Валерий Карышев - Бандитские жены Страница 32

Мы потратили около двух часов, чтобы добраться до районной прокуратуры, дождаться следователя и взять у него разрешение. Наконец я вернулся на Петровку. Позвонил в изолятор временного содержания, чтобы узнать, вернули моего клиента или нет. Дежурный по ИВС долго выяснял это, наконец ответил:

— По-моему, его не доставили, или он в отделе сидит. Сейчас я позвоню ребятам в отдел, узнаю точнее. А вы мне перезвоните.

Через десять минут я перезвонил дежурному, и милиционер сказал:

— Доставили его, сейчас спускают. Проходите, вас встретит дежурный.

По существующему порядку, на проходной Главного управления внутренних дел Москвы меня встречал дежурный милиционер по изолятору временного содержания. Таков порядок — сопровождать адвоката от и до: сначала тебя провожают туда, потом — обратно, чтобы адвокат лишний раз не ходил по коридорам и не узнал какую-либо секретную информацию. Самое интересное, что такой указ был подписан еще лет 15–20 назад, во времена шпиономании и борьбы со всякими врагами народа.

Наконец я с дежурным сержантом милиции подошел к зданию изолятора. Прошел на первый этаж, протянул дежурному милиционеру свое удостоверение и стал заполнять листок вызова клиента.

Неожиданно ко мне подошли двое мужчин в штатском. Я сразу узнал в одном из них оперативника, который садился в машину.

— Вы и есть тот адвокат, который попытался сорвать наши следственные действия? — неожиданно сказал он.

— Почему сорвать? Я просто поставил своего клиента в известность, что у него есть адвокат, не более того.

— Мы много про вас слышали, — сказал оперативник, — и знаем про ваши связи с преступным миром.

— И что? Работа у нас такая. И у вас есть такие же связи с преступным миром.

— Но мы их ловим, а вы их защищаете, вытаскиваете.

— Извините, я же не как частное лицо действую, а как представитель организации, которая по Конституции, по соответствующим законам, призвана защищать права любого гражданина, попавшего в беду, — ответил я. — Или вы против этого? Давайте отменим адвокатов.

— Ну зачем же так? — сказал один из оперативников. — Просто обидно, что вы защищаете бандитов…

— А с чего вы решили, что бандитов?

— Будто вы не знаете, что ваш клиент, Александр, — активный участник преступной группировки?

— Представьте себе, не знаю. Для меня он коммерсант, задержанный правоохранительными органами. А все, что касается вашей информации, то вам виднее. Но я у него об этом обязательно спрошу.

Затем мы еще минут десять разговаривали на различные темы. Вскоре я получил разрешение и стал подниматься на третий этаж, где находятся следственные кабинеты.

Поднявшись на третий этаж, я передал листок вызова конвоиру и, пройдя в кабинет, стал ждать своего клиента.

Дверь открылась, и вошел Александр. Это был крупный парень, около метра восьмидесяти ростом, с мощной шеей, коротко стриженный. Он улыбался мне. Я протянул ему руку, мы поздоровались. Я сразу наклонился к нему и прошептал, от кого я и кто меня порекомендовал для его защиты. Такой у нас традиционный прием.

Александр кивнул головой и сказал:

— Очень хорошо, что вы пришли. А то у меня уже возникли проблемы.

— Что за проблемы? — спросил я.

— Да не сложились у нас отношения с операми.

— А что такое?

— После того, как вы на них наехали у проходной, они повезли меня на следственные действия, на причал, где этого Видика убили. Стали колоть — признавайся быстрее, а то тебе хуже будет. Я, естественно, в отказе — как вы сказали, без адвоката ничего говорить не буду. Тогда они еще больше разозлились и сказали: значит, так, мы тебя сегодня в пресс-хату опустим и будем колоть на убийство журналиста. А я этого журналиста и в глаза не видел!

— Ты что, Листьева имеешь в виду? — удивился я.

— Конечно.

Тут я успокоил его:

— Не волнуйся, не ты первый, не ты последний. Сейчас у них что-то типа кампании идет по поиску убийц Листьева, поэтому они трясут всех и требуют, чтобы все признавались в его убийстве. Ты же его не знаешь?

— Конечно, не знаю, — кивнул Александр.

— Да, а ты знаешь, что они мне про тебя сказали? — И я пересказал Александру мой разговор с операми. Александр улыбался, но ничего не ответил.

