Чингиз Абдуллаев - Жребий Рубикона Страница 28

– Вы считаете, что это была внезапно вспыхнувшая любовь?

– Я ничего не считаю. И никогда не вмешиваюсь в отношения, которые меня не касаются. Николай Тихонович решил, что будет правильно, если он официально оформит свои отношения с женщиной, являвшейся супругой его сотрудника. Он терпеливо ждал, когда она официально разведется, и после этого оформил свои отношения. И даже усыновил ее мальчика. Я считаю, что он поступил порядочно и благородно. Что касается ее чувств к нему, то мне сложно о них судить. Безусловно, Далвида Марковна понимала, что, выходя замуж за Долгоносова, она очень сильно меняет свое имущественное, финансовое положение и свой социальный статус. Что и произошло. А смерть Долгоносова в таком цветущем возрасте вызвала целый ряд вопросов в силу своей неожиданности и не всегда адекватного поведения самой Далвиды Марковны.

– Что вы хотите сказать?

– То, что хотел, я сказал. И ничего больше.

– Вы считали ее недостойной такого супруга?

– Несколько иначе. Я считал, что он не имеет права делать подобный выбор. Но я никогда не лез со своими советами или рекомендациями. Это просто не мой стиль. Хотя иногда случаются и исключения. Но это касается только нашей работы, когда я могу позволить себе вмешаться. Если считаю необходимым. Но в личной жизни предпочитаю не давать людям советы.

– У погибшего могли быть личные враги в вашем институте?

– Не думаю. Он был спокойным человеком. Никогда ни с кем не ссорился, не конфликтовал. Занимался своим делом. Нет, не думаю.

– В тот день, когда умер от разрыва сердца Долгоносов, к нему заходили вы, профессор Соколовский с Моркунасом, ваш начальник отдела кадров Кошкин и Балакин. Никого из посторонних здесь больше не было.

– Ну и что, что заходили? Все пятеро, кого вы назвали, уже не первый год трудятся в нашем институте и не первый год работали с Николаем Тихоновичем. И все могли войти к нему по конкретному делу. Меня он вызывал сам.

– В этот день он обедал с каким-то человеком в ресторане «Марио». Мужчина с такой запоминающейся внешностью – крупной седой головой и усами. Вы не знаете такого среди знакомых бывшего директора?

– Нет, не знаю. Может, кто-то из его родственников? Лучше спросите у его сестры или дочери. Не думаю, что Далвида Марковна могла знать всех знакомых Долгоносова. Для этого она была его женой слишком непродолжительное время.

– Вы знаете, что я прихожу сюда по просьбе Раисы Тихоновны, сестры умершего директора института. И она убеждена, что ее брата убили. Сейчас как раз проводится экспертиза его одежды.

– Напрасно она все это затеяла, – с досадой произнес Окрошидзе. – Разумеется, никто не убивал Николая Тихоновича и не мог этого сделать.

– Но Моркунаса кто-то убил. Следователь убежден, что это было убийство. И сегодня наверняка получил нужные подтверждения от экспертов.

– Может быть. Может, это обычные грабители, которым несчастный Моркунас случайно подвернулся под руку. Я не знаю, что думать…

– Грабители обычно не инсценируют повешение, – терпеливо пояснил Дронго, – у них нет на это времени и желания.

– Не знаю. Я всегда был далек от этой грязи, – поморщился Ростом Нугзарович, – и я плохо разбираюсь в этих криминальных делах. Даже детективы никогда не любил читать. У вас все? Мы закончили? – Он демонстративно посмотрел на часы.

– Вас еще не утвердили директором? – уточнил Дронго. – С двери сняли табличку с фамилией Долгоносова, но с вашей не повесили.

– У нас бюджетный институт, – пояснил Окрошидзе, – и вопрос назначения директора обычно затягивается на несколько месяцев. Не понимаю, почему это вас так волнует. Но процесс уже запущен, и меня утвердят буквально на днях. Надеюсь, вы не будете теперь меня расспрашивать о моих творческих планах, иначе я подумаю, что вы тоже разбираетесь в профильной специфике нашего института.

– Не очень разбираюсь, – признался Дронго, – но у меня есть еще несколько вопросов, которые я намеренно решил задать в конце беседы, чтобы не прерывать наш разговор.

– И вы так уверены, что она сразу прервется, – усмехнулся Ростом Нугзарович. – Интересно, что еще вас интересует?

– Я заранее извиняюсь, если мой вопрос вызовет у вас неприятные ассоциации. Он глубоко личный. И может вызвать у вас сильную негативную реакцию.

