Восстание Феникса - Татьяна Александровна Бочарова Страница 23

Увы. Мои мечты разбились вдребезги, как только я переступила порог квартиры. Снова эти звуки из спальни. Но голос на сей раз был другой. Я машинально глянула на часы: ну да, я обещала Косте, что вернусь к семи, а сейчас только пять тридцать. Врач планировала сделать мне дополнительное УЗИ, но аппарат забарахлил, и она сочла, что все и так в порядке.

На этот раз я не стала плакать и ждать. Я выбежала из квартиры, оглушительно хлопнув дверью. Было так противно и тошно, что хоть в петлю полезай. Дура, наивная дура, идиотка! Забыла поговорку, что горбатого могила исправит. Надеялась, что Костя раскаялся и будет верным мужем. Ребенка от него планировала. Я вдруг увидела всю нашу будущую жизнь как на экране кинотеатра. Я с малышом одна среди роскоши, точно птичка в золотой клетке. И вечно гуляющий, лгущий муж. Возможно, кого-то такая жизнь устроила бы. Может, даже многих. Но не меня. Я точно решила, что домой не вернусь. Поехала к родителям, они у меня живут в пригороде. Через час Костя позвонил. Только через час! Очевидно, в угаре страсти он не услышал хлопка двери. Я сбросила вызов. Он позвонил еще и еще. Потом прислал СМС: «Где ты? Почему не отвечаешь?» В ответ я написала: «Все кончено. Мы больше не муж и жена». Он снова набрал. Я опять скинула. Больше он не звонил и не писал.

Родители очень расстроились, услышав мой печальный рассказ. Еще бы, они рады были, что я так хорошо устроилась. Думали, что сбыли меня с рук. Ждали внуков. А тут я, без своего жилья, с одной лишь банковской карточкой, на которой, правда, лежала довольно приличная сумма. Но делать нечего, приняли они меня, накормили ужином, напоили горячим чаем, уложили в моей бывшей комнатенке.

Я лежала без сна и думала, как буду жить. С Костей я не работала ни дня. Мы познакомились, когда я оканчивала институт. Он сразу взял меня на полное обеспечение. И что теперь? Если я подам на развод, захочет ли он и дальше содержать меня? Имущество почти все записано на него, мне достанутся крохи с барского стола. Значит, нужно срочно искать работу. На высокооплачиваемую меня не возьмут без опыта, а стало быть, светят мне копейки. Придется проститься с салонами, поездками, брендовыми шмотками, а главное, с лошадьми!

Эти горькие мысли не давали мне уснуть до самого утра. Я рыдала в подушку, кусая губы, чтобы не разреветься в голос и не разбудить родителей. Утром Костя снова позвонил. Я наконец взяла трубку.

– Послушай, нам надо увидеться, – сказал он. – Так нельзя. – Голос его был спокойным и будничным.

Мне захотелось швырнуть телефон о стену. Но я сдержалась.

– Зачем? – спросила я как можно более холодно.

– Обсудим ситуацию. Я не хочу, чтобы ты уходила.

– А изменять хочешь! Нет, милый, так не выйдет.

– Послушай, – он слегка возвысил тон. – Давай не по телефону. Через два часа жду тебя в кафе на Пятницкой. Там, где мы познакомились. Надеюсь, ты не забыла?

Конечно, я помнила это кафе. Вернее, кофейню, джазовую кофейню под названием «Эссе». Мы пришли туда с подругами отметить Восьмое марта и послушать джаз. Костя подсел к нам за столик и с ходу начал за мной ухаживать. Подруги чуть не лопнули от зависти. Это был самый счастливый день в моей жизни…

– Хорошо, я приеду, – сказала я сквозь зубы.

Не знаю, зачем я это сказала, зачем согласилась. Презренное малодушие руководило мной. Мне было страшно. Страшно остаться одной, без денег, без работы, без квартиры, со старыми, нищими родителями, в трех часах езды от центра Москвы, в котором я привыкла бывать почти ежедневно. Я ехала и проклинала себя. Жалкая тварь, готовая прощать предательства, согласная на то, чтобы ее растоптали. Но все же я приехала и ровно в назначенное время вошла в кафе.

Костя ждал меня за столиком, тем самым, за которым произошла наша первая встреча. Он приветливо помахал мне рукой. Я увидела на скатерти букет роз. Огромный букет, не меньше пятидесяти с лишним шикарных, кроваво-красных цветов.

– Это тебе, – сказал он, когда я подошла.

Вручил мне букет и поцеловал в щеку. От него исходил вкусный запах духов, которые я так любила. Он был такой красивый, просто ослепительный, наглаженный и отутюженный, прическа волосок к волоску. У меня закружилась голова.

– Малыш, давай не будем делать из мухи слона. Я люблю тебя, и ты это знаешь. Садись. Я заказал твой любимый коктейль и десерт. А еще салат из спаржи и горячее.

И я послушно села. Послушно смолчала, когда он положил мне на коленку свою ладонь. Ела салат, и горячее, и десерт. Пила коктейль. И ни слова не сказала из той речи, которую заготовила, пока ехала в машине. Ни слова! Костя был доволен. Мы отлично пообедали и поехали домой.

На этот раз я уже не витала в облаках. Я знала, к чему мне готовиться. К сплошному обману и лицемерию. К утрате собственного достоинства. К разбитым мечтам и потерянным иллюзиям…

Вскоре у меня был день рождения, и Костя сделал мне королевский подарок – купил небольшую, но доходную пивоварню. «Она твоя, – сказал он мне. – Документы пока оформлены на меня, но я все переделаю. Ты будешь полноправной хозяйкой. Увидишь, тебе понравится». Я была польщена, хотя не совсем представляла себе, зачем мне пивоварня и как я буду с ней управляться. Однако Костя обещал помогать на первых порах, и я согласилась.

Новое дело неожиданно затянуло меня с головой. Это было то, чего мне так не хватало. Я устала от бесконечного безделья и с восторгом включилась в хлопоты по обустройству пивоварни. Конечно, без помощи Кости я бы не справилась. Он сам нанял персонал, сам общался с управляющим, с поставщиками. Но постепенно я начала принимать во всем этом участие, стала разбираться, что к чему. Костя мягко советовал мне, как лучше поступить, но не давил. Пивоварня стала приносить неплохие деньги, которые я откладывала себе на счет. Словом, все было хорошо, за исключением того момента, что муж мой продолжал регулярно ходить налево, нисколько не стесняясь этого и даже особо не таясь. Я то и дело находила у него в карманах презервативы, на одежде чужие женские волосы. В спальне нашей пахло чужими духами. Он мог часами не брать трубку, оправдывая это тем, что был занят по работе. Мог вернуться домой за полночь или не вернуться вовсе, а появиться лишь на следующий день. Все это я сносила