Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки Страница 26

— Девятого-о? — эхом откликнулись девушки.

— Ничего себе!

— Рождество же седьмого…

— Вопрос не обсуждается, — отрезал продюсер. — До девятого, значит, до девятого. Будете развлекать публику, падкую на ветхозаветную старину. Половину гонорара я уже получил, вторую половину получите вы, на месте, от господина Борецкого. По двойному тарифу, естественно, — праздник, все-таки. Аппаратуру брать не надо. Заказчик просил исключительно живой звук и только фольклорную часть программы, под ваш собственный аккомпанемент, — имеются в виду дудки, бубны. Я обо всем договорился. Вам отведут отдельную комнату, будут кормить, обеспечат максимальный комфорт.

— А Сатино где? Далеко? — спросила Бэла.

Калганов только сейчас обратил внимание, какие у нее раскосые татарские глаза, черные, жуликоватые.

— Под Костромой. Не дай бог, выкинете какой-нибудь фортель! — угрожающе произнес он. — Очередной фокус станет для вас последним. Расформирую к… — Он грязно выругался. — Или совсем разгоню на фиг! Езжайте в свои медвежьи углы частушки лесорубам петь, если ни на что другое не годитесь.

— Фьюу-у-ууу… — присвистнула Чара. — Так это Сатино — деревня, что ли?

— Вот именно, деревня. Чего рты раскрыли? Вам не привыкать!

— Какие же там условия?

— Отличные. Как в люксовском номере. Господин Борецкий приобрел бывший помещичий дом, отремонтировал, наверное, по евростандарту, так что все удобства будут вам обеспечены. Есть еще вопросы? Человек деньги платит, и немалые. Готовьтесь, как следует, чтобы никакой халтуры. Только высокопрофессиональное исполнение. Опозоритесь — пеняйте на себя!

Глава 15

Черный «Хаммер» неторопливо катил по шоссе, мимо высоченных елей в снегу. Кромка леса была размыта в молочной мгле неба. По обочинам курилась поземка.

— Я нарочно взял другую машину, — сказал Вишняков. — Не ту, на которой приезжал в «Спичку». Чтобы сбить Калганова с толку — он моего «Хаммера» не видел.

«Неужели это он следил за «Русалками»? — ломала голову Астра. — Почему скрыл от меня? Стыдится своего поведения? Жаль, тогда номера не удалось разглядеть. Сейчас бы сравнить и припереть его к стенке!»

Егор Николаевич оказался хорошим водителем и приятным собеседником. Он умел и непринужденно вести беседу, и помолчать, когда того требовали обстоятельства.

— Давайте все перейдем на «ты», — предложила Астра. — И без отчеств.

— Пожалуй, да, — согласился Егор Николаевич. — Я ведь заочно представил вас Борецкому как своих друзей.

До Костромы добрались за пять часов — ехали не торопясь, без неоправданного риска. Дул ветер, мело, видимость оставляла желать лучшего. Останавливались передохнуть и поесть. В кафе и в маленьком магазинчике на заправке стояли украшенные к Новому году елки, висели гирлянды лампочек, блестящая мишура.

— Я плохо знаю город, — предупредил Вишняков. — Бывал здесь всего раза два, гостил у Борецкого. У него был дом в Костроме, на берегу Волги. Потом он его продал, чтобы купить и обустроить сатинское «имение». Небольшой участок земли перестал его устраивать. Ему вотчину подавай, чуть ли не феодальное владение! Не понимаю я этого стремления покупать земли с бывшими усадьбами. Какая-то нездоровая ностальгия по утраченному. Но в одну реку дважды не войдешь. Того, что было до революции, уже не будет. Скоро начнут ратовать за возобновление крепостного права!

— Судя по его тяге к помещичьему быту, он явно имеет представление о том, что это такое, — заметила Астра.

Матвей незаметно взял ее руку в свою и легонько сжал. Не говори-де лишнего, человек может не разделять твоих теорий о «прошлых воплощениях». Астра, впрочем, не смутилась, продолжала разглагольствовать, как ни в чем не бывало. И Вишняков, к удивлению, охотно ей поддакивал.

— Мы рождаемся уже с определенными наклонностями и навыками. Генетика не дает вразумительного ответа, оттуда они берутся. Вот Борецкий, тот просто помешан на славянском прошлом, на всякой патриархальности, всяких заветах предков. Возомнил, что ведет род от Марфы Посадницы. И ведь не собьешь его с этого конька! Упирается, спорит до хрипоты.

— Ты давно его знаешь? — поинтересовалась Астра.

