Алексей Биргер - Игра с джокером (Богомол - 3) Страница 3

- Нет, - сказала женщина после долгого раздумья. - Нет, я не хочу рисковать.

- Риск намного меньше, чем вам воображается, - сказал Игорь. - Я вовсе не хочу сказать, что нам не нужны лишние деньги, но прежде всего мы должны думать о реальной помощи людям. Так что, если вы решитесь, я сам свяжу вас со всеми нужными организациями и сам позабочусь о том, чтобы ваше дело попало к лучшим профессионалам. Нет смысла скрывать, что их возможности несопоставимы с нашими.

- Несопоставимы - если я решу не платить выкуп, а попробовать задержать преступников, так? - осведомилась Мария Аркадьевна.

- Совершенно верно.

- Но ведь и в этом случае понадобятся какие-то расходы?

- Трудно сказать заранее, - ответил Игорь. - Ну, скажем так, к примеру... Если ребята намекнут, что у них старый факс разваливается, а на новый государство денег не дает, то надо будет правильно понять их намек.

- Это нормально, - проговорила Мария Аркадьевна. - Но я бы все-таки предпочла обойтись без официального вмешательства.

- Тогда ещё один вопрос, - сказал Игорь. - Вы не хотите официального вмешательства, потому что и за вашим мужем есть серьезные грешки, и любое соприкосновение с государством может ему... гм... аукнуться нежелательным образом, или вы не хотите просто потому, что так, по вашему мнению, будет безопасней для мужа?

- Я не хочу, потому что считаю, что так будет безопасней для мужа, твердо сказала Мария Аркадьевна. - Разумеется, кто в наше время без греха, и муж тоже кое-где передергивает, чтобы уйти от налогов, но, уверяю вас, грехов за ним не больше, чем за любым другим предпринимателем, Возможно, намного меньше. Так что соприкосновение со следственными органами в этом смысле меня не страшит.

- Спасибо за откровенность, - вполне искренне сказал Игорь. - Что ж, мы возьмем ваше дело. Теперь давайте уточним несколько деталей. Вы сказали, что похитители требуют у вас все, что у вас есть, наличностью плюс стоимостью квартиры. Они назвали сумму, вполне точно соответствующую пределу ваших возможностей, так?

- Да, именно так. У нас на счету чуть больше шестидесяти тысяч долларов, и наша квартира - очень хорошая квартира в центре Москвы, будет стоить около семидесяти, если продавать её срочно, при нынешнем спаде на рынке недвижимости. Полгода назад она бы потянула минимум на сто двадцать... Кстати, обратите внимание, если весь базовый капитал владельца завода составляет всего шестьдесят тысяч долларов, то это значит, что он вполне честно ведет игру - и с государством и с деловыми партнерами. При нечестной игре к его рукам прилипло бы намного больше.

- Я это уже учел, - улыбнулся Игорь. - Считайте, это стало для вас лишним доказательством того, что мы просто обязаны вам помочь. Меня интересует другое. Раз похитители так точно осведомлены о ваших финансовых делах, то не могут ли это быть люди из вашего ближайшего окружения?

- Мне это тоже приходило в голову, - призналась Мария Аркадьевна. - Но просто ума не приложу, откуда они могли узнать точную сумму на счету. Она известна только мне и мужу, даже дочь не знает... к которой нам придется прописаться, когда мы продадим квартиру, - она печально улыбнулась, а Андрей и Игорь отметили про себя, что она сказала не "если", а "когда": похоже, заранее смирившись с неизбежным.

- В каком банке вы держите деньги? - спросил Игорь.

- КБ "Инициатива".

- Хороший банк, надежный, - одобрил Игорь. - Через них утечка информации практически исключена.

Игорь мог говорить со знанием дела: одним из самых постоянных и надежных источников дохода детективного бюро были банки, в которых Игорь проверял, отлаживал и налаживал системы внутренней безопасности.

- Ладно, продолжим, если вы в силах отвечать на вопросы, - сказал Игорь после паузы. - Сейчас начинается "застольная" часть - она же самая важная. От того, насколько хорошо мы проработаем все за столом, зависит все дальнейшее. Нам надо учесть даже самые, казалось бы, незначительные мелочи. Поэтому не удивляйтесь и не обижайтесь, о чем бы я вас ни спросил. Вы понимаете?

- Разумеется, понимаю, - Мария Аркадьевна слабо улыбнулась. - И готова отвечать на вопросы, ведь время дорого. Будем считать, что вы начали работать, - она достала из сумочки пачку банкнот, перехваченную резинкой, и положила на стол. - Это аванс.

- Дать вам расписку? - спросил Игорь, убирая деньги в стол.

- Вы не стали их пересчитывать... - Мария Аркадьевна пожала плечами. Значит, и мне расписка не нужна. Там полторы тысячи. Немного, наверно, но, по нынешним временам...

- Более, чем достаточно, - спокойно ответил Игорь. - А теперь к делу. Скажите, во-первых, какие у вас отношения с дочерью?

- Нормальные, - ответила наша клиентка.

- А конкретнее? Сколько ей лет? Чем занимается? Каков круг её общения? Насколько она сведуща в вашем семейном бизнесе?

