Анна Михалева - Мечты серой мыши Страница 27

— Что случилось? — крикнула я, когда он схватил меня за плечи.

— Где ты была?! — взволнованно гаркнул он мне в лицо.

— Интересный вопрос, — наверное, я покраснела.

— В телефонной будке убили человека.

— Господи!

Он вовремя подхватил меня за талию, потому что я начала непроизвольно оседать под ноги снующих вокруг возбужденных итальянцев.

— Где твой коллега Свиридов?

— Но ведь это ты с ним остался!

— Как ты думаешь, сколько мы могли вас еще ждать? В какой-то момент мы даже решили, что вы с Кокселем отправились смотреть его фабрику прямо из ресторана, не дожидаясь утра.

— Так вы отправились на наши поиски?

— Ну, мы вышли в холл. Я заглянул в туалет, Кокселя там не было. А когда вышел, в холле уже кричали.

— Господи!

— Да что с тобой?! — он встряхнул меня. — Мы же не в церкви. Смени пластинку.

— Не могу, — взвыла я. — Господи! Война ангелов!

— Как хорошо, что я вас отыскал, — налетел на нас Николай Павлович. — Там уже полиция приехала. Из ресторана никого не выпускают.

— А где Коксель? Вы его нашли? — слабым голосом поинтересовалась я и добавила, чтобы скрыть волнение: — Только не говорите мне, что он лежит в телефонной будке с ритуальной тесемкой на шее.

— Гм-м… — Свиридов, к моему ужасу, замялся.

— Что?! — выдохнули мы с Ильей.

Он взял меня за руку и как-то не по-хорошему ласково проговорил:

— Амалия, опираясь на знания, полученные мною из популярных детективов, я бы не советовал вам говорить полицейским то, что вы сказали сейчас. Упаси вас господь! Иначе мы никогда не уедем из Болоньи.

— Что вы этим хотите сказать?

— То, что вы слишком явственно представляете себе картину преступления. А это в данных обстоятельствах не в вашу пользу. В будке действительно Коксель, и, извините, с тесьмой на шее. Его задушили.

— О-ох! — Холл поплыл у меня под ногами.

Свет стал нестерпимо ярким. Боккаччо взял меня за руку и потащил куда-то вверх, к огромной люстре. Он все время шептал какую-то абракадабру, все чаще и громче повторяя: «Твое спасение в истине. Твое спасение в истине. Найди отца и подари им истину. Истина — их слабое место. С истиной тебя не тронут. Это святыня. Примири ангелов, и тебя оставят в покое».

— Omne ignotum pro magnifico est!

— Кто это сказал?!

Я открыла глаза.

И наткнулась на внимательный и непроницаемый взгляд симпатичного, очень аккуратно причесанного брюнета.

«Итальянец, — подумала я. Потом непроизвольно поморщилась. — Полицейский».

— Воды, синьора? — вкрадчиво поинтересовался итальянский полицейский.

— Синьорита, — ворчливо поправила его я.

— О, простите! — Его смуглые щеки окрасились коричневым румянцем.

— Это вы сейчас сказали?

— Что именно?

Я повторила уже заученную фразу.

Он удивленно хлопнул глазами.

— А, — не слишком убедительно произнесла я, — не берите в голову. У меня, видите ли, был бред. Такое случается, когда падаешь в обморок.

— Да… — неуверенно согласился он и счел своим долгом представиться: — Лейтенант Ренальдо Палуни.

— Амалия Кузякина. Прилетела сегодня в Италию с рабочим визитом, по приглашению господина Кокселя. Гм… покойного?

Вышло как-то уж слишком официально. Попахивало сводками из светской хроники.

— Я в курсе, — он улыбнулся. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем господин Коксель. Определенно.

— Это хорошо. А то я испугался за вас.

— А где я? — я попыталась оглядеться, но перед глазами тут же поплыли зеленые стены, а к горлу подкатил комок.

— Прошу вас, — он взял меня за руку, — вы в кабинете главного менеджера ресторана. Мы уже вызвали врача. У вас есть страховка?

— Н-не знаю. Нужно посмотреть в документах. — Пожимание плечами вызвало тот же эффект. Я чуть было опять не провалилась в обморок.

— О, прошу вас! — испуганно выдохнул лейтенант, который уже начинал мне нравиться. — Не имеет значения! Врач окажет вам помощь в любом случае. Это в интересах следствия.

— А где мои спутники?

— Спутники? — искренне удивился он.

Тут я не на шутку разволновалась:

— Ну да! Меня же должны были держать на руках двое мужчин! Разве не так?

— Н-ну… — ему явно не хотелось меня разочаровывать. — Видите ли… Мы нашли вас на диване в холле. Совершенно одну.

— Та-ак! — мне расхотелось падать в обморок. Я почему-то представила, как двое моих чертовых кавалеров сидят перед телевизором и пьют пиво, весело обсуждая, как они здорово выкрутились, сунув в зубы закона истеричную дуреху.

— Синьора! — лейтенант рыпнулся было, чтобы уложить меня снова на подушки, но я решительно отстранила его рукой, не забыв дотошно поправить:

— Синьорина!

