Ян Экстрём - Цветы для Розы Страница 24

Мгновение она раздумывала, стоит ли ей подходить к нему. Ведь если она так привлекает всеобщее внимание, то и он вызовет у посетителей не меньший интерес, если она сядет за его столик. Однако самого его это, казалось, нимало не тревожило. Он поднялся и помахал ей рукой, приглашая присоединиться к нему. Она отметила, что он ничем не выделяется на фоне других молодых парней, расхаживающих по пышущим жаром улицам Парижа, быть может, лишь волосы слишком коротко, не по моде, острижены. На этот раз на нем не было ни толстой мешковатой куртки, скрывающей легионерский китель, ни тяжелых солдатских башмаков. Обычная майка, кажущаяся белоснежной по сравнению с бурыми от загара шеей и руками. На груди красовался блеклый, сведенный откуда-то портрет Бетховена с неестественно черными волосами. Испачканные краской, застиранные джинсы без ремня снизу были подрезаны и едва доставали до грязных, разбитых кроссовок. На шее висела тонкая золотая цепочка с маленьким медальоном. Он оказался здоровенным верзилой — широкие плечи, сильные, мускулистые руки; в прошлый раз она этого даже не заметила.

Увидев, куда она направляется, официант опередил ее, мигом собрал со стола грязную посуду и приборы и почтительно застыл в ожидании заказа. Она попросила принести графинчик фирменного вина и два стакана, уселась напротив Улофа Свенссона, достала сигареты и зажигалку и положила сумочку на край ниши.

— Ну, вот я и пришла,— сказала она, прикуривая и выпуская длинную струю дыма.— Так что ты хотел мне сообщить? — Она говорила по-шведски; на лице Улофа отразился испуг.

— Говорите по-французски,— торопливо зашептал он.— Вы разве не видите, все сразу поймут, что мы иностранцы, и будут обращать на нас внимание…

Сперва она даже опешила, однако потом вынуждена была согласиться с замечанием, хотя и не могла не отметить про себя, что он поступает не слишком логично. Тем не менее, осмотревшись по сторонам, она увидела, что никто, похоже, больше не обращает на них особого внимания. Это ее немного успокоило.

— Так, значит, вы не знали, что Петер Лунд был убит? — неторопливо начал он.

— Для того, чтобы подозревать это, у нас нет никаких причин,— ответила она.

— Думаю, что есть,— отрезал он.— Я встретил свидетеля — правда, не самого уби…— Он внезапно умолк — у стола опять появился официант с графином вина и двумя стаканами, которые он еще раз протер салфеткой, поставил на стол перед Анной-Беллой и Улофом и наполнил до половины, после чего снова скрылся за стойкой бара. Улоф продолжал: — Его сбросили в Сену, это абсолютно точно. Быть может, перед этим еще и оглушили, да и кроме того, он был пьян в стельку.

— На теле не нашли никаких следов насилия.

— Ладно, тогда слушайте,— сказал он.

Тихо и сосредоточенно он начал пересказывать то, что сообщила Женни. При этом он старался не опустить ни одной детали, даже те немногие реплики, которыми они обменялись с Петером Лундом, он попытался воспроизвести практически дословно. Анна-Белла напряженно слушала, и если раньше она склонна была относиться к тому, что Улоф собирался сообщить, с известной долей скептицизма, то теперь ей стало предельно ясно, какой серьезный оборот приобретает дело Петера Лунда. Жадно затянувшись, она, прежде чем погасить окурок в пепельнице, прикурила от него новую сигарету. Закончив свой рассказ, Улоф взял стакан, сделал большой глоток, в упор посмотрел на нее через стол и сказал:

— Ну вот и все. Так как вы считаете, стоило мне ради этого беспокоить вас и просить прийти сюда?

Она кивнула; Улоф поставил стакан на место, и пальцы его принялись нервно перебирать цепочку на шее.

