Галина Романова - Обмани меня красиво Страница 3

— Неважно. — Он противно ухмыльнулся и тут же, заметив ее испуг, нагло положил ей руки на колени, обтянутые джинсами. — Важно то, что ты должна быть со мной в этом походе, поняла?

— А если… если не буду? — У нее не было даже сил стряхнуть со своих коленей его горячие ладони, которые жгли ее хуже каленого железа.

— Тогда можешь поставить крест на своей любви, Лизок. Уж я постараюсь, будь уверена! Тебя еще в прошлом году хотели спровадить — куда? Если не ошибаюсь, к двоюродной бабке куда-то в глушь сибирскую? Тогда ты отбрыкалась. Но ведь можно все это и возобновить. Уж туда-то он к тебе не поедет, будь уверена. Да и бабка, по слухам, у тебя цербер еще тот… Так как, Лизок, что скажешь?

— Ты меня шантажируешь? — догадалась она и гадливо передернулась. — Мерзость какая!

— Мерзость в том, что ты сейчас делаешь, Лизок, и не более того, — заметил Сашка и нравоучительно изрек: — Все тайное рано или поздно становится явным. Если станет явным твое тайное, страшно представить что будет.

— Уходи! Уходи немедленно! — Она вскочила и, оттолкнув его так, что он шлепнулся на пол, отбежала на безопасное расстояние. — Убирайся! Видеть тебя не хочу!

— Твой ответ — и я ухожу, — упрямо повторил он, не делая попытки подняться, сжал кулаки и принялся постукивать ими себе по согнутым коленям в ожидании ее ответа. — Ну?!

— Хорошо, хорошо, — пробормотала Лиза, растерявшись от того, в какое дурацкое положение попала, и не зная, что отвечать ему. — Я подумаю. Ведь у меня еще есть время?

— Ладно. — Кажется, он даже обрадовался такому повороту. Поднялся с пола, поддернул штаны и пошел, на ходу выговаривая ей: — Только не вздумай, Лизок, оставить меня в дураках. Это опасно, ты же понимаешь…

Она все понимала. Она всегда лучше других понимала, что, как и когда необходимо предпринять, чтобы не попасться. Но что делать сейчас, она не имела представления. Это была катастрофа! Причем катастрофа таких глобальных масштабов, что ей впервые по-настоящему сделалось страшно. Выход был только один: нужно идти в этот чертов поход, будь он трижды неладен!

Лиза обессиленно рухнула на диван, спрятала лицо в подушку и, не сдержавшись, расплакалась злыми безнадежными слезами.

— Гадина! Сволочь ненормальная, чтоб ты провалился! — шептала она, давясь рыданиями. — Что мне теперь делать?!

Как именно она скажет ЕМУ о том, что не сможет провести с ним праздники, Лиза не представляла. Заболеть, умереть, сойти с ума, исчезнуть с лица земли?! Господи, почему так сразу все рушится? Она только-только позволила себе помечтать о запретном, как вмешиваются какие-то неведомые силы и все летит к чертям собачьим. Как? Как она ЕМУ скажет? ОН же слушать не захочет — в лучшем случае, в худшем — рассмеется и пошлет ее куда подальше. Нет, про поход ЕМУ точно ничего не стоит говорить. Нужно придумать что-то до такой степени убедительное, что ОН все сразу поймет и не захочет с ней расставаться. Она скажет ЕМУ, что… Что?! Она скажет ЕМУ, что мать не оставляет ее одну дома и настаивает на том, чтобы Лиза поехала вместе с ними? Что же, вполне правдоподобно и даже объективно. ОН поверит. Не может не поверить.

А Сашка, гад!.. Пусть не тешит себя мыслью, что раз уж она пошла на поводу у него, то сразу и записала себя в проигравшую команду! Фиг два что у него выйдет! Она на пушечный выстрел его к себе не подпустит. И все его нездоровые желания так желаниями и останутся. Она еще ему покажет, пусть так и знает. Она сумеет сделать так, что этот поход он запомнит надолго…

Глава 2

Все началось как-то вдруг и сразу. Мгновенно закрутилось на ровном месте крохотным вихрем. И пошло, и пошло… Разрослось и тут же все смело на своем пути.

Полина тысячу раз пыталась потом вспомнить, в какой же момент оборвалось счастливое течение ее жизни, когда именно беда вползла в ее судьбу трехглавым ядовитым змеем и разом обвила своим гадким осклизлым телом все ее безоблачное существование и забрызгала ядом все вокруг?! Пыталась — и не могла. Понимание пришло, но пришло оно много позже: тогда, когда она уже была способна что-то понимать, взвешивать, переоценивать и мысленно начинать проживать свою недолгую жизнь заново.

Сейчас же, прямо в этот самый момент, она держала у своего уха телефонную трубку и все никак не могла осознать, что хочет от нее незнакомая женщина, упорно старающаяся завладеть ее вниманием.

