сумочку, пошла на свидание. Ее ждал Пуглов.

Когда дочь ушла, Авдеева сказала:

- Не пойму, что ее к этому оболтусу тянет.

- Этого не может понять никто, кроме нее самой, - рассудительно заметил Толстяк. - В жизни случаются совершенно необъяснимые вещи. Но Алик парень видный, всегда может защитить...

- Подальше бы от такой защиты.

- Сами разберутся. Хотя мне Пуглов нравится больше, чем его дружок. Тот, по-моему, циничный и способен на подлость. Может, я ошибаюсь и, дай Бог, чтобы ошибался.

- А мне кажется, что он увлекается наркотиками...

Авдеева убрала со стола.

- Может, сходим пройдемся, - предложила она.

Я не против. Только сначала зайдем в наше кафе, посидим, на людей посмотрим.

- Я тоже это имела в виду, а ты меня опередил. Мы как будто с тобой на одной волне.

Рощинский обнял Авдееву за плечи и осторожно прижался головой к ее голове, стараясь не испортить ее праздничную прическу.

Это были абсолютно разные люди. Даже внешне они смотрелись, как стог сена и лилия. Они шли по тротуару и женщина старалась подладиться под его шаг - неспешный, раскачивающийся, что, впрочем, ее ничуть не смущало...

* * *

Пуглов ждал Татьяну возле кинотеатра. В кафе "Лира", куда они зашли выпить в ее честь шампанского, Пуглов увидел кулон. Без единого слова Альфонс подсунул указательный палец под цепочку и потянул на себя. Авдеева широко раскрытыми глазами умоляла его не поднимать скандала.

- Прошу тебя, не надо, - тихо попросила Татьяна и взяла его руку.

- Сувенирчики! - губы его шевельнулись змейкой. - Налим одаривает?

- Перестань, при чем здесь он?

- Считаю до трех, - Пуглов стал медленно наматывать цепочку на палец.

- Умоляю тебя, кругом люди...

- Тогда ответь - кто это дерьмо тебе повесил на шею? - у Альфонса от злости побелели глаза.

- Это подарок Владимира Ефимовича... маминого знакомого...

Пуглов разжал пальцы. Его лицо стало принимать нормальный цвет. Он налил себе фужер вина и когда это делал, было видно, как мелко вибрирует его рука.

- Если это действительно так...Прости, Танюша...Я бы этого Налима...Пуглов скрежетнул зубами.

Сначала мне твои выходки нравились, а сейчас меня от них тошнит. Ты, наверное, не очень в себе уверен, если ведешь себя, как жлоб.

- Ты же знаешь, что это не так, зачем дразнишь?

- А чем тогда объяснить твои выкидоны? Ты же в такие моменты похож на монстра...

- Не знаю, но это выше моих сил. Поверь, в такие минуты я себя ненавижу. Извини. Пойдем ко мне послушаем музыку. Пойдем, - Альфонс нежно взял ее за руку.

- Кто у тебя еще будет?

- Возможно, зайдет Игорь с Лелькой.

- Я бы сегодня с ним не хотела встречаться. Нет я ничего против него не имею, просто он Козерог, а я Водолей.

- Ладно тебе заноситься! Игорь к тебе расположен в общем неплохо, хотя считает отпетой ментовкой.

- В каком же смысле?

- А леший его знает, спросишь об этом у него сама.

Однако побыть им вдвоем не суждено было. Когда они поднимались по лестнице, снизу их окликнул Ройтс. У него в руках был большой целлофановый пакет с вином и фруктами. Лелька несла торт. Шла понуро, без былого энтузиазма.

Когда зашли в квартиру и Пуглов взглянул на Волкогонову, у него от удивления отвисла челюсть. Это была вовсе не Лелька. От всегда улыбающейся красавицы не осталось и следа. Перед ним находился изможденный, с синими кругами под глазами человек.

- Почему ты сегодня без макияжа? - спросил у нее Альфонс.

- Какое это имеет значение?

- Да перестань, Леля, отчаиваться, - он положил руку на ее плечо. Сейчас попьем вина, немного разтормозимся и гори оно все синим пламенем.

- Алик, ответь - я очень похожа на ту, которую показывали по телевизору?

- Сначала ответь: а я похож на Алена Делона?

- Не надо меня утешать, я сама знаю, что фоторобот, как две капли воды, похож на меня.

Ройтс что-то говорил с Татьяной, которая тоже была удивлена разительными переменами, произошедшими с Волкогоновой.

Когда они уже сидели за столом, позвонила Пуглова: к ней пришел Плинер и хочет видеть Альфонса.

