Михаил Серегин - Без страховки Страница 27

– Смотрите, если опустить непонятные сокращения, то получается, в принципе, связанный по смыслу текст:

«Необходимо добавить в период с середины XIX в. и предвоенное. Также послевоенный период. Характерные особенности отличаются, обратить внимание. Немного прим., инт., фото. Подумать реструк.».

Чистяков победно посмотрел на своих друзей.

– Смысл вполне определенный существует и без тех сокращений, которые я подчеркнул. Профессор пометил себе, что необходимо добавить историческую информацию или данные в освещаемый им в одном из разделов книги период с середины XIX века. А также предвоенное время. Логично? Логично. Воронин писал быстро, пытаясь отразить свои первые впечатления от издания, поэтому текст может быть стилистически не совсем корректно связан. Поэтому он вторым предложением снова добавляет, что также и в послевоенный период. Дальше идет о каких-то характерных особенностях, очевидно, исторического характера, которые, по его мнению, отличаются от существующих либо изложенных. Может быть, его мнение отличается от общепринятого? Так сказать, научный спор. Дальше он себе пометил, что следовало бы и следует в дальнейшем добавить немного «прим» – примечаний, «инт» —возможно, что интервью и «фото» – ясное дело, что фотографий. Ну а «подумать реструк.» – может означать, что он собирался подумать о реструктуризации чего-нибудь, например текста. Может, ему структура текста не понравилась, разочаровался он в ней.

– Тупо, но понятно, – согласилась Синицкая.

– Попрошу без личных выпадов! – потребовал Чистяков.

– Перестаньте, – нахмурился Мостовой. – Ну, допустим. Это ты объяснил. А что ты предлагаешь по поводу тех мест, которые ты подчеркнул. Как ты их объяснишь?

– Как вариант, – задумчиво ответил Игорь. – Прошу сделать скидку, что я об этом думаю всего пять минут: «ювск» – может означать, например, «юго-восточный склон» или «южнее высокой скалы», учитывая, что профессор не альпинист. Дальше – «200 лтр». Это может обозначать, скажем, «левее трещины».

– Или 200 литров, – хихикнула Синицкая.

– …«в 2 м», —продолжил Игорь, проигнорировав шутку, – означает либо конкретно «в двух метрах», либо высота 2 метра. А вот с «верт. структ». Может, так и есть – вертикальная структура. Какая-нибудь глубокая трещина, вертикальный разлом. Если все свести воедино, то получается следующее. Прокол на карте, учитывая масштаб, с точностью до метра места не указывает. Естественно, что возможен определенный разброс. Тем более что профессор мог прокол делать, не находясь в горах, а дома, сидя за столом. Тогда текст – пояснение, уточнение. Примерно в этом месте нужно найти юго-восточный склон или смотреть южнее высокой скалы. Пока звучит неопределенно, но на местности, возможно, это и будет отгадкой. От этого склона или скалы влево возьмем двести метров. Трещина или вертикальный разлом должны начинаться на высоте двух метров. Вот и все.

– Ладно, все равно, сидя здесь за столом, мы этого не проверим, – махнул рукой Мостовой. – Эти пометки могут означать вообще что угодно. От инициалов до научного сленга. Или понятных только Воронину слов, выражений, может, ссылка на какие-то источники, ассоциации, которые в тот момент пришли творческому человеку в голову. Выход один – ты, Игорек, при первой же подвернувшейся оказии выбираешься в горы и обследуешь указанное место, а ты, Оля, через своего отца последи за здоровьем профессора. Вдруг улучшение наступит – есть шанс все узнать из первых рук.

– Я бы не трогал профессора, – возразил Чистяков. – Он на грани жизни и смерти, а мы сейчас полезем с вопросами, которые, может быть, и довели его до больничной койки.

Мостовой остановил машину и схватился за карту.

– Нет, Боря, и не думай, – стал увещевать старшего бригады по рации дежурный, – вам туда хода часа два. И от ближайшего перевала по прямой километров десять, а дороги, естественно, нет. Давай, подбрось своего скалолаза к горным спасателям. Их вертолетом забросят почти на место.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил Чистяков, когда Мостовой отключился.

– Чего-чего, – недовольно произнес Борис, – не пройти нам туда на машине, а горные спасатели все в разгоне. У них там один паренек только под рукой, не сильно опытный в этих делах. Велено тебя к ним подбросить, а дальше на «вертушке» пойдете.

– Тоже вариант, – согласился Чистяков и, когда Мостовой рванул с места машину, повернулся к Синицкой: – Что мне понадобится в первую очередь?

