Екатерина Лесина - Проклятая картина Крамского Страница 30

Аська за ним пошла.

– Деточка. – Гость тогда соизволил обратить на Аську внимание. – Шла бы ты на улицу погулять… Погода хорошая…

Ага, холодрыга и дождь. Самая она, для гуляния.

– Да нет, дяденька, я с вами посижу.

– Асечка… – заблеял отец. – И вправду, иди, погуляй…

– На вот. – Гость протянул пятисотку. – Купи себе мороженого…

Дуру нашел? Теперь Аська поняла, что точно никуда не уйдет. Но деньги взяла.

– Спасибо, дяденька, – ответила она ласковым голосочком. – Всенепременно куплю. Потом.

– Ленька!

– Асенька…

– Папуля, – Аська демонстративно села на диван, – выбирай, или я тут сижу, или сейчас мамке звякну. Ей тоже интересно будет, что вы тут затеяли. Мигом явится.

Что было чистой правдой. Пару раз уже случалось мамке звонить, когда папенькины приятели пытались телик вытащить, типа в ремонт. Так мамка быстро им мозги отремонтировала… и папке заодно. Неделю в гараже пожил и образумился.

И сейчас, о том вспомнив, он покраснел.

– Деточка. – Гость разозлился и к Аське подошел, навис над нею. Руки в боки упер… типа страшный. Видала Аська и пострашней. – Не мешай взрослым…

– Дяденька. – Аська подниматься не стала. – Не пыжься. Папке моему ты, может, мозги и запудрил. Только он эти мозги сам давно пропил. А мне лапшу на уши не вешай. Не у себя небось…

– Ах ты…

Он отвесил Аське оплеуху, и тогда она, вцепившись в руку гостя, заголосила:

– Грабят! Помогите! Убивают…

Нет, Аська знает, что на помощь других рассчитывать не следует, но дядька Панас, местный участковый, жил в соседней квартире. Стены же в доме были тоненькими…

Гость Аську оттолкнул, когда б не сидела она в кресле, упала бы.

– Позвони, когда один будешь…

И ушел.

– Что ты наделала, Асенька! – запричитал папаша, присаживаясь на краешек дивана. Он был уже сильно пьян, но не настолько, чтобы вовсе утратить способность говорить. – Он же ж… Он помочь хотел…

Ага, так Аська и поверила. На роже гостя было написано, что он прям-таки разрывается от желания кому-нибудь забесплатно помочь.

– Он бы картину купил… – Папаша подумал и на диван прилег. – Картина дедова… старинная… Он триста баксов предлагал…

Папка зевнул.

Ну вот, сейчас заснет…

– А ты его прогнала…

Триста баксов, значит? Триста баксов – это много… Так сперва показалось Аське. Появилось даже желание телефончик гостя у папаши вытянуть и самой позвонить. Триста баксов лишними не будут. Вот только следом пришло понимание, что стоит картинка куда дороже.

Небось будь ей цена трехсотка, гость не стал бы возиться с бухлом.

Значит, как пить дать втрое дороже… А что, папку подпоить хорошенько, он и даром отдаст, типа в долг. Вечно дает, а потом, на трезвую голову, забывает, кому дал и сколько. И поди-ка взыщи такого долга… Нет, гостю у Аськи веры не было.

Зато картинка заинтересовала.

Она и сама ее глядела, то так, то этак… заново. Оно ж как бывает, что есть вещица привычная, на какую и внимания не обращаешь. А приглянешься, то и увидишь, что вещица эта непростая.

Аська по телику видела, как у одной старухи на Блошином рынке яйцо купили золотое… за три тысячи рублей. А оно на самом деле миллионы стоило. Вот только ничего этакого в картине Аська не углядела.

Кредитку свою перепрятала. Чисто на всякий случай.

А картину… ее б знающему человеку показать, только одной Аське не справиться. И потому она рассказала мамке и про гостя, и про картину, и про мысли свои. Мамка Аську похвалила – редкое явление, и велела больше чужих людей в дом не пускать. На папку же наорала, что он этак за копейку и квартиру первому встречному продаст…

В общем, разразился скандал, папку выставили из дому… и все вернулось на круги своя. Нет, мамка обещала, что найдет кого знакомого, кто в картинах мыслит. Может, не больно-то она Аське и поверила, но сама мысль, что за мазню, изрядно ей досаждавшую с самой свадьбы, денег дадут, и немалых, заставляла и вправду искать.

Но выяснилось, что специалистов по картинам не так и много.

И денег они за услуги свои просят.

И денег немалых… тысячи… А где эти тысячи взять? Аська бы дала, если б была уверена, что с картины этой ей хоть копейка перепадет… Но, в общем, пока рядились, да думали, картина исчезла.

– Куда исчезла? – Илья не поверил, что вот это милое создание, куда более практичное, чем можно было ожидать от него по возрасту, выпустило из вида столь ценный предмет.

