Георгий Брянцев - Клинок эмира Страница 25

- Довольно, все понятно, - нетерпеливо перебил его Керлинг. - Я твердо обещаю и даю в этом слово.

- Спасибо. Я знал, что вы не обидите старика. Вы - человек образованный, иностранец, хорошо знали Ахмедбека...

- Да, да... я все понимаю.

- Тогда слушайте...

И Ахун рассказал все.

Освободившись от тайны, он почувствовал облегчение, будто сбросил с плеч долголетний, изрядно надоевший груз, и потянулся к чайнику.

Керлинг, все время молча слушавший, с досадой хлопнул по столу так, что подскочили вазочки, и воскликнул:

- Господи! Какой же я идиот! Я ничем не лучше этого Наруза Ахмеда.

Ладонь Ахуна, протянутая к чайнику, застыла в воздухе.

- Что вы сказали? - переспросил он.

- Что я идиот! - повторил Керлинг, не на шутку взволнованный. - Ведь я обменял этот клинок на клыч. По своей собственной воле. Я ведь ничего не знал! Ничего! Вы теперь понимаете?

Нет, старый Ахун не понимал. Лицо его сразу обрело глупое выражение. Он весь обмяк и готов был расплакаться. Он понял лишь то, что с ним разыграли злую шутку. Его обдурили. Его, восьмидесятилетнего уважаемого табиба, повидавшего на своем веку так много разных людей, обманули, как болтливую женщину. Этому иностранцу просто надо было выведать тайну клинка, и он добился своего. Теперь ему Ахун не нужен. Ай-яй-яй... Что же он натворил?..

- Вы, я вижу, не верите мне? - обратился к нему Керлинг. - Напрасно. К сожалению, эмирского клинка у меня уже нет. Это правда. Я его обменял, и клинок находится сейчас там, - он неопределенно показал рукой, - в Советской России...

Ахун молчал. Он поднялся, взял свой узелок, лежавший на полу возле ног, и, не простившись с хозяином, шаткой походкой направился к двери. Сердце его нехорошо, тупо болело от обиды, бессилия и злобы. Он долго не мог попасть ногами в башмаки.

Когда Ахун наконец обулся и за ним закрылась дверь, Керлинг усмехнулся:

- Старая обезьяна! Не поверил! И еще обиделся. Ну и черт с тобой! Для меня теперь ясно одно: дело это стоит крупной ставки. Надо вспомнить имя советского офицера во что бы то ни стало!

8

Стояла темная безлунная ночь. Из комнатушки Наруза Ахмеда тускло светился рыжий огонек. Ахун подкрался к оконцу и прислушался. Наруз Ахмед был не один. Слышались два голоса. Старик попытался заглянуть в окно, но ничего не увидел: стекло было мутное, затянутое густым слоем пыли.

"Кто там у него? - подумал Ахун. - С кем он водит дружбу, этот ишак?"

Прижавшись к стене, будто сонная птица, Ахун стоял, обдумывая происшедшее. Медленно ворочались мысли. Как ни глуп был сын Ахмедбека в глазах старого табиба, но сам себе старик казался еще глупее этого щенка. Если Наруз Ахмед, не зная сути тайны, продал клинок, то Ахун сделал худшее - он выболтал все сокровенное. Снедаемый стыдом и раскаянием, он пришел сюда, чтобы поделиться с Нарузом Ахмедом, обсудить положение, найти выход.

Старик ждал, когда гость уйдет от Наруза Ахмеда, но тот, видимо, не торопился. Стоять под окном было и трудно и неловко. Мало ли что могут подумать соседи. И Ахун решил войти в дом. Наруз Ахмед догадается, зачем явился табиб, и постарается выпроводить гостя.

Ахун пробрался во двор, вошел в открытую дверь и оказался в совершенно темных сенцах. Лишь по звуку голосов он на ощупь взял нужное направление и отыскал вход.

В комнате было двое: Наруз Ахмед и незнакомый человек, по-видимому иранец. Это был приятель Наруза Ахмеда полотер Масуд.

- Салям! - коротко бросил старик, приложив руку к груди.

- А! Достопочтенный Ахун-ата! Салям алейкум! - весело отозвался Наруз, вышел из-за стола и, подойдя к старику, пожал его дряблую руку своими сильными руками. - Вы очень плохо выглядите, - заметил он. - Что случилось? Больны, устали или неприятность какая-нибудь?

- Всего понемногу! - неопределенно ответил Ахун и опустился на низенькую скамеечку.

- Это заметно, - сказал Наруз Ахмед и вернулся к столу. - Я сразу увидел. В тот раз вы были значительно лучше.

Старик глубоко вздохнул и обвел взглядом комнату. Удивительно! За короткое время она преобразилась. Над кроватью висит цветистый коврик, сама кровать покрыта синим шелковым покрывалом. На полу - дорожка. Ничего этого раньше не было. Не было и квадратного стола на низеньких ножках, и полдюжины скамеек. В углу пыхтит медный самовар - тоже обновка! Появилась лампа... Глаз Ахуна умеет замечать. Все это новенькое появилось только что. А на столе? А на столе голубые чайники с красными узорами, такие же пиалы, белые лепешки, сахар, сушеные фрукты, мед и бутылка. Если судить по тому, как разговорчив и приветлив хозяин, тогда ясно, с чем она. На Нарузе свежий чесучовый костюм. И всем своим видом он выражает воплощенное благополучие. Вот что значат деньги! И все это позволил себе Наруз Ахмед, конечно, благодаря великодушию старого фокусника Али Мансура, не иначе!

