Чингиз Абдуллаев - Манипулятор: Плутократы Страница 32

— За последние несколько дней они сильно упали в цене. Больше чем наполовину. После ареста помощника Алентовича такое же случалось с акциями многих компаний, но сильнее всех — с акциями Нижнебайкальского комбината. 

— У нас осталось шесть процентов акций. 

— Верно. Еще шесть мы перевели в "Мостраст" по вашему указанию, хотя я до сих пор не могу понять, чем вы при этом руководствовались. 

— Не всегда приходится руководствоваться только экономическими соображениями, — пояснил Святослав Олегович, — иногда в основе наших решений лежат политические составляющие. Вы знаете, я как-то обратил внимание на такой парадокс. Если человек беден и совершает необъяснимые поступки — все считают его придурком и сумасшедшим. Но если он богат и совершает точно такие же поступки, его находят всего лишь эксцентричным. Не правда ли любопытно? 

— Возможно, — согласилась она, чуть улыбнувшись, — но я не говорила, что вы эксцентричный человек. Я имела в виду, что не совсем поняла мотивы, которыми вы руководствовались. 

— Иначе я не получил бы пятидесятимиллионного кредита, — счел нужным пояснить Петровский. — Теперь давайте пройдемся по акциям комбината. На сегодняшний день у Жуковского их тридцать девять процентов. Это достаточно большой и блокирующий пакет. Еще пятнадцать процентов у компании Алентовича. Двенадцать было у нас, если считать все акции, которые мы получили. Итого более шестидесяти шести процентов. Меня очень интересуют оставшиеся тридцать четыре. 

— Они у разных акционеров, — сообщила Бочарова. — Мы пытаемся их покупать, но это достаточно сложно. У погибшего директора было около двух процентов акций, есть они у разных компаний и у некоторых банков. Но пока ничего конкретного я сказать не могу, за исключением одного, очень важного для нас факта… 

Петровский смотрел на нее, ожидая пояснений. 

— По нашим данным, на рынке происходит перераспределение крупных пакетов акций, — сообщила Наталья Андреевна, — Алентович и Шустер согласились уступить свой пакет компании «Мостраст» за семь с половиной миллионов долларов. 

— Пятнадцать процентов за такую цену? — не поверил Петровский, едва не подскочив на месте.

— Да. И акции комбината сразу упали еще на несколько пунктов. Если Алентович и Шустер решили избавиться от акций Нижнебайкальского комбината, значит, он будет скоро подвергнут процедуре банкротства. Боюсь, что мы даже не выручим наши деньги, вложенные в акции. Мы уже успели потратить около двух миллионов долларов и купили один процент акций. 

— Ни в коем случае не продавайте наши акции, — приказал Святослав Олегович, — только покупайте. При любых обстоятельствах только покупайте! Как дела у "Мостраста"? 

— Едва новость о покупке им акции стала известна на бирже, как акции самого "Мостраста" сразу поднялись. 

— Что и требовалось доказать, — кивнул Петровский, — я так и думал.

 — Иногда мне трудно следить за вашими рассуждениями, — призналась Бочарова.

 — Ничего. Все нормально. Сколько стоят акции на сегодняшний день?

 — Не очень дорого. Максимальная цена могла быть три миллиона долларов за один процент акций. Три доллара за акцию. А сейчас около одного и четырех десятых. И цена продолжает падать. 

— Покупайте все, что сможете купить, — еще раз повторил Петровский, пока цена падает, покупайте все.

 — Вы уверены, что комбинат избежит процедуры банкротства? — поинтересовалась Наталья Андреевна. — При такой цене за акции они не смогут вернуть кредита американскому банку.

 — Это их проблемы, — улыбнулся Святослав Олегович. — Покупайте все, что вы сможете.

 — Я все поняла, — она собрала бумаги и сложила их в папку. — Еще будут какие-нибудь указания?

 — Больше никаких. Спасибо за вашу работу. 

— Не за что, — Бочарова поднялась и пошла к выходу. — Желаю вам скорейшего выздоровления. 

Она уже подошла к двери, когда он ее позвал:

 — Наталья Андреевна, вы больше не обижаетесь на меня за ту проверку, которую я устроил вам при приеме на работу?

 — Нет, — ответила она, — хотя по-прежнему считаю, что поступила правильно. Извините, что говорю так откровенно.

 — Спасибо, — улыбнулся он на прощание, — и до свидания. — И Наталья Андреевна ушла, оставив в палате легкий аромат своих духов.

