Наталья Александрова - Волшебный город Страница 24

– Что ты, мама, – ввернул тут муж, – ты нам нисколько не мешаешь!

А Вета тогда только кивала головой, глупо улыбаясь, она хотела любить всех.

Так и случилось, что Вета со свекровью прописались в этой вот двухкомнатной квартире, а муж официально остался в коммуналке.

– Это ненадолго, – ободряла Вету свекровь, – вон, уже больше половины квартир расселили, скоро и до нас очередь дойдет.

Вета только отмахивалась – какая разница!

И надо же было такому случиться, что рядом с тем красивым старым домом начали строить новый – такой же красивый, архитектор постарался. Но когда вбивали сваи под фундамент, от сотрясения вдоль всего дома пошла трещина. Всполошились, вызвали комиссию, которая тянула время и определенного заключения не давала. Вроде бы дом рухнуть не должен, а если рухнет, то лет через сто, а может, и раньше. А пока суд да дело, риелторы решили не связываться с расселением квартир в этом доме. Потому что покупают огромные квартиры люди не бедные и со связями, таких обмануть – себе дороже обойдется. Они ведь по судам бегать не станут, сами с неугодным человеком разобраться смогут…

И вот уже десятый год ни одной квартиры в тот доме не было продано. Коммуналка та совсем обветшала, жильцы там меняются с быстротой калейдоскопа, сдать комнату – и то проблема. И вот как раз три месяца назад свекровь сдала ту комнату на полгода, причем деньги вперед взяла, поскольку до этого жила там развеселая девица, которая съехала, не заплатив за месяц.

Все эти мысли промелькнули в голове Веты со скоростью курьерского поезда.

– Так что там насчет дома? – поинтересовалась она самым невинным тоном. – Ты, дорогой, имеешь что-то против? Тебе не нравится здесь жить?

– О чем ты говоришь? – было видно, что муж отказывается верить своим ушам. – Ты намекаешь, что я…

– Я ни на что не намекаю, – прервала его Вета, – я говорю как есть: прекрати на меня наезжать. И не смей говорить со мной таким обвиняющим тоном! Ты не прокурор, и я не подсудимая!

Тут она вспомнила, что хотела поговорить с мужем насчет денег, ей срочно нужны две тысячи евро на старинную книгу, а своих сбережений немного. А теперь, после того, как разругались, он вряд ли пойдет ей навстречу.

«Ну уж нет, – подумала Вета, – я своего добьюсь во что бы то ни стало! У меня просто выхода другого нету!»

– Антонина Павловна, – обратилась она к свекрови, – время позднее, вы бы шли к себе, отдохнули, телевизор поглядели. А мы уж тут сами разберемся. Мне нужно с мужем серьезно поговорить.

Свекровь вместо того, чтобы повысить голос и заорать, что невестка ей не указ и она сама знает, что ей делать, вдруг как-то стушевалась и пробормотала:

– Да я ничего. Вы сами чаю попейте. Там на плите сырники…

– Мама, – муж отчего-то забеспокоился, – может быть, с нами чаю попьешь?

– Иди, сын, – твердо сказала свекровь, – любишь кататься, люби и саночки возить!

«Заговаривается», – подумала Вета и скрылась в ванной. Ей надо было обдумать предстоящий разговор.

Под шум падающей воды мысли текли нерадостные. Поневоле Вета задумалась о своей семейной жизни.

Как-то странно у них организовался быт. После свадьбы въехали они вот в эту квартиру, сделали ремонт, купили мебель и все необходимое и зажили потихоньку. Общие деньги выдавались только на питание, свекровь, если не хватало, могла добавить свои. А дальше каждый был сам по себе. Вета зарабатывала немного, одевалась на эти деньги и покупала кое-какие мелочи по хозяйству. Вместе с мужем они по магазинам никогда не ходили, разве только за продуктами, да и то нечасто. Свекровь говорила, что домашнее хозяйство – не мужское дело, еще не хватало, чтобы мужик у плиты болтался и трусы дамские стирал!

Как всякий мужчина, муж терпеть не мог магазины, но в отличие от других жен Вета его не заставляла таскаться за ней по бутикам и торговым центрам. Она и сама не слишком приветствовала такое времяпрепровождение. Опять же, когда денег впритык, по магазинам не разгуляешься.

Никаких больших покупок они за время совместной жизни не делали. Вопрос о машине отпал сразу – у мужа оказался дальтонизм, права ему никогда бы не дали. Вета не слишком расстраивалась по этому поводу, ей нравилось бродить с ним пешком по городу, он очень много знал про старый Петербург и пригороды. Сейчас, конечно, было бы неплохо, если бы кто-то возил ее на работу, но опять же пробки…

Одежду себе муж покупал сам, кстати, отметила сейчас Вета, в последнее время он стал очень элегантен. Вещи дорогие и подобраны с большим вкусом.