— Он пытался освоить рынок ценных бумаг, на этой почве мы и сошлись, — объяснил Вишняков. — Нас познакомил правительственный чиновник, который связан с экспортом древесины. Трудно вести серьезные дела без поддержки государственных лиц, особенно в последние годы.

— Борецкий… Борецкий… — пробормотала она. — Нет, не припоминаю.

— Илья не так давно в Москве, он волжанин, родился и вырос в Костроме, там и стал предпринимателем.

— Пора обедать, господа! — вмешался в их разговор Матвей. — Вы не скоро закончите, а я голоден. Кстати, где мы остановимся? В Сатине, как я понял, нас ждут послезавтра.

— Можем и завтра явиться, Илья будет рад. Он очень гостеприимен, хлебосолен.

— Я хочу посмотреть город, — заявила Астра. — Когда еще доведется здесь побывать? Кострома входит в «Золотое кольцо»?

— Да.

— Мы остаемся, Матвей. Ты мне обещал.

— Конечно, раз приехали, грех не воспользоваться случаем, — улыбнулся Вишняков. — Я забронировал два номера в бизнес-отеле. Люблю маленькие уютные гостиницы.

Он припарковал свой «Хаммер» у белой от снега площади. Все вышли, вдыхая холодный воздух. Егор Николаевич указал на высокую узкую башню.

— Пожарная каланча, символ Костромы. А площадь называется Сусанинской. Говорят, именно в костромских лесах Иван Сусанин завлек поляков в чащу, где они или замерзли, или стали добычей волков.

— В самом деле? — хмыкнул Матвей. — Надеюсь, нам это не грозит?

— Что вы… ты? — поправился бизнесмен. — Я знаю дорогу в Сатино. Мы не заблудимся.

От площади вниз вела улица, которая у реки упиралась в бывшие ворота от въездной заставы. Астра захотела прогуляться по набережной. Снег бил в лицо, пейзаж в серо-белых тонах выглядел уныло. Продрогнув до костей, они отправились обедать. Наскоро перекусили в гостиничном ресторане, и Вишняков повез их в Ипатьевский монастырь. Он оказался отличным гидом.

— Костромичи оставили яркий след в истории России, — говорил он по дороге. — Они утверждают, что подобрали на Куликовом поле раненого Дмитрия Донского и спасли его. Наверное, по старой памяти тот же Дмитрий прятался в Костроме от войска хана Тохтамыша, а его сын Василий — от Едигея. У московских владык стало традицией искать убежища в добротной крепости, защищенной Волгой.

— Откуда ты все знаешь?

— Борецкий мне уши прожужжал костромскими байками, а я на память не жалуюсь. Теперь могу водить туристов по историческим местам.

Монастырь, тяжеловесно-величественный, снисходительно взирал на суетливый торг у ворот, — матрешки, изделия из можжевельника и бересты. За стенами возвышались маковки соборов. По каменному коридору Вишняков провел гостей внутрь, на расчищенную, утоптанную посетителями площадь, заговорил о Годуновых.

— Эти богатые бояре — исконные костромичи. В шестнадцатом веке они реально здесь хозяйничали и заботились о монастыре. Новые каменные стены выстроены на их деньги. Когда Борис Годунов стал царем, обитель процветала, несмотря на Смутное время. После его смерти ипатьевские монахи почему-то поддержали Тушинского Вора, второго Самозванца.

— Их было два? — удивился Матвей.

Вишняков кивнул.

— Лжедмитрий I и Лжедмитрий II. Двойники, «клоны».

Астра бросила на Карелина многозначительный взгляд. Тема двойников была ее пунктиком.

— Ирония судьбы! В этом монастыре укрывался Самозванец, и в нем же потом прятался будущий царь Михаил Романов с матерью. По-моему, оплот Лжедмитрия и вотчина злейших врагов Годуновых — неподходящее место для убежища. Однако именно тут внезапно объявились Романовы, сюда приходили народ и бояре звать Михаила на царство. Уговаривали несколько часов, пока толпа на площади не пришла в неистовство. Только тогда Михаил Федорович дал согласие занять престол. Так или иначе, времена Смуты закончились именно в этих стенах. — Он помолчал, глядя на монастырские башни. — Русская история кишит белыми пятнами. Как любая история.

— Выходит, Кострома — колыбель династии Романовых?

— Истинно так… если верить историкам, — улыбнулся Вишняков. — Родня Михаила по линии матери — Шестовы имеют костромские корни. Они издавна проживали здесь и даже имели в кремле «осадный» двор. А Ипатьевский монастырь официально считается местом рождения новой династии… Каждому монарху следовало хотя бы один раз посетить сию обитель.

— И посещали?

— Наверное, — пожал плечами «гид».

— А какие еще места показывал тебе Борецкий?