Пуглов отозвал в прихожую Ройтса и передал ему разговор с матерью.

- Развлекай тут девчат, - сказал он, - а я сбегаю к маман, может, ювелир принес деньги.

И за пятьдесят минут, которые ему понадобились, чтобы сходить к матери и возвратиться обратно, в его квартире и в жизни Татьяны произошли разительные перемены.

Из-за какого-то пустяка Игорь схамил Лельке и та, психанув, хлопнула дверью. И пока Татьяна готовила на кухне салат, он бросил в ее фужер таблетку севредола и отнес шампанское на кухню. Как змей-искуситель стоял у нее над душой, пока она не выпила вино до дна.

Менее чем через пять минут у нее начались в мозгах какие-то жуткие завихрения. Первое впечатление, будто она парит над землей. Кругом, насколько хватает взгляда, зеленые перекаты, бескрайние зеленые поля, по которым вразброс расходятся желтого цвета дороги. Светло, просторно, радостно. И она вдруг почувствовала себя гигантской стрекозой. Затем ее сознание претерпело удивительно приятный скачок в теплый бассейн, где полно обнаженных мужчин, один к одному похожих на Ройтса. Все они возбуждены и каждый из них стремится что-то вложить ей в рот. Ей хорошо, страшно, стыдно. Она переживает неведомое ранее состояние - ей хочется быть бесстыдной и она начинает делать судорожные движения губами, словно ребенок, прильнувший к материнской груди. И по мере того, как она делала такие движения, к горлу подступал удушающий комок. Она рефлекторно, сглотнув, мертвой хваткой сцепила зубы и в этот момент услышала душераздирающий крик. Это кричала стая обезьян, которые вдруг предстали перед ней на огромном зеленом дереве. Открыв корытообразные рты, они визжали и визг этот ломился в ее ушные перепонки и, кажется, доставал до самых заветных глубин мозга.

Ее начало рвать и опять же примерещилось в гипертрофированном виде, как будто из нее извергаются водопады и нет сил их остановить.

Татьяна открыла глаза и сквозь мутную пелену разглядела Ройтса, который носовым платком промокал окровавленный пенис. Когда пелена немного спала и в ушах затих бурильный звук, она услышала его надсадный голос: "Если будет заражение, я тебя, гадина, убью..."

Она приподнялась с ковра и пошла, вернее, поползла на четвереньках в ванную. И там, свесившись через край ванны, начала разгружаться. Из нее нескончаемым потоком вырывалась одна желчь. И по мере того как возвращалось к ней сознание, до нее стал доходить смысл недавних галлюцинаций.

Она взяла с полки тюбик зубной пасты и выдавила себе в рот половину его содержимого. Никак не могла очиститься. Она силилась не допустить какую-то нежелательную мысль, но та назойливо, агрессивно к ней пробивалась.

К приходу Пуглова травмированный Ройтс сбежал, а Татьяна, подавленная происшедшим, сидела на полу ванной и плакала. Она не сопротивлялась, когда Альфонс поднял ее на руки и отнес на диван. И не слышала, как он говорил:

- Дуреха, не умеешь пить, не пей, - он гладил ее по лицу, по груди и, просунув руку под блузку, начал массировать сосок. Делал он это ненавязчиво, у него были теплые пальцы, а в ее еще неокрепшем сознании, эти движения напоминали прикосновения материнских рук. И она заснула. Когда проснулась, первой мыслью было броситься на балкон и сигануть с девятого этажа вниз.

Она увидела у щеки кулончик, он был желтоватого цвета и прозрачный, словно березовый сок. Она прижала его к губам и снова погрузилась в видения.

Теперь она себя увидела в каком-то старом, до предела захламленном доме и до предела одиноком. Космическая тоска обуяла ее сознание и, хотя она как будто бы знала, что находится во сне, однако освободиться от него она никак не могла.

Альфонс, глядя на нее и на лежащий на подушке кулончик, думал о Рощинском. Мысли были отрывочные, холостые, ни к чему не обязывающие, но каким-то образом тонко соприкасающиеся с тем, что говорил о Рощинском Ройтс. "Неужели он и впрямь золотой теленок?" - думал Пуглов, тут же переключившись на другое. Ему показалось, что губы у Татьяны слишком сухие - он встал и пошел на кухню за минералкой...

Глава двенадцатая

Рощинский ни на минуту не забывал о четверге, до которого оставалось чуть больше двух суток. После обеда, когда спала дневная духота, он отправился на вокзал, чтобы купить газету. Он миновал железнодорожные пути, и навстречу ему, приятно освежая лицо и грудь, неслись прохладные смерчики.