Камилла Лэкберг - Ледяная принцесса Страница 27

— Что ты имеешь в виду? У нас прорыв в деле? С кем ты разговаривал?

Мелльберг поднял руку, пресекая дальнейшие вопросы, откинулся на стуле и сложил руки на пузе. Эту карамельку он собирался обсасывать так долго, как только возможно.

— Ну, как тебе сказать, Патрик. Если бы ты крутился в нашем деле столько, сколько я, то знал бы, что раскрытие дела — это не то, что получается само по себе, а то, что предчувствуешь заранее. Благодаря сочетанию моего богатого опыта и компетентности и в результате ежедневной упорной работы, усилий, которые я приложил в ходе расследования, — да. Некая Дагмар Петрен сейчас позвонила мне и рассказала о своих весьма интересных наблюдениях насчет того, что происходило до обнаружения тела. Да, я даже могу позволить себе сказать — исключительно важных наблюдениях, которые в дальнейшем приведут к успешной поимке убийцы.

От нетерпения у Патрика защекотало в носу, но он на собственном опыте знал, что ему остается только ждать, пока Мелльберг начнет. А, как говорится, пудель враз блох не выкусит. Патрик только искренне надеялся, что не уйдет на пенсию, прежде чем Мелльберг разродится.

— Вот, помню, осенью тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года было у нас в Гётеборге одно дело…

Патрик обреченно вздохнул про себя и приготовился выслушивать долгий рассказ.

Она нашла Дана там, где и ожидала его найти. Легко, словно они были сделаны из ваты, он перетаскивал на лодку снасти — большие толстые мотки троса, мешки и здоровенные кранцы. Эрике нравилось смотреть, как он работает. В свитере домашней вязки, в вязаной шапке и варежках, с вырывающимся изо рта при каждом вздохе паром, он казался неотъемлемой частью окружающей природы. Солнце сияло в чистом, без единого облачка, небе, и снег, лежащий на палубе, блестел в его лучах. Тишина стояла оглушающая. Дан работал эффективно и целеустремленно. Эрика видела, что он наслаждается каждой минутой. Он был на своем месте. Катер, море, острова на горизонте. Эрика знала, что он уже видит, как лед начинает раскалываться и как «Вероника» на полной скорости выходит в открытое море, устремившись к горизонту. Зима была одним сплошным долгим ожиданием, и Дан всегда с трудом переносил вынужденное сидение на берегу. Если лето выдавалось хорошим, то в прежние времена засаливали достаточно селедки, чтобы пережить зиму, а если нет, то приходилось искать пропитание как-нибудь еще. Как и многие другие прибрежные рыбаки, которые не выходят далеко в море, Дан не мог жить только промыслом, поэтому он по вечерам еще работал вторым учителем шведского на курсах в Танумсхеде два дня в неделю. Эрика знала, что из него вышел неплохой учитель, но его сердце было здесь, а никак не в классной комнате.

Дан был полностью поглощен работой на лодке, поэтому Эрике удалось подойти почти вплотную, прежде чем он заметил ее на причале. Эрика не смогла удержаться от того, чтобы не сравнить Дана и Патрика. Внешне они казались совершенно разными. Волосы Дана были такими светлыми, что летом, выгорая, становились практически белыми; у Патрика волосы были темные, одного цвета с глазами. Дан был мускулистый, а Патрик скорее жилистый. И при всем этом они вполне могли быть братьями — оба спокойные, мягкие, с врожденным чувством юмора, который проявлялся при подходящем случае. Вообще-то Эрика никогда раньше не думала о том, насколько они похожи в человеческом плане. Но, как ни посмотри, это ее скорее радовало. После Дана отношения с мужчинами у нее как-то не очень складывались. Все эти годы она пыталась найти, и иногда ей даже казалось, что нашла, человека совершенно другого склада — инфантильного, как говорила Анна.

— Ты связываешься с мальчишками, вместо того чтобы найти взрослого мужчину, поэтому неудивительно, что ничего серьезного у тебя с ними не выходит, — сказала ей как-то Марианне.

Может быть, она была права. Но годы летели очень быстро. Эрика признавалась себе, что она уже просто в панике. Смерть родителей тоже самым недвусмысленным и грубым образом заставила Эрику подумать о том, чего ей не хватает в жизни. После вечера пятницы ее мысли постоянно обращались к Патрику Хедстрёму.

Голос Дана прервал ее раздумья:

— Не может быть! Привет, ты давно тут стоишь?

— Да нет, совсем чуть-чуть. Мне захотелось посмотреть, как у тебя продвигается работа.

— Ну, во всяком случае, не всем же развлекаться, подобно тебе. Сидишь на заднице целыми днями, выдумываешь всякую ерунду, и тебе еще за это деньги платят — во житуха!

