Павел Генералов - Искушения олигархов Страница 30

За этот пустырь шла в последние годы настоящая, хоть и не кровопролитная война. Сначала на пустыре обосновались местные жители, развели маленькие огородики с капустой и картошкой. Их разогнали без особого труда. Затем началась борьба. То городские власти собирались там строить автомобильный завод, то вовсю муссировалась идея элитного коттеджного посёлка.

Однако теперь, когда Демьянов вышел «в люди», мечта директора, совсем уже старенького, вполне могла осуществиться. И Виолетта знала, что этот проект вице–премьер курирует лично.

— Конечно, зря! Будет мемориал! Решение принято! — заулыбался Демьянов. — Я так Степану Юрьевичу и сказал. Ох, и обрадовался старик! Извини… — Демьянов, отвечая на приветствие известного банкира, отвернулся.

Виолетта помахала Стасу рукой, приглашая присоединиться к их тёплой компании. На негнущихся ногах Котов подошёл к Виолетте.

— Миша! — Виолетта бесцеремонно потеребила вице за рукав смокинга. — Познакомься!

Михаил Михайлович вновь развернулся.

— Это мой друг, — Виолетта слегка понизила голос. — Тот самый друг, который хочет купить поле! Ну, я тебе только что говорила!

— А… Тот самый! — обрадовался Демьянов и расхохотался гулким басом. — Я уже Виолетте сказал. Зря вы с этим полем затеяли, честное слово! — сообщил Демьянов, и Виолетта подмигнула Котову. — Уже на правительственном уровне принято решение, будем мемориал там делать.

— Мемориал? — изумился Стас.

— Именно. Памяти павших. Никто не забыт, ничто не забыто, — пробасил Демьянов. — Так что, если купите, придётся государству уступить. Продать или — лучше — подарить, да Виолетта?

Демьянов дружески приобнял Виолетту за плечи и улыбнулся:

— Подарить, оно будет патриотичнее! — и он отвернулся всем телом, отвечая на приветствие какого–то сухощавого японца, не иначе как посла.

— Ну, всё понятно, Станислав Евгеньевич? — баском, подражая вице, спросила Виолетта, когда они отошли к столу.

— Спасибо, Виолетта! — Котов с чувством поцеловал Виолетте руку. — Отныне я — ваш должник навеки!..

…Виолетта остановилась на краю поля. Лёвка и Гоша восхищённо переглянулись. Фердинанд и Сабантуй терпеливо шли за ними. Без возбуждающей Снежинки лошади вели себя смирно, как нагулявшиеся собаки.

— Всё гениальное — просто, — констатировал Гоша. — Поле–то поле, да не то.

— Конечно, просто! — возразил Лёвка. — Когда в рукаве такой козырь, как вице–премьер! Ну, Виолетта, порадовала! Это я — твой должник навеки!

— Хватит мне уж в должниках и Стаса, — Виолетта поёжилась — было прохладно и начинался небольшой дождик. — Я, пожалуй, в гостиницу пойду, там вас подожду.

Она заправила волосы за уши и, словно вспомнив что–то, вновь выпустила медовые пряди.

— Увидимся! — Гоша кивнул Виолетте и ловко вскочил на Сабантуя. — Догоняйте, доктор! — на ходу бросил он Лёвке.

Лёвка, уже готовый к скачке, притормозил на мгновение. Внезапно он понял, зачем Виолетта торчала целый месяц в тоскливой Швейцарии. Ясен пень — ездила туда пластическую операцию делать! Подтяжка, круговая пластика век и прочая хрень. Полный наркоз, лицо, залитое кровью… Жуть малиновая! Точняк, пластика по полной программе. Отсюда — и новая причёска, и тёмные очки при пасмурной погоде, и неловкая улыбка. Бедные женщины!

— Мы скоро вернёмся, сестрица Ви! — отчаянно крикнул он вслед стройной одинокой фигурке, бредущей в сторону новой, офигительно навороченной гостиницы. И, уже не оборачиваясь, погнался за резвым башкирским скакуном. Не мог же он позволить, чтобы Гошка пришёл первым в этом заезде. На его–то, Лёвкином, поле!

Владимир,

Учреждение N 2 УИ/228–1

Наверное, эта камера на третьем этаже «больничного» корпуса тоже станет со временем музеем. Как образец того, как не положено сидеть.

Так, или примерно так думал всякий раз заслуженный прапорщик внутренних войск Пётр Семёнович Фокин, заглядывая в глазок камеры N38.

Он здесь, в знаменитом Владимирском централе, служил уже больше двадцати лет. При нём тут отбывали срок или часть срока многие воры в законе. Расписной, Леча Тбилисский, Синдбад, Юра — Меченый, Скороход. Солидные люди. И всё всегда было по правилам. Без перебора. Даже Василий, сын самого Сталина, говорят, так вольготно не сидел, как нынешний узник N1.