Вета потянулась в шкафчик за кремом для лица и заметила новую бритву мужа. И одеколон тоже дорогой. Что ж, он всегда следил за собой… В данный момент это Вету радует, стало быть, у него есть деньги.

Зарабатывает он в своей частной гимназии неплохо, а тратит только на одежду. В отпуск они ездили вместе только первые года два, потом как-то не срослось. То он менял работу, и ему не давали отпуск летом, а в гимназии муж ездил в поездки вместе с детьми. Объездили, надо сказать, они всю Европу, так что с Ветой он никуда ехать не хотел, все уже видел. Ей же не каждый год удавалось куда-то поехать – в прошлый раз зубы лечила весь отпуск, два года назад ездили с Лариской в Чехию самым дешевым туром, а еще раньше – с женой брата в Турцию. Вете не понравилось – шумно, народу много и очень жарко.

Она спохватилась, что думает не о том, наскоро нанесла на лицо питательный крем и расчесала волосы. Пора идти, а то муж уснет.

Он ждал ее полностью одетый, даже рубашка не домашняя. Вета села на кровать и ослабила поясок халата.

– Ну? – требовательно спросил муж. – Так где же ты все-таки была? И я хотел сказать, что ты недопустимо грубо разговариваешь с моей матерью!

В другое время Вета тут же стала бы оправдываться или промолчала бы, согласилась со всеми его упреками и доводами. Но сегодня у нее была конкретная цель – добыть денег, две тысячи евро, поэтому она не дала мужу увести разговор в сторону.

– Давай не будем трогать твою маму, – обманчиво мягко сказала она, – думаю, что она сама в силах за себя постоять. Если ей что-то не нравится, мы выясним с ней это сами, разберемся без тебя, как раньше разбирались.

Муж хотел что-то сказать, но промолчал, только глаза его блеснули. Злобно? Нет, в них не было агрессивности. В них была неуверенность и еще, пожалуй… неужели страх? Вета подумала, что она ошибается.

– Теперь относительно того, где я была, – тем же тоном продолжала Вета. – Заверяю тебя, что не делала ничего предосудительного, просто у меня были дела, о которых долго рассказывать. Да тебе и неинтересно.

– Вот новость! – вспыхнул муж. – С каких это пор у тебя завелись какие-то тайные дела?

Вета и сама не понимала, отчего ей так не хочется рассказывать мужу о смерти профессора Сперанского, о наследстве, которое украли, о тайнике. Это была только ее история, ей профессор доверил документы, ей умирающая Мефодьевна сообщила шифр. Она не хочет никому про это рассказывать.

– Послушай, – сказала она как могла рассудительнее, – я же не спрашиваю тебя, где ты пропадаешь целыми вечерами, так отчего же ты требуешь у меня отчета?

Тут муж как-то скрючился, скособочился и забормотал невразумительно:

– Понимаешь, я… так получилось… я думал, что… и вот…

Вета поняла, что он уводит разговор в сторону, сейчас они начнут долгое и унылое разбирательство, кто кому не то сказал, да кто на кого не так посмотрел; муж будет долго и со вкусом перечислять обиды и все знаки внимания, которые когда-то не оказала ему Вета, и волей-неволей Вета вынуждена будет начать оправдываться в не сделанных ею ошибках; и все это действо будет продолжаться долго, потому что муж встает не рано, он как-то умеет договориться с директором своей гимназии, чтобы историю никогда не ставили первым уроком. А она безумно устала, в таком режиме, в каком живет она последние дни, долго находиться очень вредно. Так что нужно немедленно пресечь его заикание и перевести разговор в нужное русло.

Муж все так же бормотал что-то, запинаясь на каждом слове, и голову держал как-то вбок, чтобы не встречаться с ней взглядом, от этого плечо у него поднялось вверх и выглядел он несуразно. Вета только пожала плечами и решила, что это оттого, что теперь она на всех глядит совершенно другими глазами.

Это началось три дня назад, в тот день, когда рано утром Вете позвонили из милиции насчет ограбленной квартиры профессора Сперанского. Вета тогда первый раз заметила, что смотрит на мир иными глазами.

А сейчас она впервые в жизни подумала, что муж ее – несерьезный, неуверенный в себе человек. И к тому же поверхностный. Вроде бы любил он историю как науку, занимался ею, диссертацию защитил – и все, ушел преподавать. Да не в вуз, где все же наукой можно заниматься, а в частную гимназию, где деткам на историю, по большому счету, плевать. И времени ведь у него много свободного остается, писал бы книги, что ли… Но нет книг. И докторская диссертация как была в зачаточном состоянии, так и осталась.