Павел Генералов - Охота на олигархов Страница 33

Народ всё прибывал. Похоже, лимит в пятнадцать тысяч был, наконец, изрядно превышен. Толпа выплеснулась на Тверской бульвар и всё–таки перекрыла движение. Милиция не вмешивалась.

Особо отчаянные головы вопили что–то о походе на Кремль, по пути предлагая стереть с лица Москвы хоть что–нибудь из творений Церетели. Горячие головы пришлось остужать новым вбросом холодного пива.

Эта была победа! Ну, почти победа.

Белоярск — Москва

Катя вылетела утренним рейсом самолётом компании «Белоярские линии».

Обычно для полётов в Москву она пользовалась самолётом «Севернефти», но в складывающейся ситуации предпочла дистанцироваться от компании. Судя по тому, какой ураган вызвал на себя неосторожный Лёвушка, и «Севернефть» в ближайшем будущем могла оказаться в опале у Кремля, накрытая взрывной волной. А у Екатерины Чайкиной на носу очередные выборы в Госдуму. Не хотелось бы, чтобы отрикошетило и в её сторону.

И всё–таки Катя летела в Москву, надеясь хоть чем–то помочь Лёвке.

— Чай, кофе, коньяк? — предложила миловидная стюардесса, но Катя отказалась. Она рассчитывала поспать во время семичасового перелёта.

За последний месяц она объездила все районы Белоярского края, входившие в намеченный для выборов одномандатный округ. Она не просто встречалась с людьми и раздавала продуктовые наборы от Фонда «Чайка», созданного специально под грядущие выборы. Основная стратегия кампании Екатерины Чайкиной могла быть выражена слегка переделанным слоганом из знаменитой оперной арии: «Что наша жизнь? Борьба!».

И за время поездок она многократно убеждалась, что эта стратегия в суровом сибирском краю — единственно верная. Первой жертвой ранней кампании — официально выборные баталии начинались лишь в сентябре — пал зарвавшийся глава Преображенского района Виктор Семечкин.

Выбившись в начальство из самого что ни на есть народа, Витёк оказался настоящим хищником. От запаха денег, притом денег государственных, а, значит — ничьих, рассудок бывшего шофёра не иначе как помутился.

Если бы он брал как все, в меру, никто бы на него и не покусился. Преображенский район был из «середнячков». Ничего, кроме леса. И этот самый лес при Семечкине рубили так, что стон стоял по всему краю.

Семечкина сгубили алчность и глупость. К тому же слухи о его бесчинствах подтверждались слишком наглядно: безвкусный замок на берегу местного озера; двухэтажная квартира в Белоярске; джип с оптическим прицелом на лобовом стекле — для охоты; смена жены с двумя мелкими Семечкиными на мисс «Белоярский край» с роскошным бюстом…

В общем, чаша народного терпения была переполнена, И Кате оставалось лишь наказать зло. Что она и сделала, когда публично по Белоярскому телевидению «высекла» Семечкина.

Первое жертвоприношение создало Екатерине Чайкиной имидж бескомпромиссного борца за народное счастье и справедливость. Ну, и за мир во всём подлунном мире.

Кате казалось, что она начала понимать сибиряков — простодушных, открытых и жестоких, как дети.

Однажды она чаёвничала с истеблишментом отдалённого Ланского района. Здешний глава района, испугавшись предстоящего приезда депутата Чайкиной, сам подал в преждевременную отставку, поэтому можно было и расслабиться. Директор местного клуба Клубникин, расслабившись после коньячка, поведал Кате немного об истории района.

Оказывается, в сталинские грозные времена именно в Ланском районе была сосредоточена основная часть лагерей. Несчастных политзеков везли сюда нескончаемыми железнодорожными составами.

— У нас же леса такие, что зимой без проводника не выбраться, — рассказывал Клубникин, пододвигая поближе к высокой гостье аппетитные куски рыбы. — И ведь знаете, Екатерина Германовна, хотя станция от лагерей была всего в шестидесяти километрах, именно из Ланских лагерей не было зафиксировано ни одного удавшегося побега! — голос Клубникина звенел от гордости.

— Что, дорогу не могли найти и летом? — удивилась Катя. Ей казалось, что уж политические–то ссыльные вполне могли найти лазейку из этого медвежьего угла.

— Может и могли, но у нас ведь местный народ какой? — спросил Клубники и сам же ответил. — Все — охотники! Если случался побег — наши следопыты обязательно выслеживали. А что? За каждого пойманного заключённого неплохо платили. Представляете? Ни один не ушёл!

