Пол Бенджамин - Пропущенный мяч Страница 32

— Вы чуть не напугали меня до смерти. Вам повезло, что у меня нет с собой оружия. Я мог выстрелить без предупреждения.

Она сильно отличалась то той Джуди, которую я видел сегодня утром. Тревога, терзавшая ее двенадцать часов назад, уступила место какому-то опьянению. Возможно, это было затишье перед новым приступом тоски, а может, она сумела справиться с напряжением или привыкнуть к нему. Позади дивана стоял торшер, свет от него окрашивал волосы Джуди цветом зажженной свечи и создавал вокруг ее лица легкий ореол, как на портретах эпохи Возрождения. В этот момент она показалась мне немыслимо хрупкой, готовой растаять от дуновения ветра.

— Вы не спрашиваете, зачем я пришла?

Я посмотрел на нее с напускной застенчивостью и ответил:

— Я думал, вы объяснили это портье.

Она весело улыбнулась, затем погрустнела.

— Я пришла извиниться за то, что вела себя так нехорошо сегодня утром. Хотя это не в моих привычках.

— Бывает, — сказал я. — Все были напряжены, и от разрядов тока посыпались искры.

— Я не ожидала увидеть Билла. И когда я услышала, как вы сцепились… — Она покачала головой, не закончив фразу.

— Мы не слишком большие друзья с Биллом, — наверное, наши астрологические знаки несовместимы. — Я сделал паузу. — Нас объединяет только то, что мы оба любим вас.

Эти слова смутили нас обоих, в комнате повисла неловкая тишина. Она длилась так долго, что я успел подумать, что у меня жмут ботинки. Я с трудом ориентировался в этой ситуации. Я не понимал, что она здесь делает, и слишком устал, чтобы ломать над этим голову. Пора переходить к следующей сцене, решил я.

— Раз уж вы здесь, — сказал я, — у вас есть шанс вкусить сокровища моего винного погреба. У меня есть бутылка бордо и бутылка бордо. Что вы предпочитаете?

— Конечно, бордо, — ответила она, не колеблясь. — Это лучше, чем бордо.

Мы рассмеялись, все встало на свои места. Я отправился в кухню за вином и стаканами. Когда я вернулся, Джуди стояла у стола и курила, оглядывая комнату.

— Ваша квартира мне нравится больше, чем контора, — сказала она. — Она отражает ваш характер.

— Классическая холостяцкая берлога. Обставлена кое-как. Но это просто отель-люкс по сравнению с той лачугой, где я обитал в первое время после развода. Нью-йоркский вариант землетрясения в Сан-Франциско.

Мы сели за стол и отведали вина. Оно было превосходным. Я был рад, что сохранил эту бутылку. Несколько минут мы просто болтали о чем попало, затем Джуди сказала:

— Я не знала, что вы были женаты.

— У каждого из нас есть темное прошлое. В моей жизни есть еще и пацан девяти лет.

Она очень заинтересовалась — эта информация делала меня более настоящим. До сих пор я был для нее загадочным персонажем, таинственным следопытом, который совершает странные поступки, человеком с другой планеты и вдруг превратился в конкретную живую личность. Так бывает, когда школьник встречает своего учителя в кино субботним вечером и с изумлением обнаруживает, что учитель тоже человек, имеющий жену и детей и любящий воздушную кукурузу. Мы так привыкли замечать только те грани человека, с которыми мы соприкасаемся по необходимости, что думаем, будто всего остального просто не существует.

Джуди расспрашивала о моей супружеской жизни, и я рассказал ей о Кэти и о том, как мы расстались. Она сказала, что Кэти ей кажется очень хорошим человеком. Я ответил, что она не ошибается и я один виноват в распаде семьи. Потом Джуди спросила о Ричи. Я рассказал и о нем тоже, объясняя, что стараюсь видеться с ним по меньшей мере один раз в неделю. Она слушала очень внимательно, и постепенно между нами возникало понимание. Ее влекло ко мне с первой нашей встречи, но теперь она начинала любить меня. Разница была огромной. Легкое сексуальное влечение сменилось прямыми и честными отношениями. Мы ближе узнавали друг друга. Я понял, что она пришла только потому, что искала моего общества. Ей хотелось забыть о том, что она пережила за два последних дня, но ей не с кем было поговорить, не затрагивая больную тему. Только я понимал ее состояние и не задавал лишних вопросов. Возможно, она хотела переспать со мной. И в этом также она искала прежде всего забвения, отдыха. Но вышло иначе — получилась задушевная беседа, порождающая большую близость, чем физический контакт. С первого слова у меня появилось ощущение, что мы занимаемся любовью.

