Оскал тьмы - Алексей Николаевич Наст Страница 32

— А каков ваш шанс?

— Мой шанс — медленное и упорное продвижение к цели. Я терпеливый. Я люблю служить. Выслужусь. Может, даже в Академию Генштаба поступлю.

— У вас большие планы, — качнула головой Александра, сдерживая усмешку.

— А то, — с вызовом отозвался Пастухов.

— Что ж, желаю успеха. Оказывается, вы интересный человек. Но с вами надо держаться настороже. Вы — темная лошадка. Это напрягает.

— Хм. Темная лошадка. Пусть так, — задумчиво согласился капитан. — Но я не убийца!

— Дай-то бог. — Александра пристально посмотрела ему в глаза. Там был непроницаемый туман. — Не смею задерживать.

Оставшись одна, она с удовольствием принялась умываться. Вот он, значит, какой, Пастухов. «Я терпеливый!» Терпеливый. А убийце в терпении не откажешь… Но что можно предъявить Пастухову, кроме его нагловатости? Если преступник убрал Бабкина, чтобы отвести от себя подозрение, он этого достиг. В голове, кроме Фарафы, Гущина и Прозоровского, никто не вертелся. Ну, еще Степушкин и Бабкин. Мало ли? А загадочные Синицын, Игин и Пастухов ушли в тень. Так нельзя. Надо всех в уме держать. И все же у нее нет другого выхода. Она не может делать опережающие шаги, чтобы расставить западню, она идет по следу и только. А убийца или убийцы показали, что все просчитывают наперед. Это еще один довод в пользу сговора угонщиков и убийц. Если бы убийства совершались стихийно в таком узком пространстве поиска, она бы уже обнаружила преступника.

Александра принялась чистить зубы. Мятный вкус зубной пасты охладил небо. Хорошо, приятно.

Этой ночью окончится неопределенность, она в этом была уверена. Или Бабкин с угонщиками атакуют базу, или взрыватели, лежащие в ее рюкзаке, так и не щелкнут пистонами, и она удостоверится, что Бабкин убит для увода следствия от настоящего убийцы. Тогда останется шесть подозреваемых, которых она будет держать всегда перед глазами, и убийца сделает тот роковой ошибочный выпад, который его погубит.

Покончив с гигиеной, Александра распаковала картонную коробку сухого пайка. Что там приготовило Министерство обороны? Банка перловой каши с говядиной 250 граммов, банка гороховой каши с говядиной 250 граммов (сегодня только не горох!), банка тушеной говядины 380 граммов, пакет черных сухарей, маленькая пачка галет и четыре упаковки сахара-рафинада по два кусочка. А где чай? Видимо, в походе военнослужащим предлагается пить кипяток. Ладно. Отлично. Не ясно, достаточен ли такой паек для здорового мужика, но для нее он королевский. Можно налупиться в хлам. Ужин она устроит из маленькой банки каши, двух галет и двух кусочков сахара.

В настенном шкафчике она обнаружила кипятильничек размером с мизинец и стакан, а также пакетики растворимого кофе и фруктового чая. Отлично. Будем пить чай. Или кофе?

Ей пришла в голову мысль совместить приятное с полезным. Побросав в рюкзак вещи, паек, стакан с кипятильником и пакетики растворимого кофе, закрыв гостевой домик, она поспешила к домику Степушкина. Пока будет уплетать ужин, она узнает, чего достиг Ваня и как держится Степушкин.

Прошмыгнув по улице, она легонько постучалась и вошла в комнату. Идиллия ее поразила. Степушкин сидел без наручников за одним столом с Ваней, и они ели из сковородки горячую кашу из пайковых банок.

— А, товарищ майор, — не удивился Ваня. — Присоединяйся.

Степушкин, увидев Александру, поперхнулся и перестал есть. Александра поняла, что у нее на лице написано легкое обалдение. Справившись с удивлением, она улыбнулась:

— С удовольствием. Вношу свою лепту. Ваня, открывай мою банку и тоже в сковородку.

— Угу.

Ваня взял банку перловки, ловко вскрыл ее складным ножом, вывалил содержимое в сковородку и все перемешал.

Александра села за стол, достала из кармана свою персональную ложку, подцепила аппетитное месиво.

— А вы что ждете, Степушкин? Я вас смутила?

— Немного.

Степушкин стал есть. Александра, проглотив, облизнулась, поймала на себе смеющийся взгляд Купчика.

— Что тут у вас, Ваня?

— Ничего. Сели ужинать.

— Ты же Степушкина подозреваешь в убийствах.

— Что-то не складывается у меня. Степушкин утверждает, что не убивал, что лапу подбросили в тот момент, когда он, забросив ее в свой домик, побежал к Фарафе рассказать о найденном трупе Викторова. Если бы он был убийцей, он бы и о трупе Васина ничего не сказал. А так получается — убивает и тут же сообщает, что нашел труп? Рискованно. Даже слишком. Именно таких находчивых следователи и берут сразу на заметку. К тому же Бабкин сбежал с автоматами. Думаю, его рук дело и подмена медвежьей лапы.

— Да? — Александра посмотрела на Купчика. Тот был прост. Степушкин, глядя в сковородку, медленно ел. — Ну, смотри.

Пока ели кашу, вскипела вода, и чай пили в тишине.

— Знаете, Степушкин, я тоже не верю в вашу причастность к смертям на базе, — сказала Александра. Она говорила искренним тоном, чтобы расслабить Степушкина. Купчик ведь прикинулся таким добреньким, чтобы усыпить бдительность подозреваемого, а сам во время ночного допроса забросает коварными вопросами. Знала она подобные методы работы!

Допив чай, Александра удовлетворенно вздохнула:

— Ладно, господа офицеры, с вами хорошо, но мне пора. Степушкин, капитан Купчик проведет с вами основательную беседу, надеемся на ваше сотрудничество со следствием. В ваших же интересах рассказать капитану все до мельчайших подробностей. Ваши показания помогут нам найти того, кто хочет свалить на вас свою вину.

Она вышла на улицу. Было темно. Небо давило, клубилось зловещей мглой. Тучи закрывали звезды. Значит, до утра опять польет. Прямо как в тропиках.

Сразу загудели проклятые комары. Александра звонко хлопнула себя по щеке. Убила одного.

«Хуже тропиков», — ухмыльнулась она и заспешила к операторской, светящейся большими решетчатыми окнами.

В операторской встретила рабочую молчаливую сосредоточенность. Фарафа сидел за пультом, нажимая клавиши; на многочисленных мониторах менялись картинки: виды местности, позиции с ГЛОНАСС, графики температур и состояния «объектов», множество других показателей, которые были непонятны Александре. Гущин полулежал в углу на полу, отпивая кофе из большой керамической кружки. Почему кофе? Александра почувствовала аромат своим чувствительным обонянием. Прозоровский сидел в крутящемся кресле, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Вид его был задумчив, но