— Что касается этой девушки…— Она немного помолчала, затем продолжала: — Как ты понимаешь, я обязана рассказать обо всем в полиции. И убеждена, они захотят допросить ее. Где, когда и каким образом вы с ней встретились? Почему она тебе все это рассказала? Как ее зовут? Где она живет?

Он иронически рассмеялся.

— Ну, нет, милая моя,— насмешливо сказал он, и она сразу же почувствовала себя нашалившей школьницей, которую отчитывает учитель.— Единственное, что я могу сказать, это то, что я встретил ее сегодня утром — примерно около одиннадцати часов. Было это в доме моего приятеля, где я сейчас живу. Однако где это, я вам не скажу. Признаться, это было абсолютно случайное знакомство, и я не знаю, ни где она живет, ни где ее вообще можно найти. Вероятней всего — где-нибудь на улице, когда наступают сумерки. Она рассказала все это, случайно увидев в газете заметку о том, что парня по имени Петер Лунд нашли утонувшим в реке. Все, что она говорила, выглядело достаточно логично и убедительно. Вот и все, больше ничего вам знать не надо.

— Но ты хотя бы знаешь, как ее зовут?

— Разумеется. А теперь мне надо идти.

Он поднялся. Когда он проходил мимо нее, она почувствовала, что от него слегка пахнет потом.

— Пока,— прибавил он.— Благодарю за угощение. Я дам о себе знать. Было бы прекрасно, если бы вы помогли мне и не особо затягивали с возвращением на родину. И вот еще что, Анна-Белла,— он неожиданно резко обернулся всем корпусом и в упор взглянул ей в глаза,— не пытайтесь проследить, где я живу. И если вы все же собираетесь пойти с этим в полицию, что ж, рассказывайте им все, что считаете нужным, кроме одного — откуда вы все это узнали.

В следующий момент он уже исчез на улице.

Выждав несколько минут, она поманила к себе официанта и спросила счет. Получив его, она увидела, что кроме вина в нем значились пиво, сандвич и яичница из двух яиц. Расплатившись, она ткнула сигарету в пепельницу и, подхватив сумочку под мышку, вышла из кафе.

Сидя в такси по дороге к главному управлению полиции на Кэ-д'Орфевр, она размышляла, стоит ли ей рассказывать там, в каком кафе она получила сведения, и в конце концов пришла к выводу, что это едва ли имеет какое-то отношение к делу. Поскольку Улоф Свенссон выбрал именно это место, то вполне могло оказаться, что он живет где-то неподалеку. И если полиция решит вплотную заняться этой историей и опросит официанта и хозяйку, те, вероятно, вспомнят о довольно странном свидании молодого парня с красивой, элегантно одетой дамой. А если полиция начнет выяснять приметы парня, то, вполне возможно, им может прийти мысль о шведском легионере-дезертире с такими же приметами, и тогда они наверняка сделают тот же вывод, что и она,— он должен жить где-то поблизости. Таким образом, этот квартал попадет под пристальное наблюдение полиции, а Анне-Белле вовсе не хотелось бы оказаться причиной этого.

Стуча каблуками туфель, она миновала охранника и вошла в ворота управления. Поднявшись по широкой мраморной лестнице на первый этаж, она оказалась в приемной для обыкновенных посетителей. Она уже было направилась к столу одного из чиновников, как вдруг поняла, что никак не может вспомнить фамилию комиссара, с которым беседовала сегодня утром. Однако тут ей повезло: дежурный полицейский, который, вероятно, запомнил ее по утреннему визиту, просиял и приветливо помахал ей рукой.

— Мадам нужен комиссар Бувин? — спросил он.

— Да, вероятно,— ответила она.— Боюсь, я забыла его имя. Я ищу комиссара, с которым мы были здесь сегодня утром.

— Это комиссар Бувин,— утвердительно кивнул он.— Минутку, я сейчас свяжусь с ним.