Суть же его дела сводилась к следующему. Действительно, у него был конфликт с авторитетом Видиком. Тот приезжал к нему на предприятие. А предприятие Александра — это что-то типа сауны с бассейном и тренажерным залом, которые он держал на окраине Москвы. После встречи с Видиком они сели с другом в машину и поехали в сторону одного из водохранилищ. После этого никто больше Видика не видел.

Поэтому, естественно, поскольку многие видели, как Александр садился с Видиком в автомобиль, Александр стал одним из главных фигурантов по убийству. Но самым интересным было то, что милиционеры не нашли трупа Видика. И это сразу вселило в меня большую уверенность. Нет трупа — нет убийства.

— Ничего, мы с тобой будем строить защиту очень четко. И я попытаюсь выпустить тебя в ближайшее время.

Дальше мы с ним стали обговаривать варианты его показаний, которые он должен будет дать в ближайшее время.

Уже когда я собирался уходить, Александр неожиданно спросил меня:

— А что, сейчас вас на проходной Аня и Марина ждут?

Я кивнул головой и поинтересовался:

— А кто тебе Аня?

— Аня? — Александр загадочно улыбнулся. — Вам я могу сказать… Это моя любовница.

— А Марина?

— Марина — жена. Они подруги.

— А Марина знает про Аню?

— Конечно же, нет.

— А записку ты будешь кому-нибудь из них писать? — спросил я.

— Нет, ничего я никому писать не буду.

— Погоди. Эти женщины очень сильно волнуются. Хоть что-то им напиши! — И я стал уговаривать Александра, чтобы он написал хоть пару строк. Но тот наотрез отказывался писать. Тогда я не понял, что он просто не хотел это делать ни для Ани, ни для Марины.

Я покинул стены следственного изолятора. На выходе на меня налетели обе девушки.

— Ну что, ну как? — наперебой заговорили они. — Он записку написал?

— Нет, не написал.

— Как же? Он должен был написать!

— Я его уговаривал это сделать, но он не захотел.

— А что он говорил? — начали они расспрашивать меня. Я рассказал о его опасениях попасть в пресс-хату.

— А что это такое? — спросила Аня.

— Это камера, где подозреваемого могут подвергать физическому и психологическому воздействию, — объяснил я.

— Короче говоря, бить, — уточнила Марина.

— Да, — кивнул я.

— Нет, надо что-то делать! Нельзя допустить, чтобы его сегодня туда отправили! — деловито сказала Аня.

— А что же я могу сделать?

— Позвоните оперативникам, в конце концов, припугните их!

— Смешно даже — мне запугивать сыщиков из уголовного розыска! — улыбнулся я. — Кто я такой? И как, интересно, смогу их припугнуть?

— Но вы же адвокат! — напирала Аня.

Я понимал, что ничего не остается, как предпринять какой-то хитрый ход в отношении этих сыщиков. Я опять подошел к проходной и через справочную узнал телефон соответствующего отдела МУРа.

Я позвонил туда и попросил позвать оперативника, который представился мне два часа назад. Вскоре тот снял трубку.

— Слушаю вас!

— Это вас опять беспокоит адвокат, активный, как вы меня назвали.

— В чем у вас проблемы?

— Проблемы вот в чем. Мне стало известно, со слов моего подзащитного, что вы собираетесь пропустить его через пресс-хату.

— С чего это вы взяли? — спросил сыщик.

— Он мне это сказал. Так вот, я хочу вас предупредить, что я сфотографировал его сегодня. И если завтра найду на нем следы побоев, то соответствующее заявление с его фотографиями ляжет на стол прокурора города.

— Зачем же сразу к прокурору? Никто его в пресс-хату пускать не собирается. И вообще, мы не знаем, что такое пресс-хата, — ответил он, разыгрывая из себя простачка.

Наконец я повесил трубку и подошел к девушкам.

— Все, я напугал его прокурором Москвы.

— Вот видите, — обрадовались девушки. — Вы думаете, он теперь не отправит его туда?

— Конечно, не отправит!

Хотя я прекрасно знал, что у сыщиков есть собственные приемы воздействия на подозреваемых, не оставляющие никаких следов.

Когда я вернулся домой и отдыхал после тяжелого дня, раздался телефонный звонок. Это была Аня.

— Вы знаете, — начала она, — я бы хотела вас попросить, не могли бы вы более подробно рассказать мне, что вам говорил Александр?

— Подробно? — повторил я и подумал: «Опять все сначала!» Конечно, я понимаю тех женщин, чьи мужья попадают в следственный изолятор. Конечно, их интересуют все подробности. Но как мы, адвокаты, можем подробно все пересказать — как он вошел, сел, — это просто невозможно запомнить! Нужно иметь феноменальную память, чтобы фиксировать все детали.