От чая Ахун не отказался и принял из рук хозяина пиалу.

Разговор начался было о погоде, но скоро прервался.

Ахун отхлебывал чай маленькими глотками, посапывал и исподлобья разглядывал Масуда.

Когда старик покончил с пиалой, Масуд почувствовал, что он здесь лишний, распрощался и вышел.

После того как стихли его шаги, Ахун поинтересовался:

- Кто это?

- Местный житель, хороший человек и мой давний знакомый. Мы когда-то работали вместе в отеле "Дербент" полотерами. А что?

- Ничего. Я к тебе по делу.

- Я так и подумал.

- Беда случилась, - проговорил Ахун упавшим голосом.

Наруз Ахмед насторожился:

- Какая беда, с кем?

- С тобой и со мной, - ответил Ахун. Он достал из-за пояса кубышку с насом, повертел ее в руках и сунул обратно.

- Ну, ну... Говорите... Что же вы? - подтолкнул его обеспокоенный Наруз.

- Сейчас. Сейчас, сын мой. Если бы ты знал только, как мне тяжело говорить об этом, как больно моему старому сердцу, как тягостно на душе. Все случилось какой-нибудь час назад, а я, кажется, постарел на добрый десяток лет. - Ахун сделал глубокий вздох, часто заморгал глазами и начал щипать свою бороду.

- Пока ничего не понимаю...

- А я ничего еще и не сказал, - строго заметил Ахун, - И ты не торопи меня! - Он нахмурился, выждал немного и продолжал: - Сегодня вечером ко мне пришел незнакомый иранец. Он сказал, что меня зовет какой-то знатный господин, и велел торопиться. Мы сели в машину и поехали. Остановились возле особняка на улице Лалезар. - Старик закашлялся и потянулся к пиале.

Название улицы привело в смятение Наруза Ахмеда. Он хотел было задать вопрос, но сдержался и промолчал.

- Слушай дальше, - продолжал Ахун. - Иранец провел меня в богатый дом, и там встретил нас хозяин, такой же больной, как ты сейчас.

- Кто же он? - перебил его Наруз Ахмед.

- Богатый иностранец.

- Каков из себя?

- Хм... Разве это важно? Ну, как сказать... Пожилой, лет под шестьдесят. Светлый. Волосы гладкие, прилизанные. Ростом, пожалуй, с тебя. Хорошо одет. Свободно говорит по-нашему.

"Он... он..." - мелькнуло в голове Наруза Ахмеда и он поторопил рассказчика:

- Ну, ну... Говорите дальше.

Ахун продолжал:

- Этот иностранец знает кое-что обо мне и о твоем отце. Он познакомился с Ахмедбеком еще в Бухаре. Встречался с ним в Афганистане. Ахмедбек показывал ему свой клинок и рассказал тайну клинка.

- Быть не может! Что за ерунда! - воскликнул Наруз Ахмед, изменившись в лице.

Ахун покачал головой:

- Я сам вначале не поверил, но это так.

- Чушь! Отец ничего не говорил мне об этом иностранце. Он говорил о вас.

- Не знаю, не знаю, - пробормотал Ахун. - Я передаю тебе то, что я слышал. Оказывается, на этом свете нет ничего невозможного.

- Не могу поверить, чтобы отец... А зачем вас позвал иностранец?

- Я долго не мог догадаться, а потом он объяснил. Он рассказал мне все и спросил, могу ли я подтвердить, что в клинке таится важный секрет.

- И что же сказали вы?

- Я сказал, что Ахмедбека знал, что видел в его доме клинок, но ни о какой тайне никогда ничего не слышал. Он рассмеялся и говорит: "Я не верю вам. Но если вы забыли тайну, то я могу напомнить вам о ней". Иностранец вышел из комнаты и вернулся с клинком в руках. В глазах у меня помутилось. Это был клинок твоего отца, подаренный ему эмиром. Ошибиться я не мог... Иностранец спросил, подавая мне клинок: "Это он?" Я преодолел волнение, охватившее меня, и твердо сказал, что это не тот клинок. "Не тот?" удивленно спросил он. Я повторил, что не тот. Он обнажил клинок, положил его на стол, склонился над ним и произнес: "А может быть, вы ошибаетесь? Смотрите сюда!" - А у меня дрожали руки и ноги. - "Видите вот эти узоры, черепа и цифры? Ведь суть-то в них. Неужели я спутал? Не может быть на свете второго такого же клинка!" Я сделал вид, будто не понимаю, и повторил, что ни разу не видел этого клинка.

- Вы не спросили, откуда у иностранца клинок?

- Спросил. Он ответил, что ему подарил его Ахмедбек перед уходом на советскую землю.

- Но это же ложь! Почему вы не разоблачили его?

Ахун пожал плечами.