Стиг Трентер - Нынче в порфире… Страница 29

Веспер Юнсон даже бровью не повел. Верный своей привычке, он тотчас сменил тему разговора.

— У господина Лесслера есть машина? — спросил он портье.

— Да, есть. Маленький «опель». Сейчас он где-то в ремонте. Кажется, в автомастерских поблизости от Ернгатан.— Портье улыбнулся.— Господин Лесслер не случайно выбрал эти мастерские. К их услугам обычно прибегал его богатый брат, что позволяло Лео Лесслеру относить расходы по ремонту за его счет. Господин Лесслер и сам на это намекал.

Послышались шаги, я оглянулся: Лео Лесслер, а за ним по пятам — старший полицейский. Лео Лесслер остановился перед Веспером Юнсоном, сердито буркнув:

— Ну, что теперь?

Начальник уголовной полиции пропустил его реплику мимо ушей, поблагодарил портье, и мы все вместе проследовали по лестнице на улицу, к машине.

Трое моих спутников разместились на заднем сиденье. Сам я стоял на тротуаре, сильно подозревая, что моя помощь более нежелательна. Предчувствие оправдалось.

— Позвоните через часок-другой,— сказал Веспер Юнсон, захлопывая дверцу у меня перед носом. Секунда — и машина скрылась из виду.

Мавр сделал свое дело, мавр может уходить[11]. Скорее обиженный, чем огорченный, я, послонявшись по городу, в конце концов уселся на скамейку в Королевском парке.

Сенсационные события этого вечера по-прежнему занимали мои мысли. О чем же Свен Лесслер писал брату? О неожиданном решении жениться? Случайность ли, что и Хелен получила письмо в тот же день? Связаны ли эти письма между собой? Вопросов было множество, и все они ставили в тупик. Может, как раз сейчас Веспер Юнсон узнал ответ на большинство из них. Может, его секретарша как раз переписывает набело признание Лео Лесслера.

Он сказал, чтобы я позвонил через часок-другой. Пока прошло всего-навсего сорок пять минут. С нетерпеливым вздохом я встал и напрямик, переулочками, отправился домой через Брункебергские холмы.

Дежурный телефонист отрапортовал, что было несколько звонков: два из студии, четыре от Аллана Андерссона. Рекорд поставила моя тетушка: пытаясь связаться с любимым племянником, она звонила раз восемь, не меньше.

Я обзвонил всех по очереди. В студии не ответили, что было вовсе не удивительно, поскольку время близилось к семи. Аллан Андерссон был полон ожиданий.

— Как дела у нашего знаменитого репортера? — вкрадчивым голосом спросил он.

— Блестяще! — ответил я.— Убийца с почти стопроцентной вероятностью изобличен, и ваш сотрудник весьма неплохо этому посодействовал.

Он присвистнул.

— Будешь получать нашу газету по гроб жизни! — весело воскликнул он.

— От любой самой фантастической истории тебе и то было бы больше проку,— остудил я его пыл.— Из нее можно бы хоть заметочку выжать. А тут ни строчки не жди. Во всяком случае, до поры до времени.

— А когда придет пора?

— Понятия не имею. Звякну попозже.

После некоторой душевной борьбы, в которой одержали верх родственные чувства, я набрал номер тетушки. И совершенно напрасно.

— У нас не хватает четвертого,— объявила она,— поэтому ты непременно должен прийти. Ведь уж сколько раз меня обманывал.

— Но я хотел сегодня лечь пораньше, надо выспаться,— слабо возразил я.

В ее молчании таился суровый укор.

— Мне в самом деле кажется, что ты мог бы пожертвовать один вечерок бедной старенькой тетке,— сказала она наконец. Я молчал, и она оживленно продолжила: — Прелестные люди и в бридж играют изумительно.

Я глубоко вздохнул.

— Куда ехать-то?

— Какой ты милый! — защебетала тетушка.— Корнхамнсторг, шесть. В Старом городе. Прелестная квартирка-студия, поверь. Хозяйку зовут Эстер Карлберг. Честное слово, ты будешь в восторге. Она просто восхитительна. Только, Харри, без четверти восемь, не позже.

Квартирка у госпожи Карлберг и правда была завидная. На самом верху одного из наиболее внушительных, со ступенчатым фронтоном, домов на площади Корнхамнсторг, выстроенных три века назад по заказу состоятельных купцов. Высокие узкие окна смотрели на Риддарфьерден, где плыл курсом на запад белый кораблик, выпустив плюмаж сизого дыма в нежно-голубое вечернее небо, которое прозрачным куполом поднималось над скоплением домов на скалах возле набережной Сёдер-Меларстранд. Слева вдали виднелась путаная вязь Шлюзовой развязки, а дальше — неровная стена домов со световой рекламой. Я тотчас же узнал светло-зеленый дом с тюбиком «Стоматола» и с удивлением подумал, что случай даже вечером пожелал привести меня в близкое соседство с местом убийства.