— О, простите! — опять покраснел он. — Я вижу, вам уже лучше.

— Определенно! — я гневно взглянула на него. — Будете меня допрашивать?

Он смутился:

— Может быть, не сегодня?

— Нет уж, давайте сейчас. Все-таки я последняя, кто видел господина Кокселя живым. Во всяком случае, я так думаю.

Лейтенант вздохнул, вытащил блокнот и застыл, изготовившись записывать показания.

Ну, я и рассказала ему все с момента нашего разговора с Драконом, когда полгода назад он передал в мои руки несчастного Кокселя. Разумеется, я опустила ближайшие детали исторической встречи, как то: московские убийства, латынь, мать ее, Петровку, ну и все, что с этим связано. Илью, я, скрипя зубами, представила как своего жениха, который путешествует со мной ради искусства, Свиридов в моем изложении стал моим московским приятелем, которого я неожиданно встретила в аэропорту Римини. Пусть потом сам разгребает. Негоже ему было бросать меня на произвол судьбы. Про маму с тетей я вообще сообщать не стала. Они, слава богу, были достаточно далеко от места преступления и Кокселя в глаза не видели.

— Значит, вы просто расстались перед дверью в уборную? — уточнил лейтенант.

— Ну да. Он проводил меня до туалета.

— Понятно, — кивнул страж закона. — Он не обмолвился, собирался ли он кому-либо звонить?

— Нет. На мой взгляд, его единственным желанием было добраться до мужской уборной и замыть соус на своем галстуке. Я вообще не понимаю, как он попал в телефонную будку.

— Может быть, у вас возникли какие-нибудь разногласия?

— Да какие разногласия! Мы и парой фраз еще обмолвиться не успели. Только поздоровались, и раз — пятно на галстуке.

— Хотите добавить что-то?

— Ни в коем случае, — я была предельно искренна.

— Ладно, — кажется, он даже обрадовался. — Я вас провожу до отеля. Если вы не возражаете.

— Пожалуйста. Буду вам признательна, — обожаю итальянских полицейских. Гораздо лучше наших с Петровки. Во-первых, моложе и симпатичнее, а во-вторых, они не бросают без помощи тех, кого должны защищать.

Я оперлась на предложенный локоть, встала и поплелась из кабинета.

— Вам точно не нужен врач?

— Уверена, что мне не нужен врач. Мне нужен крепкий сон.

Мы вышли все в тот же холл. Народа тут уже не было. Только одинокий швейцар со скорбной физиономией распахнул перед нами входную дверь. Болонья дохнула на нас свежим ночным ветром.

— Как долго вы намереваетесь оставаться в городе?

Я пожала плечами:

— Мне тут делать нечего. Самолет в Москву через неделю. Наверное, съезжу в Рим.

— Вы прекрасно говорите по-итальянски, — он усадил меня в полицейскую машину. Сам сел за руль.

— Работа, — объяснила я и улыбнулась, решив украсить скорбную действительность. — Но мне нравится говорить на вашем языке. Не речь, а музыка.

— О, прекрасно сказано, — восхитился он от имени всего населения Италии. Потом посерьезнел: — Видите ли, следствие не закончено, и нам может понадобиться, гм… поговорить с вами еще раз. Всякое, знаете ли, бывает. Не затруднит ли вас информировать меня о вашем местонахождении вот по этому телефону?

Он протянул мне визитку.

— Конечно, — согласилась я.

До сих пор не понимаю, что меня дернуло выгораживать моих нерадивых спутников и скрывать от симпатичного лейтенанта правду. Почему я пренебрегла помощью того, кто реально мог мне ее оказать? О чем я думала в тот момент?

Распрощавшись с милейшим итальянским полицейским, я первым делом направилась к стойке портье, чтобы убедиться в подлости своего кавалера. Сидит небось в номере, дожидается. Однако ключ от нашей комнаты был на месте, то есть в надлежащей ячейке. Пока я переминалась с ноги на ногу в лифте, в голову мне лезли неприятные воспоминания. Перед глазами стояла физиономия ныне покойного Кокселя. Уши щекотал его шепот.

Война ангелов… ну, это, допустим, бред. Спишем это на шок от созерцания испачканного соусом собственного галстука. Еще он говорил, что меня хотят втянуть в какую-то ужасную историю. Отлично. Учитывая события последних недель, я и так уже по уши завязла в ужасных историях. И что? Коксель просил не позволять каким-то «им» это делать? Каким образом мне не позволять втягивать меня в историю? Если бы я хоть знала, кто меня втягивает, разумеется, я бы не позволила. А так, людей одного за другим убивают чуть ли не на моих глазах. И те испускают душу с сообщением о войне ангелов на устах. Жуть! «Если что-нибудь случится…» В общем-то уже случилось. И именно с Кокселем. Что он в таком случае советовал? «Спросите Исаака в кафе на площади Святого Марка». Веселенькое дело! Площадей Святого Марка в Италии больше, чем улиц Ленина в России. Какую конкретно площадь он имел в виду? Первая скрипка в кафе на площади Святого Марка. Ха! Я представила, как некий пожилой еврей сидит за столиком и держит в руках скрипку, на которой белой краской намалевана римская цифра I.