Они оба рассмеялись. Это была их излюбленная тема, на которую они могли говорить часами.

— Я тут тебе кое-что принесла согреться и подкрепиться.

Эрика помахала корзинкой.

— Ну, просто обслуживание класса люкс. И что ты за это потребуешь: мое тело или мою душу?

— Нет, спасибо. И то и другое можешь оставить себе. Размечтался. Больно нужно. Спала и видела.

Дан взял у нее корзину и, крепко поддерживая Эрику рукой, помог ей перебраться через релинги.[7] Было скользко, и Эрика едва не упала, она успела ухватиться за Дана и удержалась на ногах. Они стряхнули снег с трюмного люка, подложили под себя варежки, сели рядом и начали распаковывать корзину. Дан улыбнулся в предвкушении удовольствия, достав термос с горячим шоколадом, и улыбнулся еще шире, когда на свет появились бутерброды с колбасой со шпиком.

— Ты золото! — пробормотал Дан с набитым ртом.

Какое-то время они сидели молча и с удовольствием ели. Было здорово сидеть так под послеполуденным солнцем, и Эрика постаралась выкинуть из головы неприятные мысли насчет работы и отсутствия самодисциплины. На неделе она довольно хорошо поработала над текстами и считала, что заслужила немного свободного времени.

— Слышно что-нибудь новое про Александру Вийкнер?

— Нет, расследование застопорилось.

— Да, я слышал; поговаривают, что у тебя появились собственные источники информации.

Дан лукаво улыбнулся. Эрика никогда не уставала удивляться, насколько быстро и эффективно работает сарафанное радио: видимо, каким-то образом о ее встрече с Патриком уже известно всему поселку.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Да нет, я не думаю ничего плохого. Ну и далеко вы зашли? Пробу сняли или как?

Эрика легонько стукнула его по груди, но не смогла удержаться от смеха.

— Не, никакой пробы не было. Честно говоря, я сама не понимаю, надо мне это или нет. Или, правильнее сказать, мне-то интересно, но я не уверена, стоит ли заходить дальше. И кто сказал, что ему интересно? А насколько я понимаю, это где-то как-то необходимо.

— Другими словами, ты трусишь.

Эрику кольнуло, что Дан одним словом и абсолютно правильно объяснил ситуацию. Иногда ей казалось, что он знает ее слишком хорошо.

— Да, должна признаться, что я немного не уверена.

— Но тут только ты должна решать: использовать тебе этот шанс или нет. А ты подумала, что будет дальше, если ты наконец отважишься?

Конечно, Эрика думала, думала много раз за последние дни, но до сего момента вопрос был, так сказать, скорее гипотетическим. В конце концов, они всего лишь поужинали вместе.

— Но вообще-то мне кажется, что тебе, наверное, стоит попробовать. Как говорится, «хотя и лопнула струна, но как она звучала…».

Эрика поспешила поменять тему разговора:

— Кстати, об Алекс. Я тут ухитрилась найти кое-что занятное.

— Ага, а что такое? — спросил Дан с видимым интересом.

— Ну, я побывала у нее дома пару дней назад и нашла одну интересную бумаженцию.

— Ты сделала что?

Дан изумился. Эрике совсем не хотелось выдавать ему детали, и она просто отмахнулась от него.

— Я нашла копию старой заметки об исчезновении Нильса Лоренса. У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, зачем Алекс понадобилось прятать вырезку двадцатипятилетней давности под своим бельем?

— Вот дерьмо. Под своим бельем?!

Эрика подняла руку и продолжила:

— Интуиция подсказывает мне, что это как-то связано с убийством. Не знаю, каким образом, но здесь зарыта не просто собака, а очень здоровая собака. И кроме того, когда я была в доме, туда кто-то пришел и что-то искал. Может быть, даже вот эту самую статью.

— Ты что, дура? — Дан смотрел на нее, открыв рот. — Ну и какую хреновину ты еще выкинешь?! Убийцу Алекс должны искать полицейские. — Его голос сорвался на фальцет.

— Да-да, я знаю. И совершенно не обязательно орать, у меня с ушами все в порядке. Я отлично понимаю, что не должна этим заниматься, но, во-первых, хотела я того или нет, но меня в это уже впутала ее семья, во-вторых, в свое время мы были очень близкими подругами, а в-третьих, я не могу перестать думать о том, что именно я нашла ее.

Эрика не стала рассказывать Дану о книге. Ей казалось, это будет выглядеть циничным и постыдным. Кроме того, Эрика подумала, что, хотя Дан и реагировал слишком нетерпеливо, он, безусловно, всегда очень переживал за нее. И, признаться, с ее стороны действительно было не слишком умно бродить по дому Алекс, учитывая сложившиеся обстоятельства.