Анна Данилова - Черника на снегу Страница 26

– Где?! Кем?! – Рита даже выронила из рук вилку.

– Понимаешь, несколько лет тому назад в полицию одного из французских городов, кажется, это был город Лилль, поступило одно анонимное сообщение о том, что довольно длительное время во Франции высаживаются «десанты» глухонемых нелегалов, которые участвуют в незаконном бизнесе мафии из России. Этот аноним, как решили французские правоохранительные органы, скорее всего, был выходцем одной из криминальных группировок стран Северной Африки, с которыми русские не поделили сферу распространения наркотиков… Я, собственно, рассказываю тебе это для того, чтобы ты поняла, насколько серьезна была история, в которую попала молоденькая глухонемая русская девушка, которая по поддельным документам должна была снова отправиться во Францию. Знаешь, она уже там была еще ребенком, занималась тем, что в паре со своей сверстницей ходила по кафе, раскладывала на столах дешевые брелоки и записки, в которых они слезно просили о помощи. Они были своего рода наводчиками для «щипачей», любителей толстых кошельков. Понимаешь? Потом одна супружеская пара, сжалившись над русской девочкой, помогла ей вернуться обратно, в Россию. Но поскольку Кира и ее сестра были сиротами, она, вернувшись домой, снова попала в лапы все тех же людей, которые отправляли ее во Францию, ей снова подготовили документы, но только уже для того, чтобы она работала там, в Лилле, в качестве девушки… проститутки…

Так. Дальше… И тогда она, понимая, что ей как бы уже нечего терять – а на своем веку она насмотрелась на такое, что не приведи господь… Словом, она, проведя ночь с одним из своих хозяев в гостинице, застрелила его, из его же собственного оружия, и сбежала. Пряталась в подвале дома, в котором жил Мишка Семенов. И он, добрая душа, подобрал ее и поселил у себя. Спрятал. К счастью, как потом выяснилось (и я сам, лично, занимался этим вопросом), ее никто не искал, и в убийстве того человека подозревали совершенно других людей. Вот так Кира, эта глухонемая девушка, за плечами у которой осталось сломанное детство и отравленная юность, впервые, быть может, встретилась с нормальным парнем. Понятное дело, она влюбилась в него. Она стала буквально его рабыней. То, что она вела Мишкино хозяйство и содержала его квартиру в идеальной чистоте, это как бы понятно… Но ей хотелось большего. Любви! Мишка же воспринимал ее как инвалида, понимаешь? И ничего не мог с этим поделать. Но, поскольку они прожили в одной квартире около двух лет, а за это время между ними могло произойти все, что угодно…

– Ты хочешь сказать, что они стали любовниками? Но это же так естественно… – Рита внимательно слушала эту интереснейшую и невероятную историю.

– В том-то и дело… Конечно, он сам во всем виноват, но так уж все сложилось. Вот и получилось, что, с одной стороны, она любила его больше жизни и была счастлива, живя с ним под одной крышей, а с другой стороны – он-то ее не любил. У нее была сестра, Татьяна. Чуть старше Киры, балерина. Она, к счастью, не пострадала в этой истории с мафией. Возможно, потому, что жила в интернате при хореографическом училище и мало виделась со своей глухонемой сестрой. Словом, она собиралась стать профессиональной танцовщицей, но потом случилось то, что случилось… Однажды она пришла проведать свою сестру к Мише и увидела там… меня.

– Марк, кажется, я догадалась, что произошло. Она влюбилась в тебя, да? – Рита устало улыбнулась. – Я ее так понимаю…

– Да, все было именно так. Она очень страдала, оттого что я не отвечал на ее чувства. Она буквально преследовала меня, поджидала меня на лестнице, писала письма, записки, присылала свои снимки, даже посылки – со своими пуантами и балетной «пачкой». Когда мы собирались у Миши, она приходила и танцевала для нас. И получилось так, что эти две сестры стали нас с Мишкой… напрягать. Он понимал уже, что ему пора расстаться с Кирой, что их отношения зашли в тупик. Что она играет на его мужских чувствах… У Киры все чаще и чаще случались истерики. Она хотела стать его женой, Мишка же в ту пору был влюблен в другую девушку… Конечно, он в какой-то мере использовал ее. Она же убиралась у него, готовила ему, она делала все то, что делала бы на ее месте его жена. Она даже спала с ним, зная о том, что у него время от времени появляются другие девушки! Она страдала, это было ясно всем. Но и расстаться с ней было тоже делом трудным. Получалось, что он как бы прогонял ее, выбрасывал, словно использованную вещь. На улицу. У сестер была квартира в центре города, оставшаяся им от родителей, но они ее сдавали жильцам (Татьяна к тому времени снимала комнату возле хореографического училища, Кира жила у Мишки), и на эти деньги, по сути, они и жили. Татьяна продолжала преследовать меня…

– Марк, неужели она тебе не нравилась? – перебила его Рита.