Мы открыли вторую бутылку бордо. Джуди продолжала задавать вопросы, я отвечал. Ее удивило, что я бросил юридическую карьеру ради работы частного детектива. Она не знала никого, кто бы добровольно отказался от предначертанного благополучного будущего. Я попытался объяснить ей причины моего поступка.

— Я споткнулся на старом, как мир, конфликте между законом и справедливостью.

— Не понимаю.

— Разрез между тем, что вам приказывают делать, и тем, что нужно. В детстве, мечтая стать адвокатом, я витал в облаках идеализма. Думал, что буду помогать людям, попавшим в беду, отправлять в тюрьму злодеев, и в конце концов мир станет лучше. Потом я узнал, что профессия адвоката не имеет ничего общего с настоящей справедливостью. Эта игра со своими правилами и условиями, и важно только одно — выиграть. В итоге я осознал, что теряю время и гублю свою жизнь.

— Такие игры не для вас. Большинство людей не может жить, не подстраиваясь под определенную систему. Но вы — вы любите рисковать. Вы находитесь за гранью обычной жизни.

— Пожалуй, вы правы. Но я предпочитаю думать, что это дает мне шанс понимать людей, с которыми мне приходится иметь дело. Часто я вынужден влезать в чужую шкуру, примерять на себя чужие жизни. Если сегодня у меня почти ничего нет, то это потому, что я не хочу ничего терять. Это позволяет мне быть независимым.

— Вы ужасно рискуете. И ради чего? Ради людей, которых едва знаете?

— Они не могут в одиночку справиться со своей бедой.

Джуди замолчала и отвела глаза.

— Вы имеете в виду меня?

— Да, и вас тоже.

— Но что это дает вам?

— Точно не знаю. Наверное, мне это необходимо, чтобы иметь спокойную совесть. Ради этого я просыпаюсь по утрам.

— Значит, для вас это больше чем работа? — спросила она тихо. — По-моему, я начинаю в вас влюбляться, Макс.

Я зажег сигарету, помолчал минуту, затем улыбнулся.

— В вас заговорило вино. Оно ударило вам в голову и заставляет произносить глупости.

— Это говорю я. Я чувствую себя в безопасности рядом с вами. Вы первый человек, который не хочет воспользоваться мной для собственной выгоды.

— Но я извлекаю из вас выгоду. Я использую вас, чтобы продолжать работать над делом Чепмэна. Когда я закончу работу, мы, вероятно, больше не увидимся.

— Если вы так захотите, Макс. Но если вы впустите меня, я никуда не уйду. Вам придется вытолкать меня взашей из вашей квартиры.

— В день нашей первой встречи дверь была открыта, — сказал я. — Боюсь, что ничего не поделаешь. Вы уже вошли.

Время шло, и случилось то, что должно было случиться. Мы не были наивными неопытными детьми, мы просто забыли обо всем, что было с нами до этого. Дрожа от восторга в объятиях друг друга, мы достигли пика блаженства, и это ощущение казалось нам поразительно новым и неизведанным.

Пробило четыре утра. Мы с Джуди лежали в постели и молча курили. Нам было приятно касаться друг друга, расслабляя измученное любовью тело перед сном.

— Я должен тебе кое-что сказать, — начал я. — Возможно, у меня не будет другого случая поговорить на эту тему. Я хочу, чтобы ты узнала об этом от меня.

Она ответила не сразу, боясь нарушить молчание и все испортить. Затушив сигарету, она вытянулась, положив голову мне на плечо.

— Не говори так, Макс, ты меня пугаешь.

— Это не касается нас. Это связано с прошлым. Я наконец раскрыл, что произошло пять лет назад.

И я рассказал ей о Чепмэне, его пари с Контини и подстроенной аварии.

Джуди оказалась странным образом нечувствительна к моему рассказу. Трудно сказать почему. Может быть, она достигла той стадии нервного напряжения, когда ничто уже не может потрясти, или Чепмэн стал так мало значить в ее глазах. Каковы бы ни были мотивы, я не ожидал от нее подобного равнодушия.

— Не будем больше говорить об этом, — сказала она, когда я умолк. — Я хочу говорить только о тебе и обо мне. Джордж мертв, и все, что он вытворял при жизни, не имеет теперь никакого значения. Важно, что мы любим друг друга.

После долгой паузы я произнес:

— И все же мне с трудом верится, что смерть Джорджа не трогает тебя. Тебе нет необходимости скрывать от меня свои переживания, Джуди. Я выслушаю тебя, если ты хочешь выговориться.

— Меня трогает его смерть, но по-своему. Я не могу притворяться, что оплакиваю человека, который завладел моей жизнью десять лет назад. Я знаю, что это звучит ужасно, но в глубине души я рада, что Джордж мертв. Его смерть принесла мне освобождение. Теперь я могу начать жизнь сначала.