Что ж, пошли обычные в таких случаях вопросы. Андрей знал, что Игорь задаст их не один десяток - а ему самому надо слушать в оба уха ответы и тщательно отмечать любые моменты, которые так или иначе заденут его слух, вызвав ощущение недосказанности, шероховатости или чего-то странного. Потом Игорь потребует у Андрея полный отчет о его наблюдениях - и партнеры постараются суммировать свои впечатления, чтобы определиться, в каких направлениях стоит копать. Эта аналитическая работа порой кажется утомительной и скучноватой, но именно она становится фундаментом для всего остального, и определяет успех либо неуспех дела.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Это - показания человека, волей судеб оказавшегося втянутым в то же самое дело. Оригинал показаний погиб при печально знаменитом пожаре самарского ГУВД, о котором ещё будет рассказано. Но сохранилась копия, сделанная одним из участников событий. Повествование начинается с того самого дня, в который к Игорю Терентьеву и Андрею Хованцеву обратилась Мария Аркадьевна Грибова.

"Соловьев Михаил Григорьевич, шестьдесят восемь лет, отставной майор, постоянное место жительства - Самара... (диктует адрес) С чего начать? Наверно, с того, что живу я как, наверно, живет большинство других пенсионеров. И даже не то, что пенсия - грошовая, да и выплачивают её с задержками, мучило меня больше всего, а то, что я вроде как отрезанный ломоть получился. Про пенсию я скажу, что по нашим временам и жаловаться грех, мне и за выслугу лет засчитали, и за ранение, я ж хромаю, как видите, словом, мне, при моих запросах, хватает. А вот одиночество - это да! Утром встанешь, овсянку с чаем похлебаешь, телевизор включишь, и, вроде как, даже и выходить никуда не хочется. Ну, с пенсии, бывало, бутылочку сообразишь, а иногда и пивком побалуешься, постоишь, послушаешь, о чем люди вокруг говорят. Тем и живешь. Есть у меня один друг, так он на рынке торгует. Они там палатку поставили, от Союза Ветеранов, им как ветеранам налоговые льготы, и вообще всякие права они имеют. Он и меня к себе зазывал - мол, приезжай, и при деле будешь, и деньги будут неплохие. Но где мне за прилавком стоять, не создан я для такой работы, да и живет мой приятель не в самой Самаре, а в сорока километрах, знаете ведь город Имжи, небольшой такой городок, но старинный, само его название ведется чуть ли не от татар, то ли половцев, от какого-то древнего племени, в общем. Значит, если мне в дело моего приятеля входить, то или каждый день на электричках странствовать, или к нему в городок переселяться. Только меня ни то, ни другое не устраивает. Вот так я рассуждал.

Ну вот, был я у него в гостях, дом у него ладно справлен, жена и дочка невеста, и он мне наложил рюкзачок кой-каких продуктов, которыми они торгуют, макароны там, пакетные супы, даже банку растворимого кофе сунул. Приняли мы с ним по маленькой, и он мне говорит:

- А все-таки жаль, Григорьич, что ты не хочешь к нам присоединиться. Ребята у нас подобрались отменные, все бывшие офицеры, так что тебе и компания, и работка нашлись бы, да и от дурных людей отбиваться было бы сподручней.

- Да какой из меня боец, Васильич? - спрашиваю. Друга моего, значит, Пигаревым Феликсом Васильевичем зовут. - На меня дунь, рассыплюсь. А что, вообще-то, за дурные люди такие?

Он оглянулся, не слышат ли его дочка с женой, и говорит, понизив голос:

- Да есть такие, шпана оголтелая. Они весь рынок в кулаке держат, они же и цены устанавливают. А мы им дань не платим, и цены держим ниже, чем у других. Словом, мы им как кость в горле. Только где им с нами справиться? Мы свистнем - весь Союз Ветеранов грудью встанет. А там хоть и старперы, как они выражаются, но при том боевые офицеры, через такие места прошли, в которых эти рэкетиры недоделанные десять раз в штаны бы наложили, а то бы и померли со страху. Но, конечно, лишний человек никогда не помешает. Хотя бы как лишняя пара глаз. А глаза у тебя зоркие, в этом тебе не откажешь. Конечно, ты уже не тот лучший стрелок на дивизию, которым в молодости был, но ведь стрелять и не требуется...

Тут он, признаюсь, меня за живое задел. Я ведь и правда когда-то числился чуть не лучшим стрелком на весь военный округ, всяких грамот за успешные выступления на показательных соревнованиях у меня завались, и хотя я лет пятнадцать пистолета в руках не держал, не говоря уж об автомате, но не верилось мне, что я так уж квалификацию потерял. Иногда, знаете... Вот сидишь у окна, глядишь на дорожный знак над перекрестком - у меня окна на улицу - и прикидываешь, что если б вот так пистолет вскинуть, то с лета в самый центр знака пулю бы всадил. И даже тяжесть пистолета в руке ощущаешь, до того живо переживаешь, как все это было бы. Можно сказать, привычка, а можно сказать, что и "мысленная тренировка". Я, кстати, часто убеждался, что мысленная тренировка бывает чуть ли не главным. Если мыслями на выстреле сосредоточишься, то пистолет тебя не подведет, даже незнакомый, от него словно ток пойдет в руку, и срастешься с ним, и мысль сама подскажет, как приложиться, чтобы точно в "десятку" угодить.