Звонок был странным уже сам по себе, потому что прозвучал в неурочное время — в восемь тридцать утра. В это время Полина еще спала, ее Женька уже уехал, а Нина Ивановна, помогавшая ей по хозяйству, приходила ближе к двенадцати. В восемь тридцать ей никто и никогда не звонил. А тут вдруг звонок…

— Алло! А кто это? — Женский голос не был ей знаком, в нем отчетливо проступала напряженность, как если бы человек долго собирался с силами и нервничал, прежде чем решиться на диалог.

— А вам кого, собственно, нужно? — Полина с трудом сосредоточилась, нашла взглядом часы и вновь мысленно ужаснулась. — Что вы хотели?

— Мне нужна Полина, — сказала женщина после паузы и тут же уточнила: — Кириллова Полина. Это вы?

— Да, это я. А что, собственно…

— Ваш муж вас обманывает!.. — В трубке что-то засвистело, зашуршало, следом кто-то судорожно вздохнул — или всхлипнул? — и снова: — Ваш муж мерзавец! Он вас обманывает!

— Каким образом? — догадалась Полина спросить, потому что задать хоть какой-то вопрос была просто обязана, понимать-то она по-прежнему ничего не понимала.

— По-разному, — пояснили ей туманно. — Вы — красивая безмозглая кукла, и больше ничего! Он обманывает и использует вас с первого дня вашей совместной жизни. А у вас даже не хватает ума оглядеться вокруг себя и понять, что происходит.

— А что хоть происходит-то? — вскричала Полина, потому что, ну хоть убей, ничего не происходило.

— Скоро… Уже очень скоро вы все поймете. Вам нужно только присмотреться внимательнее, и тогда вы все поймете.

На такой вот загадочной ноте неизвестная дама оборвала свою обличительную речь в адрес ее Женьки и бросила трубку, так и не сказав, что же ей было нужно на самом деле.

Полина положила трубку на телефонный аппарат, гнездившийся на крохотной полке голубого стекла у нее в изголовье, и какое-то время бездумно рассматривала люстру под потолком в их спальне. Люстра была очень дорогой и очень красивой. Масса завитков, подвесок, переплетений, масса всего того, что вспыхивало, и играло, и отражало, стоило зажечь свет. Потом она сместила взгляд на зеркальный шкаф, занимающий все пространство северной стены: красивый такой шкаф, огромный, вмещающий большое количество модной одежды, которая появлялась на прилавках дорогих магазинов их города. Если убрать из шкафа все эти вещи, то Полина могла бы там запросто прогуляться.

— Бред какой-то! — пробормотала она растерянно, поймав свое бледное отражение в зеркальной двери шкафа. — Что за дура звонила, интересно?

Дура забыла представиться. Да и вообще вела себя довольно-таки странно. Вздыхала, чем-то шуршала, свистела. Складывалось такое ощущение, что она записывает их разговор и неисправная аппаратура фонит, издавая такие неприятные звуки. Но этого быть не могло по сути своей. Кому, интересно, нужно записывать бессвязный лепет двух незнакомых между собой женщин, одна из которых, между прочим, еще не совсем проснулась? Словно в подтверждение этого довода, Полина широко и протяжно зевнула. Завозилась, натягивая до самого подбородка теплое пуховое одеяло, зачехленное шелковым пододеяльником, закрыла глаза, пытаясь уснуть, но тут же снова их открыла.

Прекрасное начало дня, нечего сказать! Какой-то идиотке вздумалось скоротать время: она садится за телефон, берет в руки городской справочник и начинает обзванивать тех людей, на фамилиях которых по какой-либо причине остановился ее взгляд. Могло такое быть? А почему нет! Очень даже могло… если бы телефон был записан на нее и еще если бы их номер вообще значился в справочнике. Ни первого, ни второго не было. Телефон был зарегистрирован на мужа, в справочнике он не значился, а дама, между тем, уточнила ее имя и фамилию, прежде чем начать говорить.

Что именно она сказала? Полина в тот момент еще не совсем проснулась, не очень четко могла соображать, а в этом деле ей не было равных, и потому дословно их краткий диалог припоминала с трудом. Нет, стратегическую направленность разговора она помнит. Просто в тот момент она не заостряла внимание на паузах, интонации, одним словом, на всем том, что могло бы навести ее на какую-то мысль. Что-то, кажется, было о том, что ее муж мерзавец и что он ее обманывает.

Ее милый славный Женечка ее обманывает?! Этого не могло быть! И совсем даже не потому, что он был до мозга костей порядочным человеком, в конце концов, и на старуху бывает проруха, а потому, что обмануть конкретно ее, Полину, было абсолютно невозможно. Ну наградил господь ее такой способностью, что тут поделаешь! Она каждым нервом чувствовала фальшь. Могла в любом неприязненном к себе отношении рассмотреть хорошо завуалированную симпатию и наоборот…