– Она была девушкой красивой, но я не хотел быть с ней. Она была балериной, это во-первых, а во-вторых, она была сестрой Киры…

– Она была недостаточно чиста для тебя? – Рита проколола его своим тяжелым взглядом, вспоминая свои собственные похождения. – Так, что ли? Ну же, не молчи!

– Можно сказать и так… Но не только это. Стыдно признаться, но я боялся ее. Она была слишком яркой, экспрессивной, доступной, обнаженной, что ли…

– Она была сильнее тебя, вот в чем дело, – сказала Рита. – Даже я это почувствовала. А еще – в ней, в ее душе, присутствует какая-то бесовщина, она… немного сумасшедшая. Она словно постоянно находится на грани срыва.

– Да, она и в те годы была такой же.

– И что было дальше? Вы так и не стали любовниками?

– Нет. Просто мы с Мишей решили освободиться от этих сестер. Как-то вежливо расстаться – сначала с Кирой и, автоматически, с Татьяной. Он спросил у меня, как ему лучше поступить. И я посоветовал ему поговорить с ней открыто и прямо.

– Постой. Как это – поговорить?! Она же была глухонемой!

– В том-то и дело! Миша не силен был в языке жестов. Мы решили, что лучше всего будет позвать Татьяну и попросить ее все объяснить сестре.

– Вы вдвоем собирались это проделать?

– Нет, конечно. С Кирой должен был объясниться Миша, с помощью Татьяны. Я здесь вроде был совсем ни при чем. Но, поскольку он не представлял себе, как ему с ней себя вести, чтобы не нанести ей травму, чтобы не причинить Кире лишнюю боль, я, как мог, постарался помочь ему в этом. Мы словно бы репетировали, разговаривали вслух. Мы знали, что Кира в кухне, она что-то готовила. Но мы не учли, что она могла быть в доме не одна!

– Как это?

– Пока мы разговаривали с Мишей, в передней и в кухне замигала лампочка – это для Киры было вместо звонка. Значит, кто-то пришел. Это была… Татьяна. Кира ей открыла. И Татьяна, я полагаю, все это услышала… нашу репетицию. Я был многословен, резок, говорил что-то о нелюбви, о бесперспективности отношений Миши и Киры. И зачем-то я вспомнил ее прошлое. Татьяна стояла и слушала, а потом к ней подошла Кира, они приоткрыли дверь, и Кира по моим губам поняла, что я говорю. Она не видела и не слышала Мишу, в отличие от своей сестры (он стоял спиной к ней), которая все-таки слышала и его, и его комментарии к моим резким – повторяю – высказываниям. А я разошелся, вспомнил и Татьяну, сказал, что меня утомила ее навязчивость. Словом, этот разговор был предназначен явно не для их ушей.

– Ну и что? Такое случается. В сущности, вы – каждый – высказали свою позицию. Он же не обещал на ней жениться, да и ты не обязан был становиться любовником Татьяны!

– Правильно. Да только в тот же вечер Кира выбросилась из окна. И разбилась. Но – не насмерть. Она покалечилась… сильно.

– Господи, ужас какой! – покачала головой потрясенная Рита. – И что было потом?

– Миша сильно переживал… Жалел ее. Помогал, чем мог. Татьяна же, к счастью, оставила меня в покое. Но она произнесла однажды такую фразу: «Это все ты, ты, Марк, виноват во всем, это ты научил Мишу. Это из-за тебя Кира теперь инвалид!» Вот такая неприятная история…

– Да, это настоящая трагедия! Для Киры. И что? Почему ты думаешь, что в смерти Миши виновата Татьяна?

– Да потому что мне Лева только что сказал, что Кира умерла. Вот тебе и провоцирующий фактор!

– Бедная девушка. Какая судьба! И ты думаешь, что Татьяна… решила отомстить? Таким образом?

– Уверен, что она именно мстит. Но самое ужасное то, что она не понимает, что творит. И то, что она была в нашем доме, – яркое тому доказательство.

– Постой, Марк… Но она же, ты говоришь, после вашего разрыва, расставания, ссоры, называй, как хочешь, убиралась у тебя в доме!

– Да. Она время от времени убиралась в разных домах.

– Да, да, я понимаю, но и у тебя – тоже? Вы помирились?

– Рита! Пойми: изрядное время прошло, многое забылось… К тому же я знал, что она постоянно нуждается в деньгах.

– Значит, ты на протяжении всего этого времени продолжал как-то помогать ей, думать о ней?

– Рита, у нее на руках была больная сестра, и мы с Мишкой чувствовали себя косвенно виновными в ее болезни.