Опять-таки волей случая моей партнершей оказалась хозяйка дома. Играла она неплохо, с умом, и не мешала игре посторонними разговорами. Но зато была до невозможности медлительна, долго тянула и при объявлении, и при розыгрыше, порой по нескольку минут раздумывала, выкладывать козырь или нет. Я с облегчением вздохнул, когда на ее четверку пик все сказали «пас», и положил карты. Было почти полдевятого, и я бросился в холл, к телефону. Не скрою, номер Веспера Юнсона я набирал, сгорая от любопытства.

— Ну как? — с жаром выпалил я, услышав его голос.

— О чем вы? — отозвался он таким тоном, будто говорил с совершенно чужим человеком.

Я взял себя в руки, понизил голос.

— Лео Лесслер сознался?

— Не-ет.

— Он арестован?

— Даже не задержан,— последовал лаконичный ответ.

— Вы его отпустили?! — воскликнул я.

— Совершенно верно.— Голос вдруг стал добродушно-назидательным.— Видите ли, аргументы настолько малоубедительны, что нечего и обращаться к прокурору за санкцией на арест. История с ботинками безусловно выглядит подозрительно, но это не более чем косвенная улика. Завтра поспрошаем в обувных магазинах Клары, проверим, правду ли он сказал насчет покупки. Как знать, может, он и не лгал. Люди порой ведут себя очень странно.

Веспер Юнсон умолк, и я услышал, что он закуривает сигарету.

— Кроме того,— продолжал он,— нам пока не удалось выявить мотив, достаточно веский для убийства.

— А письмо, полученное перед уходом в цирк? — заметил я.— Может, брат написал ему о будущей женитьбе.

— Может,— согласился он,— но этого не доказать. По словам Лео, брат написал, что хочет повидать его вечером во вторник, то есть на следующий день после убийства. И все.

— А где письмо?

— Лео порвал его и выбросил в урну, в цирке. Говорит, в антракте прочел.— Он помолчал и добавил: — Теперь вы, думаю, понимаете, почему я его отпустил.

— Но ведь у него нет алиби.

— Верно,— с готовностью согласился начальник уголовной полиции.— Не знаю, что и думать. По моему впечатлению, он искренне возмутился, когда я сказал, что его датчан в Швеции нет… Может быть, он обознался,— задумчиво сказал Веспер Юнсон.— Что ж, поживем — увидим.

Мы уже попрощались (в виде исключения дружелюбно), и тут вдруг я кое-что вспомнил.

— Кстати, вы не знаете, какие отношения были у Лео с Гильбертом? Я имею в виду: может, они поссорились?

Он как будто бы удивился:

— Насколько я слышал, напротив, они были на дружеской ноге. Ведь черные овцы обыкновенно держатся заодно против белых. А почему вы спрашиваете?

— Подумал кое о чем.

— Опять таинственный незнакомец, да? — сухо сказал Веспер Юнсон.— Вы, значит, полагаете, что это был Лео, и теперь ищете для него мотив совершить убийство племянника.

— Вся теория насмарку, так, что ли?

— Во всяком случае, исходит она из того, что Хильда Таппер ввела нас в заблуждение. Ведь старушка показала, что раньше не видела этого человека.

— Она могла и солгать.

— Все могут,— иронически заметил полицейский начальник.— Даже тамошний привратник, который видел, как в понедельник около девяти вечера некий мужчина бежал вниз по лестнице.

— Это для меня новость, что да, то да,— сказал я.

— Для меня тоже,— отозвался он.— Привратник был здесь совсем недавно. Он тогда чистил водосток в квартире на третьем этаже. А когда выходил оттуда, мимо вниз по лестнице промчался какой-то человек. Бежал он сверху, иными словами — из квартиры Свена Лесслера. По расчетам привратника, было не то без десяти, не то без пяти девять.

— Значит, показания старушки Таппер правдивы хотя бы в одном,— сказал я.— По ее словам, она слышала, что сразу после выстрела кто-то вышел из квартиры,

— Не только,— подхватил Веспер Юнсон.— В другом пункте привратник тоже подтвердил ее показания. Когда он поднимался на третий этаж, его спутником в лифте был не кто иной, как сам Свен Лесслер.

— Вот черт! — вырвалось у меня.

— Это было примерно без четверти девять, что совпадает с показаниями старушки. В лифте Свен Лесслер попросил его не запирать парадную одиннадцатого дома до половины девятого — привратник служит и там.