Летние расследования - Наталия Николаевна Антонова Страница 23

– «О мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды», – тихо проговорил Морис.

– Что? – удивленно переспросил сосед.

– Вы привели начало изречения древнегреческого политика и поэта Хилона из Спарты, шестой век до нашей эры, а я закончил его.

– Вот как? – Валерий Иванович выглядел озадаченным. – А вы откуда знаете?

Вместо Мориса ответила Мирослава:

– В юридическом вузе изучение древних философов – обязательное условие. А после завершения вуза что-то да остается в голове.

– Оно так, – задумчиво посмотрев на Мирославу, счел возможным согласиться Силуанов.

– Валерий Иванович, вы не знаете, живы ли родители Амоскиной?

– Понятия не имею, – покачал головой мужчина.

– А с мужем она мирно сосуществовала?

– Тут ответить однозначно сложно. – Силуанов рассеянно почесал затылок.

– То есть? – спросила детектив.

– Тут, видите ли, какая оказия, – проговорил он нерешительно, – Марина, та горланила и поносила мужа на чем свет стоит при любом удобном случае! Не раз свидетелем этому был весь двор. Но в то же время никто не слышал, чтобы Петр Ильич хоть раз ответил жене грубостью. Мне кажется, что он вообще мухи не обидит.

– Вы думаете, что Амоскин сильно любил свою жену?

– Про любовь сказать вам ничего не могу. А то, что не мог бабу свою на место поставить, так это потому, что он интеллигент! Чего с него взять?! Классический!

– Что значит классический? – проявил интерес Морис.

– В очках! И в шляпе! – отрезал Силуанов.

– Ах, вот в чем дело! – воскликнула Мирослава, сделав понимающее лицо. Потом посмотрела на мужчину и спросила проникновенным голосом: – Валерий Иванович, а как вы думаете, Амоскин испытал облегчение от того, что стал вдовцом?

– Да кто же на его месте не испытал бы? – искренне вырвалось у соседа. Но он тут же поправился: – Я бы на его месте плясал от радости. Но про Петра Ильича ничего утверждать не буду. Я ж вам говорю, интеллигент до мозга костей!

– А какие отношения у Марины Ивановны были с детьми?

– Собачилась она с ними постоянно.

– Так они же дети, – вырвалось у Мориса.

– Ну и что, что дети, – взгляд Силуанова, устремленный на Миндаугаса, стал по непонятной причине осуждающим. Но после прозвучавших тут же слов все разъяснилось: – Они же отца защищали!

– Не отец их защищал, а они его? – уточнила Мирослава.

– Так и было, – вздохнул Валерий Иванович.

– Мы слышали, что и с соседями у Амоскиной были трения? – осторожно спросила Мирослава.

– Скажете тоже, трения, – рассмеялся Силуанов, – почти постоянная грызня то с одной соседкой, то с другой! Настю вообще достала! Степаныч так и сказал: «Удавлю гадюку и закопаю на помойке». Ой! – спохватился Силуанов. – Не слушайте меня, старого дурака! Зря я язык распустил, тем более что Маринку и не удавили, а зарезали, к счастью.

– К счастью? – приподнял брови Морис.

– Да это так! К слову пришлось, – отмахнулся от него Валерий Иванович.

– А кто такой Степаныч? – спросила Мирослава.

– Сергей Степанович – муж Анастасии Петровны Шпажниковой. Маринка все нервы Настасье истрепала.

– И ее муж Марину Ивановну чик по горлу, да? – спросила Мирослава.

– Нет же! Я вам уже объяснил! У меня просто с языка сорвалось, а вы и прицепились, как репей к собачьей шерсти.

– Вы не переживайте, – успокоила его Мирослава, – мы и так собирались поговорить со Шпажниковой. Вот от вас сразу к ней.

– Поцелуете пробой и пойдете домой, – насмешливо проговорил Силуанов.

– Это отчего же? – спросила детектив.

– На даче они! Оба! Еще в прошлую субботу уехали.

– А когда вернутся, не знаете?

– Знаю конечно, – уверенно кивнул мужчина.

– Когда?