– Шины, бинты, антисептики, противошоковое, – отбарабанила, как заученное, Ольга. – Запомни только порядок, в котором будешь действовать.

На крутом повороте машину так качнуло в сторону, что Синицкая, сидевшая рядом на переднем сиденье, буквально свалилась на Игоря.

– Без нежностей, пожалуйста, – пошутил Чистяков.

Ситуация для спасателей была не такая уж и сложная. Бывали случаи и похуже. Группа альпинистов из четырех человек отправилась на тренировку в горы. Случилось то, что часто случается в горах, на то они и горы. Группа попала под камнепад. Все были живы, но один из парней сильно пострадал. Самым неприятным было то, что трое его товарищей остались вверху на стене, а пострадавший один лежал под ненадежной стеной, метрах в десяти ниже. Ребята по рации передавали, что их друг жив и даже машет им рукой, но показывает на ногу. Сверху им якобы плохо видно, но, судя по всему, нога у него в крови, и он ее перетягивает обрезком веревки. Не нравилась им нога своего товарища, предполагали открытый перелом.

Горноспасательная служба, прояснив для себя ситуацию, запретила альпинистам спускаться по «живой» стене к пострадавшему. Боялись нового камнепада, тогда дело могло кончиться трагедией. Вертолет вполне мог зависнуть над тем местом, где лежал альпинист, и поднять его на подвесной корзине. Новичок-горноспасатель не владел этой техникой, а Чистякову уже неоднократно приходилось участвовать в подобных операциях по эвакуации раненых в сложных условиях. Был у Игоря и солидный опыт по оказанию первой помощи при серьезных травмах и повреждениях. При любом раскладе спасатели должны были прийти на помощь альпинистам в течение часа, и поэтому не стоило рисковать жизнями остальных.

Мостовой лихо подлетел к базе горных спасателей и, обогнув здание управления, рванул по полю аэродрома к стоявшему вертолету. Чистяков тут же выскочил из «Газели» с медицинской сумкой, в которую Синицкая сложила ему все необходимое, и помчался к вертолету. Лопасти стали медленно раскручиваться.

Вертолет шел над перевалом с таким расчетом, чтобы выйти в нужную точку с юго-востока. Тогда солнце не будет слепить пилотов, и машине придется проходить над опасной стеной. Вибрация воздуха могла спровоцировать новый камнепад. Чистяков сидел в салоне в шарообразном шлеме с вмонтированным в него радиопередатчиком. Это облегчит общение с пилотами, когда он будет внизу руководить подъемом спасательной корзины с пострадавшим.

– Запомни, – объяснял Чистяков молодому горному спасателю, – я командую до тех пор, пока корзина не пройдет высоту моего роста. Дальше командуешь ты. Тебе принимать корзину на борт. Когда поднимешь, то разверни пострадавшего головой к себе.

Спасатель добросовестно кивал и не перебивал Чистякова, хотя теорию он прекрасно знал и в тренировочных подъемах участвовал. Игорь, давая наставления, все время поглядывал в иллюминатор, чтобы понять обстановку в горах. Особенно его беспокоил поднявшийся на этой высоте ветер.

– Летуны, – спросил Игорь в микрофон у своей щеки, – как там за бортом?

– Не очень, – ответил командир, – боковой ветер. Все зависит от аэродинамических условий на месте. Там узкая глубокая долина, может дуть, как в трубе. Посмотрим.

Еще несколько минут прошло в молчании. Чистяков ощущал гул двигателей даже через плотно прилегающие к голове наушники. От вибрации корпуса у него все время чесался нос. У молодого спасателя, по-видимому, тоже, но парень стеснялся его беспрестанно чесать. Наверное, думал, что Чистяков сочтет это за нервный тик. Он морщился и активно шевелил носом, как будто принюхивался.

– Спасатели, – послышался в наушниках голос командира, – мы на месте. Начинаем разворот с заходом на точку.

Ответив, что понял, Чистяков приник к иллюминатору. Скалы, склоны и снежники в расщелинах крутились перед его глазами при развороте вертолета. В какой-то момент Игорь увидел людей, прижавшихся к скале. Замерзли, что ли, с неудовольствием подумал он. Люди сгрудились у отвесной стены на карнизе, как будто хотели вжаться в эту стену. Чистяков знал, что при опасности камнепада нельзя стоять толпой, тем более под стеной. А еще альпинисты, подумал спасатель. «Хотя, – решил он, – мне ведь отсюда не видно, вдруг это самое безопасное место».