 На следующее утро к Петровскому явился представитель Жуковского. Он принес телефонный аппарат специально для того, чтобы его шеф мог с ним поговорить. Гостя не пустили, но телефон, предварительно проверив, Святославу Олеговичу передали. Ровно в одиннадцать часов позвонил Глеб Моисеевич. В Лондоне в это время было восемь утра. 

— Доброе утро, Святослав Олегович, — послышался его привычный торопливый говорок. — Извините, что беспокою вас в больнице. Но мне показалось, что нам надо срочно переговорить.

 — Доброе утро Глеб Моисеевич, — Петровский даже лег на кровать, чтобы лучше имитировать голос больного, — я вас слушаю.

 — Как вы себя чувствуете?

 — Неплохо. Врачи считают, что я могу скоро выписаться. Примерно через месяц, — соврал он.

 — Это очень долгий срок, — сразу откликнулся Жуковский. — Дело в том, что ситуация в Нижнебайкальске, кажется, выходит из-под  контроля.

— В каком смысле?

— Акции упали в цене больше чем на половину. И вчера я узнал, что наши друзья, вы, конечно, понимаете, о ком я говорю, решили отказаться от крупного пакета акций комбината, которыми они владели. Это означает, что они потеряли всякий интерес к нашей сделке.

— А вы хотите быть всегда в центре внимания? — усмехнулся Петровский. — Ну и хорошо, что мы разобрались с ними и прекратили всякие отношения.

— Но акции покупает неизвестная мне компания «Мостраст», и я не знаю, кто стоит за этой сделкой.

— Все в порядке, — выдохнул Святослав Олегович, стараясь говорить медленнее и слегка приглушенным голосом. — Если у вас есть независимые наблюдатели, то вы можете легко проверить, что половину ваших акций, переданных нам в доверительное управление, мы тоже переведи в «Мостраст». Это надежная и высокорентабельная компания. 

"Если наш разговор запишут и снова передадут Климентьеву, он будет доволен, — подумал Петровский. — Я ведь изо всех сил стараюсь его поддержать и успокоить Жуковского. Надеюсь, наши славные органы не упустят моей беседы с Лондоном". 

И, словно услышав его мысли, Жуковский быстро произнес:

 — Я попросил принести вам новый аппарат, чтобы никто не мог подслушать наш разговор. Будет хорошо, если вы оставите его у себя. По этому телефону я мог бы находить вас в случае необходимости. 

— Согласен, — ответил Петровский. — И не нужно так переживать.

 — Вам легко говорить, находясь в Москве, — возразил Глеб Моисеевич. — Не забывайте, что против меня возбуждено уголовное дело и все может обернуться не так, как мы предполагаем. Как вы думаете, история с арестом помощника нашего «друга» будет иметь продолжение? Ее раскрутят?

 — Не знаю, — сказал Святослав Олегович. — Я нахожусь в больнице, мне отсюда трудно судить.

 — Жаль, — искренне произнес Жуковский. — Я думал, вы знаете истинное положение дел. До свидания. Поправляйтесь.

 — Спасибо. Я буду ждать ваших звонков. Всего хорошего!

 Убрав аппарат, Петровский задумался. Очевидно, Георгий Моисеевич понял, что арест помощника Алентовича спровоцирован чьим-то вмешательством. И абсолютно правильно вычислил, кому это выгодно. Нужно вести себя осторожнее. Алентович не дурак, и тоже может все вычислить, хотя Бочарова и сказала, что он уступил все свои акции «Мострасту», компании, которую контролирует лично Климентьев. А это, между прочим, значит, что Алентович и Климентьев встретились и обо всем договорились. Если в ближайшее время помощника олигарха отпустят, станет ясно, что Семен Борисович продал свои акции в обмен на его свободу и закрытие уголовного дела.

 Петровский серьезно задумался. Его план терпел очевидное фиаско. Он не предполагал, что Климентьев и Алентович сумеют так быстро спеться. Черт побери! Не следовало исключать и такого варианта. Теперь в «Мострасте» будет больше двадцати процентов акций комбината, и Климентьев начнет скупать оставшиеся акции. А это неминуемо приведет к их росту и срыву плана Петровского. Необходимо решать, как быть дальше.

 В этот момент зазвонил новый аппарат, который Паша Бубенцов оформил на чужое имя. Явно взволнованный Глушко сообщил, что в Киеве арестован Юлай Абуталипович. 

— Как это арестован? — не поверил своим ушам Петровский, приподнимаясь с постели. — Они там что, все с ума сошли? Почему его арестовали?

 — Киевская прокуратура обвиняет его в собирании аналитических материалов по поводу основных кандидатов в президенты. Они считают, что он интересовался и стратегической информацией, когда выяснял источники финансирования партий и кандидатов в президенты.