Сняв трубку видавшего виды телефона, он позвонил кому-то и сообщил, что с ним желает говорить дама, побывавшая здесь сегодня утром. Несколько минут спустя она уже сидела перед одетым в штатское полицейским и рассказывала ему о новых обстоятельствах, вскрывшихся по делу Петера Лунда. Он внимательно слушал, время от времени делая пометки в лежавшем перед ним блокноте. Когда она закончила, он встал, нашел архивную папку с делом Лунда, положил ее на стол и вынул какие-то документы. Пока он освежал в памяти детали, она молча наблюдала за ним. Наконец он сказал:

— Я обратил внимание, мадам, что вы несомненно намеренно не упомянули в своем рассказе ни одного имени. Почему?

— Это к делу не относится. Кроме того, мне и самой неизвестен источник этой информации.

— А ваш собеседник, тот, кто пересказал вам все это? Или, быть может, вы хотели бы сохранить его имя в тайне?

Она рассмеялась.

— Вы, вероятно, забыли о моем статусе, комиссар. Вполне естественно, что я не стану, да и не обязана, отвечать на некоторые ваши вопросы. Я согласна, вам нужно уточнить кое-какие детали из того, что я рассказала вам только что. Однако сформулировать вопросы, а также попытаться найти на них ответы — это прямая задача полиции, не так ли?

— Да, разумеется. Но ведь вы не будете иметь ничего против, если мы попытаемся сформулировать их с вами вместе? Итак, вопрос номер один: стоит ли провести новое обследование тела? Ответ: это было бы весьма желательно, однако, к сожалению, похоронный агент уже забрал его, и теперь оно, по-видимому, уже кремировано. Вы ведь сами настаивали на том, чтобы все было окончено в кратчайший срок. С другой стороны, имеющееся у нас заключение врача выглядит вполне исчерпывающим, и к нему вряд ли удалось бы добавить что-либо новое. Вопрос номер два: кто были те люди, которые схватили Петера Лунда в кафе? Ответ: у одного из них на руке был след ожога, о другом мы не знаем ничего. Номер три: смог бы свидетель на очной ставке опознать этих двоих? Ответ: свидетель нам так же неизвестен, как и эти двое. Номер четыре: есть ли еще кто-либо, кроме свидетеля, кто мог бы опознать этих двоих или облегчить нам их поиски, описав их? Ответ: по всей вероятности, владелец кафе мог бы дать определенные показания. Конечно, он мог прочесть заметку об утонувшем, вспомнить о посетителе своего заведения в ночь на понедельник, сопоставить это с тем, что на посетителя напали двое; у него могли возникнуть серьезные подозрения, и тогда он мог бы позвонить нам. Однако я лично в этом сильно сомневаюсь. Вопрос номер пять: если бы нам удалось разыскать этого владельца кафе и попросить его вспомнить этих людей, у нас появилось бы значительно больше шансов, однако есть ли у нас в действительности такая возможность — отыскать нужное нам кафе среди десятков тысяч подобных заведений в Париже? Ответ: мы бы, конечно, могли ограничить район поисков окрестностями Пон-Нёф с прилегающими к нему округами, однако в этом вовсе нельзя быть полностью уверенными, поскольку из рассказа свидетеля следует, что Лунда увезли на машине и при этом не дается никакого ориентира. С другой стороны, нам известно,— он полистал один из лежавших перед ним рапортов,— что в этом кафе подавали закуску, а именно,— он зачитал из рапорта,— рокфор, что, кстати, не совсем обычно для простенького ночного кафе, хорошо прожаренный бекон и яичницу — можно сказать, почти английское меню, особенно если заменить рокфор на стилтон,— а также, что, по крайней мере иногда, вблизи этого заведения продаются жареные каштаны. Вполне может быть, что кто-нибудь из бдительных патрульных полицейских сочтет, что эти данные подходят к одному из тех кафе, которые они посещают во время своих ночных дежурств. Что ж, такая возможность всегда существует.