И такая непосредственная гордость была в словах Клубникина, что Катя не смогла ничего ответить. Да и что отвечать? Милые, гостеприимные люди — «ни один не ушёл»…

Женский голос объявил посадку. По Москве было ровно столько же времени, во сколько Катя вылетала из Белоярска. Она потому и любила эти перелёты «обратно», что они как бы продлевали день на целых семь часов…

Женева

Сосед оказался сущим затворником.

В течение первой недели Инессе не удалось увидеть его даже мельком. Его присутствие в доме выдавали лишь самые мелкие факторы. Приоткрытая фрамуга в окне второго этажа. Едва слышно звучащая музыка или телевизор за плотно прикрытыми жалюзи. А по ночам раскрывался прозрачный фонарь на крыше, откуда выдвигалось жерло довольно мощного телескопа.

Сосед наблюдал за звёздами, изредка попыхивая сигаретой. Красный сигаретный огонёк на мгновение выхватывал в темноте абрис лица. Но черты лица рассмотреть никак не удавалось. В светлое же время, когда сосед иногда разглядывал в свой телескоп не звёзды, а окрестности, самого его видно вообще не было. Человек–невидимка, да и только.

Изредка вечерами до Инессы доносился звук заводящегося мотора соседской машины. У невидимки был классический тёмно–серый «мерседес-С-200». Ездить в Женеве на таком — всё равно, что в Москве на «форде–фокусе». Этакая, опять же классическая середина «среднего класса». Может, он просто отставной русский шпион, продавший страшные секреты китайцам и поселившийся здесь на покое? Даже такие дурацкие мысли приходили Инессе в голову.

Выезжал таинственный сосед из дома только поздно вечером, уже в темноте. Иногда отсутствовал день–два. Возвращался тоже или поздно или слишком рано, в предрассветных сумерках. В горной стране Швейцарии даже в разгар лета ночь была настолько темна, что легко скрывала тех, кто желал скрыться.

Но ведь она тоже не лыком шита. Уже через неделю бесплодных наблюдений Инесса была заинтригована настолько, что готова была почти на всё, только чтобы увидеть этого таинственного мужичка.

Купив цифровой фотоаппарат с хорошей оптикой, Инесса в один из вечеров заняла выгодную позицию у слухового окна, выходившего в сторону «обсерватории».

Раскрылся купол и выползла труба телескопа. Ждала Инесса не слишком долго. Человек закурил!

Что за чудная вещь цифровая фотокамера! Снимай, сколько хочешь. Да к тому же совершенно бесшумно. В итоге Инесса отщёлкала «три сигареты» в течение примерно полутора часов.

Спустившись в кабинет, она перебросила отснятое в компьютер. Конечно, качество всё равно оставляло желать лучшего. Пришлось уменьшать. Увеличивать. Убирать тени. Делать изображение более контрастным. Наконец, пропустив наиболее удачные кадры через Фотошоп, Инесса устроила из отобранных и обработанных фото слайд–шоу.

Она долго не могла поверить в увиденное. Нет, таких совпадений не бывает! Ну не бывает — и всё тут!

На снимках — Инесса голову была готова дать на отсечение — был Слава Качалов. Наставник, учитель. Мужчина, которого она когда–то любила. И которого теперь ненавидела больше всех на свете.

Конечно, она своё взяла. Но какой ценой! Качалов был единственным человеком, которому она верила. А он её элементарно и подло кинул. И чего ради? Ведь могли бы жить как люди. С деньгами, вместе, счастливые и независимые.

Инесса, ещё раз глянув на мелькающие фото, вспомнила сакраментальную мудрость: что–де от ненависти до любви — один шаг. Может оно и так. Только в обратном порядке. В этом она убедилась уже на личном опыте. И ненависть её нисколько не потускнела. Ну а теперь и вовсе расцвела и похорошела. Как юная женщина, беременная местью!

На всякий случай Инесса всё же решила перестраховаться. И отослала в Москву по электронной почте номер машины «Качалова» и его почтовый адрес. Это здесь, в Швейцарии так блюдут неприкосновенность личности, что простое любопытство могут воспринять не совсем адекватно. А в Москве те ребята, чьими услугами она пользовалась для раскодирования качаловских файлов, всё проверят на раз. Для них влезть в любую базу данных — сущий пустяк.

Уже на следующий день она получила ответ. И «мерседес», и дом были зарегистрированы на имя господина «В. Б. Качалов». Надо же, живёт тут под собственным именем и в ус не дует.

А с другой стороны, чего ж ему бояться? Разве что её — Инессиной — мести.