– Когда вы еще вчера позвонили, я догадался, что вы человек, задающий исключительно неприятные вопросы личного плана, – сказал Окрошидзе. – Что вы еще хотите узнать? Если про Долгоносова, в чьем кабинете мы сейчас сидим, то я его не убивал. Это абсолютно точно. И никогда под него не подкапывался, если вы думаете об этом. У нас были нормальные деловые отношения.

– Вы бывали у него дома?

– Иногда. Раньше чаще, в последние два года реже.

– Почему реже?

– Раньше он жил один, был холостяком, после развода. А потом он женился во второй раз, и я стал реже появляться в его доме и на даче.

– Из-за его новой супруги?

– При чем тут его супруга? – нахмурился Окрошидзе. – Я не появлялся там, потому что не хотел навязываться.

– У вас были нормальные отношения с его второй супругой?

– Я уже ответил вам на этот вопрос. И с первой тоже. Какой глубоко личный вопрос вы хотели мне задать? И почему он должен был вызвать у меня негативную реакцию?

– Какие у вас были отношения с Далвидой Марковной? Я имею в виду ваши личные отношения с этой женщиной. Как с женщиной, а не с супругой вашего шефа. Вы пытались за ней ухаживать?

– Уходите, – сразу поднялся со своего места Окрошидзе. – Наша беседа закончена. Больше никаких вопросов и комментариев. Я и так позволил вам отнять у меня почти тридцать минут времени. Прощайте.

Он повернулся и пошел к своему столу.

– Вы же ученый, – упрекнул собеседника Дронго, – разве можно так вести дискуссию?

– Это не научная дискуссия, – повернулся к нему Ростом Нугзарович, – это ваши домыслы и сплетни, которые вы собрали вчера, пока бесконтрольно гуляли по территории нашего института. Я не могу и не хочу отвечать на подобные вопросы и вести разговоры на подобные темы. Прощайте, – упрямо повторил Окрошидзе, усаживаясь в свое кресло.

Дронго молча повернулся и, не проронив больше ни слова, вышел из кабинета директора. В приемной его уже ждали два офицера полиции.

– Вы должны проехать с нами, – предложил один из них, – подполковник Никифоров хотел бы с вами побеседовать.

– Это официальное задержание? – поинтересовался Дронго.

– Нет. Разумеется, нет. Только приглашение на беседу.

Офелия с ужасом смотрела на них, словно на ее глазах арестовывали убийцу Моркунаса.

– Поедем, – согласился Дронго.

Они выходили из приемной, когда дверь кабинета открылась и из нее показался Ростом Нугзарович. Он не стал комментировать уход Дронго с двумя полицейскими. Только дождался, когда они выйдут из приемной, и закрыл дверь, не проронив ни слова.

Глава 14

На улице их заметил Вейдеманис. Он собирался подойти к ним, но Дронго покачал головой, показывая таким образом, чтобы Эдгар не подходил. Ему было интересно, почему его задержали и что именно ему хочет сказать Никифоров. До управления полиции они ехали минут тридцать. Сказывались пробки. В кабинете Никифорова было пыльно и не убрано. Подполковник был сегодня в штатском. Когда в кабинет вошел Дронго и сопровождающие его офицеры, подполковник разрешил удалиться обоим сотрудникам.

– Садитесь, – предложил он гостю, показывая на стул, стоящий перед его столом.

– И по какой причине меня задержали? – спросил Дронго.

– Вас пригласили сюда приехать, – пояснил Никифоров, – никто вас не задерживал. Мы не думали, что вы во второй раз пойдете в этот институт. Тем более после того, как там узнали о случившемся. Вы не подумали, что своим вторым появлением будете еще больше нервировать людей?

– У меня есть поручения от сестры бывшего директора разобраться, в чем причина его неожиданной смерти. Поэтому я обязан попытаться выяснить, что именно там произошло.

– Уже в который раз вы случайно оказываетесь там, где происходят неприятные события, – напомнил подполковник. – Сначала вы появляетесь в институте без согласия директора. Потом бегаете с расспросами по всем этажам. Все заканчивается тем, что одного из сотрудников вешают, и вы снова случайно оказываетесь у дома погибшего. А сегодня утром, сразу после нашего посещения института, вы опять случайно приезжаете туда. Не слишком много «случайностей»?

– Очевидно, это слово я должен заменить другим? – спросил Дронго. – Например, «намеренно» или «с умыслом». Или нечто подобное. Но я оказывался везде не случайно. Я уже объяснил, что приехал в институт по просьбе сестры умершего директора. А у дома Моркунаса я оказался потому, что мне сообщила об этом его первая супруга, которая и приехала туда чуть позже. И вы вчера ее там видели.

– И как давно вы с ней знакомы? – поморщился Никифоров.