А здесь, в этой камере, всё обустроено было так, будто человек попал не в тюрьму, а типа в санаторий. Ещё перед прибытием нового арестанта в тюрьму камеру из двухместной переоборудовали в одноместную, каковых прежде и вообще не бывало. Мало того, заново выкрасили стены светлой зелёной красочкой, поставили кондиционер, японский телевизор и даже ковёр полосатый постелили.

Имя сидельца было широко известным. Сам Виктор Боков, в недавнем прошлом, как говорили, едва ли не хозяин Белоярского края. Ещё его называли «металлическим королём России». Точно, птица большого полёта, если с ним так носятся. Хотя он, конечно, ещё не настоящий заключённый, а подследственный, всё равно непорядок. Устроил тут, понимаешь, кабинет.

Впрочем, заниматься Бокову и вправду было чем. В настоящий момент он изучал всего лишь седьмой том своего уголовного дела, а впереди намечалось их ещё больше тридцати.

Виктор Боков уже привык к тому, что за ним почти постоянно наблюдают. Но на то ведь и существует глазок в дверях, чтобы в него кто–то заинтересованно или просто по службе посматривал. Вот и сейчас любопытный глаз сверлил Боковский затылок. Кажется, там скоро будет дырка.

В этой камере Виктор Викторович Боков провёл уже больше шести месяцев. Его привезли сюда прямо из Шереметьево‑2.

И кто же мог подумать, что Словакия окажется такой сволочью? Виктор Викторович тихо себе жил–поживал в арендованном особняке на окраине Братиславы и никого не трогал. Да и вообще вся эта их словацкая жизнь была ему по барабану. Он хотел вернуться в Россию и делал для этого всё возможное. Очень серьёзные люди в Москве хлопотали за него. И всё вроде бы начало станцовываться. Но потом вдруг что–то случилось. Будто сломалась какая–то деталь в сложном механизме, и всё посыпалось разом.

Арестовывала его словацкая полиция. Но прямо в Братиславском аэропорту его передали представителям российской прокуратуры. Так и сбылась мечта идиота — он вернулся в Россию. Правда, в наручниках и под солидной охраной. Шили ему всё сразу: и организацию преступного сообщества, и целых букет экономических преступлений. Пытались пристегнуть и убийство Чуканова, но здесь вроде бы как раз удалось отмазаться.

Сюда, во Владимир, его сразу и отправили, чтобы подальше от центра — от журналистов и прочих любопытных. Но, видимо, на начальника тюрьмы сильно не давили. И с ним удалось договориться о пристойных условиях содержания. Всего–то и пришлось отремонтировать все корпуса тюрьмы, да приобрести телевизоры для каждой камеры, а заодно и для охранников.

Самое забавное, что главной задачей Виктора Викторовича на данном этапе было тянуть время. Потому как пока он в статусе подследственного, его по закону не имели права лишить основных гражданских прав. Посему тома своего уголовного дела Боков читал с интересом, вдумчиво и не торопясь.

Надо было дотянуть до заветного времени. А именно — до первого августа две тысячи второго года, когда можно будет официально зарегистрироваться в качестве кандидата на пост губернатора Белоярского края.

Виктор Викторович, конечно, не был столь наивным, чтобы надеяться на то, что ему на этих выборах дадут победить. Сделают всё возможное и невозможное, чтобы такого развития событий не допустить. Но. План Бокова был изящен и прост, как и всё гениальное. Если учесть его колоссальную популярность в Белоярском крае и любовь сибиряков к «страдальцам» и «сидельцам», да приплюсовать серьёзные средства, которые он готов вложить в избирательную кампанию, можно было рассчитывать на то, что рейтинг В. В.Бокова будет весьма и весьма убедительным. После регистрации скорого суда не будет — статус кандидата его от этого защитит. А свой запредельный рейтинг он и обменяет на свободу, как когда–то, еще в брежневские времена, диссидента Быковского обменяли на Луиса Корвалана.

Ему выйдет воля, а от него — отказ от политических амбиций и поддержка угодного властям кандидата.

И всё было бы в масть, не возникни в этом деле одна маленькая червоточина. А маленькие червоточины, как известно, имеют обыкновение превращаться в сплошную гниль. Вроде бы только–только избавились от праведного Чуканова, а тут на тебе! Новый чукановец, прямо пионер–герой — Сидоров Георгий Валентинович! Похоже, он и его команда вполне могут выпустить на белоярскую политическую арену собственного кандидата. И пробашляют того так, что мало не покажется. Так что, пока есть время, нужно попробовать их нейтрализовать. Или — договориться. Но в любом случае надо бы побольше узнать о Сидорове и его людях…