Владимир Колабухин - Дознание Феррари (сборник) Страница 29

Феррари с трудом поднял тяжелые веки, обвел недоумевающим взглядом террасу.

Да… Именно здесь прошлой весной, вот за этим столиком погубил доброго человека коварный аптекарь. День в день год назад, поздним летним вечером он распил со своим молодым помощником Рикардо кувшинчик красного вина, и через несколько минут Рикардо умер в муках. Было учинено расследование. Когда проверили остатки вина в обеих кружках, оно оказалось отравленным.

На Джованни, оставшегося живым и здоровым, пало подозрение в убийстве: аптекарь имел дело с ядами и, по слухам, волочился за женой Рикардо, красавицей Анжелой. Однако прямых улик не было: пили вместе одно и то же вино. Правда, как удалось установить, незадолго до роковой выпивки в таверне аптекарь резко изменил ритм жизни – стал спать не по ночам, а днём. Совет сорока счёл его поведение странным, но не уличающим и отпустил Джованни на свободу.

С того самого дня 1503 года многое изменилось в Венеции, у людей появились новые заботы. Но Энрико Феррари потому и оказался сегодня в старой таверне, что никак не мог забыть о погибшем Рикардо.

Беспокоила и загадочно-насмешливая улыбка, скользнувшая по лицу Джованни, когда тот, довольным решением Верховного трибунала, покидал его мрачные стены. Да и весь многолетний опыт Феррари, его ум и чутьё подсказывали, что худосочный блудливый аптекарь и есть тот еретик, сгубивший доверчивого Рикардо. Но как это доказать? Ведь аптекарь тоже пил отравленное вино и… остался жив. Невероятно!.. Может, и впрямь, как недавно рассказывал ему знакомый лекарь, близкий к известному роду Борджиа, знавшему толк, в ядах, организм людей обладает неодинаковой устойчивостью к смертельным дозам различных веществ в зависимости от времени их введения в течение суток? И что в один период они могут убить, а в другой, даже в большей дозировке, остаются безвредными, и наивысшая сопротивляемость им – поздним утром? А Джованни? Пил отравленное вино поздним вечером. Или для него это было как утро?

В голове Феррари будто разорвалась молния. Он рванул на груди тесёмки чёрного атласного плаща, чтобы легче дышалось, громко хлопнул в ладоши:

– Хозяин!

Тот словно ждал зова, мгновенно вырос перед столиком.

– Слушаю, сеньор!

– Бутылочку вина и пару бокалов.

– Можно? – услышал Феррари знакомый вкрадчивым голос, и сердце его замерло на миг.

Да! Аптекарь не изменил привычке проводить воскресные вечера в таверне, и значит, он, Феррари, просто обязан не упустить сегодня шанс раскрыть, наконец, тайну Джованни Росси.

Он повернулся к двери.

– Входи, Джованни, входи. Я давно жду тебя, – отозвался Феррари и указал на свободный дубовый стул. – Садись.

Вошедший – невысокий, узкоплечий, лет сорока мужчина, одетый в поношенную блузу зеленоватого цвета, испуганно попятился.

– Ну что ты, Джованни? Смелее. Это же твое любимое место.

Аптекарь нерешительно топтался в узком проёме.

– Отведаем? – предложил Феррари, показав на бутылку.

Тот неуверенно кивнул.

– Скажи мне, Джованни, – опять обратился к нему Феррари, когда они отпили из бокалов, – всё-таки это ты отравил Рикардо?

Аптекарь вздрогнул, отрицательно замотал головой.

– Ну-ну, Джованни. Опять ты за своё. Уж покайся, облегчи душу.

Джованни и на этот раз не произнёс ни слова, лишь нервно потянулся к бокалу. Осушив его, он продолжал молчать. Феррари ждал. И вот лицо аптекаря порозовело, он осмелел, с дерзкой ухмылкой бросил:

– Кто теперь докажет?

– Я, – сказал Феррари.

Джованни удивлённо вскинул выцветшие брови:

– Как же?

– Фактом твоей смерти, – невозмутимо ответил Феррари. – Отказавшись покаяться, ты подписал себе смертный приговор и сегодня умрёшь.

– Вы не посмеете… Верховный трибунал не простит вам, он признал меня невиновным.

– Посмею, Джованни, посмею. Своей смертью ты оправдаешь меня.

– Как это?!

– Я дал тебе яд, ты выпил его с вином из этой бутылки, и теперь часы твоей жизни сочтены. Так что же случилось с бедным Рикардо? Тебе была нужна его Анжела…Я не ошибся в мотиве твоего богопротивного поступка?

Феррари пристальным взглядом впился в глаза охваченного страхом аптекаря. Тот вдруг застонал, схватился за горло.

– Вы дали мне яд – с ужасом спросил он, с трудом ворочая языком.

– Да, – жёстко ответил Феррари, – так что покайся, и, быть может, я успею позвать для тебя лекаря.

– Вы тоже пили это вино!

– Я последовал твоему давнему примеру не спать по ночам. А вот ты, как я слышал, вернулся к прежнему образу жизни. Значит, организм твой сейчас готовится ко сну и не будет сопротивляться отраве. Я разгадал твою тайну, Джованни? Ты ведь так поступил с Рикардо?

– Смилуйтесь, мой господин!..

– А ты покайся, покайся…

Джованни сполз со стула и, скорчившись, закатался по полу.

– Помогите, – сдавленно простонал он.

Феррари поднялся. Наклонился к нему и спросил:

– Но ты покаешься, Джованни?

– Да… Да…

Феррари торжествовал: уловка удалась. Да иного исхода и быть не могло: никому не удавалось провести его. И до чего же велика сила определённого слова, сказанного в удобный момент!

Он выпрямился, ещё раз хлопнул в ладоши:

– Хозяин!

Тот мгновенно вырос перед ним.

– Слушай и запоминай, хозяин.

А аптекарь, замерев у ног Верховного судьи, торопливо каялся в совершённом злодействе. Неожиданно он захрипел, глаза его закатились, на губах появилась пена.

Что-то дрогнуло в душе Феррари. Прежняя неприязнь к аптекарю сменилась тревогой: «Уж, и впрямь не отошёл бы он в мир иной».

Феррари снова склонился над аптекарем:

– Что с тобой, Джованни? Я согрешил, сказал тебе неправду.

Но тот судорожно дёрнулся и отвалился к столу, раскинув руки.

– Святая Мадонна! – воскликнул хозяин таверны. Он опустился рядом, расстегнул блузу Джованни, приложился ухом к его груди.

– Умер, – сказал он со вздохом, поднявшись через минуту. – Сердце, должно быть, не выдержало.

Феррари устало закрыл глаза и перекрестился: «Прости всех нас, Господи!..»