Диана Кирсанова - Созвездие Козерога, или Красная метка Страница 26

Тамара Станиславовна снова подмигнула мне. Господи! Смотреть на нее было невыносимо, страшно, в панике я перевела глаза на первый попавшийся предмет – небольшой портрет в фотографической рамке, стоявший на низеньком столике по правую руку Поляковой.

Совсем юная девушка с модной крупной завивкой на длинных, искусственно высветленных волосах. Продолговатые, умело подведенные миндалевидные глаза чуть приподняты к вискам; немного вздернутый нос и тонкие губы, совсем не тронутые улыбкой – девушка с портрета была не похожа на Полякову, но мне почему-то сразу стало ясно: это Лара. Может быть, их с матерью роднило это серьезное, высокомерное выражение лица? Несмотря на то что Тамара Станиславовна утопала в своей скорби, я нисколько не сомневалась, что она вообще мало улыбается.

– Это она? Ваша дочь? – участливо спросила я, указывая на портрет.

– Да.

– Могу я спросить у вас, как… это произошло?

– Но вы же назвали другую причину своего визита. Смерть моей дочери – не повод удовлетворять чье-либо любопытство.

– Вы не правы. Я, конечно, не знаю подробностей (до тех пор, пока вы мне их не рассказали), но почти уверена, что гибель… вашей девочки и убийство ее отца есть звенья одной цепи. Вы должны быть как никто другой заинтересованы в поимке того, кто взялся истребить вашу семью!

Тамара Станиславовна в очередной раз дернула глазом – и подняла узкую руку с перстнями, прикрыв ею левую половину лица. «Она мне вовсе не подмигивает, – с облегчением догадалась я. – У нее нервный тик!»

– Садитесь, – повела она головой в направлении низеньких пуфиков, которые стояли на некотором отдалении от ее кресла. – Что вы хотите знать? Мне трудно говорить, я не очень хорошо себя чувствую.

– Расскажите нам, как это случилось, Тамара Станиславовна…

Женщина в кресле вдруг как-то обмякла и зажмурилась – но только на несколько секунд. Когда она открыла глаза, то в них совсем не было слез. Они блестели сухим блеском и, если бы не подергивания, которые время от времени искажали это бесстрастное лицо, Полякову вновь можно было бы принять за изваяние.

– Девочка ушла гулять с собакой и не вернулась. Собака подбежала к будке охраны, выла, царапалась, это поведение насторожило их, и они позвонили нам. Мы стали искать Лару, но девочки нигде не было, ее телефон не отвечал. Ее нашли уже ночью, за поселковыми воротами, задушенную. Она лежала в снегу, грязном снегу, на обочине, лицом вниз… Это все.

– Нет, не все, – возразила я мягко, но твердо. – Как Лара вообще могла оказаться за воротами? Вы сказали, что девушка вышла с собакой. У вас в поселке нет места для выгула собак?

– У нас есть целая собачья площадка. Снуппи обычно выгуливали там. Я не знаю, что заставило Лару в этот раз выйти за ворота.

– Ее нашли сразу за воротами?

– Нет. Немного дальше. Там, где начинается лес.

– Какой породы ваша собака?

– Американский кокер-спаниель.

– Маленькая… понятно, почему она не могла защитить хозяйку…

– Да. Тем более что Снуппи еще щенок. Лара завела собаку всего несколько месяцев назад.

– Перед тем как ваша дочь собралась на прогулку, ей не звонили?

– Ларе часто звонили. Девочки, мальчики… Да. Кажется, был какой-то звонок.

– От кого?

– Я не вслушивалась. Может быть, мне показалось.

– Еще один вопрос… В последние дни вы не замечали ничего необычного? Например, в поведении Лары? В ее манерах?

– Нет. Ничего необычного.

– Может быть, к вам в дом поступали странные звонки, письма?

– Письма? – Тамара Станиславовна на миг задумалась – это угадывалось только по еле заметному движению бровей. – К нам приходит много писем. Обычно это счета или рекламные проспекты. Но один раз, вы правы… Один раз ей пришло приглашение…

И тут в разговор вступила Ада:

– Как вы сказали?! – предчувствуя горяченькое, она вдруг резко выпрямилась на неудобном сиденье, да и я сразу же насторожилась. – Приглашение? Приглашение на свадьбу?!

– Да. Откуда вы знаете?

– Были причины догадаться… Когда это случилось?

– Я не помню точно. Может быть, неделю назад… да, наверное, не позже.

– Вы сохранили приглашение?

– Нет. Оно предназначалось не мне – Ларе. А дочь сразу же его выбросила.

– Сразу же? Почему? Лара не заинтересовалась, кто же мог его прислать?

– Приглашение было подписано. И дочь сразу же решила, что это чья-то дурная шутка.

– Да? Почему же?

– Потому что на свадьбу ее приглашал некий Виталий.