– Ближе к холодам, в середине октября или в начале.

– Спасибо, – спокойно поблагодарила Мирослава, – вы нам, Валерий Иванович, очень помогли.

– Гражданский долг свой выполнил, – пробурчал им вслед Силуанов и захлопнул дверь.

По силе ее хлопка детективы догадались, что мужчина то ли сердился на въедливость детективов, то ли на себя досадовал за лишнюю болтливость. А, может, и то, и другое вместе.

Когда детективы вышли из подъезда, Мирослава спросила у Мориса, пряча в уголках губ иронию:

– Что же ты не сказал Валерию Ивановичу, что фразу Хилона привел в своих сочинениях «Жизнь, учение и мнения прославленных философов» историк Диоген Лаэртский, третий век нашей эры?

– Зачем? – спросил Морис.

– Чтобы эрудицией блеснуть.

– Я привел эту фразу не для того, чтобы показать «свою образованность», как говорила героиня Чеховской «Свадьбы», а чтобы подтолкнуть Валерия Ивановича к большей откровенности.

– Что ж, можно сказать, что твоя попытка сработала.

– А по-моему, не очень, – вздохнул Морис.

– Не прибедняйся, – подмигнула она ему.

И оба детектива направились к дому, в котором жила не так давно скандальная Марина Амоскина.

Пророчества соседа сбылись с лихвой. Анастасия Петровна Шпажникова с мужем Сергеем Степановичем и впрямь отбыли на дачу на все лето, о чем им поведали сидевшие на скамейке у подъезда соседки. Но была и маленькая удача – одна из них дала детективам номер сотового Шпажниковой. Другая сообщила, что детей Амоскин отправил к своим родителям, благо у них сейчас каникулы.

– Сам он, сердешный, – как выразилась третья соседка, – работает в фирме.

– Должность у него там пустяшная, – снова вступила в разговор вторая, – но деньги, по словам покойной Маринки, платили неплохие. Хотя она мужа своего все равно поедом ела. Никто ее никогда довольной не видел.

– Та еще была зараза, – вздохнула первая старушка и истово перекрестилась.

– Может, вам известен телефон Петра Ильича? – с надеждой в голосе спросила детектив.

– Нет, телефона мы его не знаем, – ответила третья старушка. – Но знаем, что он ровно в час дня ходит обедать в кафе «Кормилица». Это, – начала она, – на Владимирской, от начала улицы третий дом на четной стороне.

– Спасибо, а откуда вы знаете, что Амоскин там обедает?

– Он сам сказал, – ответила женщина. – Я его спросила, где, мол, он ест. Он и сказал: в «Кормилице». А у меня внук живет на Владимирской. Я там часто бываю и знаю, где там что находится. И в «Кормилицу» пару раз заглядывала. А Петр Ильич там не только обедает!

– То есть?!

– На завтрак съест сухомятку, а обедает и ужинает в «Кормилице». Особенно, пока детей нет.

– Понятно. Значит, в час дня мы его там застанем? – уточнила Мирослава.

– Застанете! – чуть ли не хором ответили женщины.

Детективы поблагодарили словоохотливых соседок, и те распрощались с ними так дружелюбно, словно детективы стали их друзьями.

– Что мы имеем? – спросила Мирослава, когда они отошли на приличное расстояние.

Морис пожал плечами:

– Не так и много. Ясно только одно, что убить Амоскину желающих было много.

– В том числе и ее муж, – заметила Мирослава.

– Шура исключил Амоскина из списка подозреваемых, – напомнил Морис, – значит, полиция проверила его алиби.

– Скорее всего, – согласилась Мирослава.

– Да и Силуанов уверен, что Амоскин муху пришлепнуть неспособен. Не то что родную жену.

– А вот тут ты, Миндаугас, не прав, – рассмеялась Мирослава.

– В чем это я не прав? – насторожился Морис.

– В том, что невинная муха и зловредная жена – вещи абсолютно разные.

– Да ну вас! – махнул рукой Морис. – Все-то вы шутите.

– Я серьезна, как никогда, – заверила его она.

– Поедем в «Кормилицу»?

– До