– Так известно куда… Папка продал.

Она вздохнула.

– Меня на свадьбу позвали… на два дня… а у мамки смена… и вот… папка дождался, когда мы свалим, и этому своему позвонил… Я приезжаю, а он дома… пьяный вдрабадан. Картины нет. Денег тоже нет… то есть тысячи две остались… Ох и орала ж мамка! Обзывала… била даже… только пьяному чего? Он лыбится и пузыри пускает… счастливый… Мы телефон этого его дружка нашли… мамка позвонила, а он ей, дескать, все честно, по закону… он картину купил. И бумага об этом есть… и фига с два что-то сделаешь. Вот так.

И вправду, вот так.

Вопросов больше вроде бы не осталось.

Картина нашлась и потерялась снова. Если она действительно та самая, то откуда она у Леньки взялась? Досталась по наследству? А Генка прознал… воспользовался случаем…

А письмо?

Было ли то письмо вообще? О нем Илья узнал от Таньки. Самого письма не видел, а только ксерокопию… Сложно ли изготовить подделку?

Нет.

Во всяком случае, подделку для дилетанта. Небось экспертизу Илья при всем желании провести не смог бы… да и с чем? С ксерокопией?

Само-то письмо якобы у Генки осталось.

И картина.

Купленная им за триста баксов картина… а продавал он ее гораздо дороже. Пятнадцать тысяч евро с Женьки. Пять с самого Ильи… и Таньки… и если так, то в итоге набежит неплохая сумма. Вполне в Генкином духе бизнес.

Илья хмыкнул.

А ведь так и началось… с картины. Сначала Генка нашел ее, а потом сочинил историю, на которую глупцы и попались. Вот только кто-то, надо полагать, прозрел до срока.

– Послушай, Ася, это ваша комната? – Он показал снимок, и девочка, нахмурившись, долго на него глядела.

– Ага… навроде… только это… шторки другие. Эти еще по весне мамка поменяла…

Значит, снимок сделали весной.

– А Генка когда приходил?

Аська призадумалась. Человеком она была честным и полученный гонорар отрабатывала сполна.

– Первый раз… дождина тогда был, помню… а отопление еще не включили. Ага, значит, сентябрь… а второй раз – уже в ноябре… помню, что тогда прическу невесте делала. Два флакона лака извела. На сырую погоду волосы держатся фигово. А у нее еще вьющиеся были, то вообще мрак… Только распрямишь, пять минут – и снова… намаялись мы тогда с ней крепко.

Значит, ноябрь.

А встреча состоялась в феврале.

И вопрос, что делал Генка оставшиеся два месяца…

– Спасибо.

– Та не за что, дядя. – Аська кивнула на арку. – К папке вести, или уже не надо?

– Веди… может, будет толк.

– Это навряд ли. – Оптимизму Аськиному можно было лишь позавидовать. Но слово свое она сдержала, провела Илью дворами и гаражами, махонькими, тесными, сделанными из подручных материалов. Иные проржавели, иные покосились… Здесь хранили запасы банок и маринадов, картошку, свеклу и морковь. Старую мебель, которую было жаль выбросить. И в лабиринте этом Илья точно заблудился бы без проводника.

– Туда идите. – Аська остановилась. – Вона, видите синюю дверь? Папка сто пудов там будет. Не стучитеся. Не услышит. Толкайте. Там оно не заперто…

И вправду было не заперто.

Из-за двери шибануло вонью, такой характерной вонью протухшего мяса, гнилых овощей и еще чего-то. Запах этот оглушил. А сумрак, царивший внутри ракушки, еще и дезориентировал.

Илья застыл на секунду, пытаясь справиться и с тошнотой, и с темнотой.

А когда справился, то огляделся.

Отступил.

– Ася… – Он не знал, как следует преподносить подобные новости. – Надо вызывать «Скорую»… и полицию… похоже, что твой отец…

Договаривать не пришлось.

– Ошизеть, – сказала Аська. – Допился-таки…

Часть III

Помещица

«Дорогая моя матушка.

Спешу сообщить Вам новость, которая самого меня ввергла в радостное изумление, в коем имею счастье до сих пор пребывать…»

Ольга письмо дочитала.

Перечитала.

Поморщилась.

Вот уж и правда, этак и поверить недолго, что решение ее, казавшееся весьма разумным, на самом деле было ошибкой. Но кто знал, что эта ушлая девка воспользуется шансом?!

Бедный мальчик… так наивен… так искренне счастлив… не понимает, что в его положении дети – лишние неудобства. Нет, естественно, долг будущей графини – продлить род Бестужевых, и ей-то наследник обязателен, а лучше, чтобы не один… Сама-то Ольга так и не решилась на второго ребенка, ей и с первым беспокойств хватало.