(«Виталий!» – вспыхнуло в голове.)

– Не понимаю…

– Виталий – это мальчик. То есть юноша. В общем, это Ларочкин одноклассник, бывший, конечно, одноклассник. В ее последний школьный год и затем какое-то время он преследовал мою дочь.

– В каком смысле – преследовал?

– В прямом. Следил. Не давал ей прохода. Всюду за ней ходил, хоть она и гнала его… Иногда дежурил у ворот – всю ночь мог простоять.

– Лыцарь… – прошептала я, но никто из них даже не посмотрел в мою сторону.

– Вы были близки с дочерью? Простите за такой вопрос.

– Да. Мы никогда не ссорились и всегда понимали друг друга.

– Лариса говорила вам что-нибудь об этом Виталике? Как она сама к нему относилась?

– Эти навязчивые ухаживания были ей неприятны.

– Она не поощряла их? Знаете, случается, что девочки из самолюбия…

– Нет. Лара избегала Виталия. Ее брала досада. Он мешал ей.

– Все только из-за того, что она не испытывала к молодому человеку ответных чувств?

– Моя дочь никогда не могла испытывать ничего подобного к такому юноше.

– Почему? Он был из бедной семьи?

– Вовсе нет. То есть семья у него была действительно небогатая, но не в этом дело. Просто мальчик был некрасив и диковат. Его не принимали ни в одну школьную компанию. А Лара…

– Да, понятно. Ваша дочь, как легко догадаться, была принята везде.

– У них просто не было ничего общего.

– Ага… Тамара Станиславовна, вы сказали, будто ваша дочь назвала приглашение на свадьбу «чьей-то дурной шуткой». Почему? Ведь за то время, пока молодые люди окончили школу и разошлись, Виталий теоретически мог встретить другую девушку, полюбить ее и даже добиться взаимности, разве нет?

– Это невозможно, – уронила Полякова и плотно сжала землистые губы.

– Вот как? Невозможно из-за Ларисы?

– Отнюдь нет, – скупо ответила она.

– Я ведь не из простого любопытства спрашиваю, Тамара Станиславовна… Это только одна из множества версий, но отвергнутый поклонник мог загореться желанием отомстить…

– Нет. Этот мальчик не мог захотеть ничего подобного.

– Вы не можете знать…

– Могу, – сухо ответила она. И замолчала.

Ада тоже не торопилась с расспросами. Она продолжала сидеть на крайне неудобном низком пуфе и, принужденная смотреть на Полякову снизу вверх, не испытывала тем не менее от этого никакого психологического дискомфорта.

– Вы что-то знаете о судьбе этого молодого человека? Да? Но мы ведем откровенный разговор, и вам нет смысла скрывать что-то, поверьте. Напротив, разгадка преступления, как правило, находится там, где ее меньше всего надеешься отыскать.

– Возможно. Но именно здесь вы ничего не найдете.

– Как знать, как знать…

– Ну, хорошо, – глубоко вздохнула Полякова. – В сущности, все очень просто. Одноклассник моей дочери, Виталий Изотов, покончил с собой через несколько месяцев после выпускного бала. Повесился. У него в кармане нашли письмо, адресованное моей дочери. Он писал о том, что не может без нее жить. Ларочка сильно переживала тогда, очень сильно. Плакала ночами. Но разве она была в чем-нибудь виновата?

– Это… это довольно неожиданно, то, что вы рассказали, – признала Ада, как только пришла в себя. – Такое завершение первой юношеской любви – все-таки довольно редкий случай, и слава богу. Родители, близкие Виталия – они пытались что-то предъявить Ларисе?

– Что они могли, как вы выражаетесь, «предъявить»?

– Ну, знаете, убитые горем родители… Может быть, они обвиняли Лару, угрожали ей?

– Нет. Ничего этого не было.

– Ясно… Тамара Станиславовна, а почему вы отдали дочь в обычную школу, где обучались дети простых родителей? Ведь в вашем кругу принято определять детей в элитные, платные колледжи и лицеи?

– На этом настоял… – она сглотнула, – Глеб.

– Отец?

– Да. Мой муж желал, чтобы его дети мало чем отличались от сверстников. Он говорил, что созданная нами дистанция может потом сослужить Ларе и Валере плохую службу.

– После вашего развода Глеб Владимирович поддерживал отношения с детьми?

– Да, – ответили нам после паузы. – То есть только с Валерой. Лара сказала, что отказывается знать своего отца, – вспыхнула, как порох… Молодость. Я ничего ей не говорила, ждала, когда это пройдет.

– А Валера, значит, отца простил быстрее? Странно. Казалось бы, должно быть наоборот. Ведь это у него… – Ада осеклась.

– Вы хотите сказать, что это у Валеры мой муж отбил… невесту? – бесцветно уточнила Полякова. – Понимаю ваше удивление, но мальчик быстро утешился.