Анатолий Степанов - День гнева Страница 33

- Не знаю, милая.

- А я?

- А ты туда очень хочешь?

- Не знаю.

- Если очень захочешь, тебе это сделают. По тем же каналам. Ну, вроде погнали в трубу. Я буду скучать без тебя, цыпленочек.

И не дожидаясь ответа повесил трубку.

Разъяренной фурией ворвалась Алуся на кухню.

- Подслушивал, гад?! - криком спрашивая, утверждала она. Он схватил ее за запястья и сдавил так, что она, скуля присела.

- Сейчас ты мне, курва, расскажешь все, что знаешь о Курдюмове. Все, понимаешь, все! Иначе я тебя искалечу, сука!

...Вдруг беспрерывно загремел дверной звонок - дверной. Кузьминский отпустил ее и, уже стесняясь своей бессильной ярости, спросил:

- Кто это там?

- А я откуда знаю? Иди и спроси.

Виктор подошел к входной двери и по возможности грозно спросил:

- Кто здесь?

- Эдик, а, Эдик?! - позвал-спросил хриплый мужской голос за дверью.

На этот раз пресловутый алкоголик качался.

- Нету здесь никакого Эдика! - почти по-бабьи вскричал Кузьминский.

- А должен быть, - возразил голос за дверью и твердо решил: - Раз его нету, так я здесь подожду.

Кузьминский видел в глазок, как алкоголик устраивается на ступеньку. Снял куртку, положил на холодный камень, сел на нее, головку предварительно защитив каскеткой, привалил к перилам.

- Скажи ему, чтобы ушел, - не то приказал, не то попросил Виктор.

- А пусть себе сидит! - решила Алуся. - Витенька, а что нам сейчас перепихнуться, а? После стрессов это, говорят, большое удовольствие.

34

Смирнов, сидя у окошка, видел, как, выйдя из служебного "Мерседеса", Игорь Дмитриевич, что-то объяснял сначала охраннику, а потом шоферу. Долго объяснял. Когда "Мерседес" отъехал, на той стороне переулка обнаружился Витольд Германович Зверев. Игорь Дмитриевич не видел его. Он резко повернул лицом к окошку, в котором, как красна девица, пригорюнился Смирнов (его он тоже не заметил) и резко рванул на себя литую, с претензией ручку двери чайного кафе, облюбованного отставным милицейским полковником.

Другой отставной полковник (КГБ) продолжал стоять на противоположном тротуаре. Профессионал по привычке осматривался.

На столике перед Смирновым расположилась ополовиненная поллитровка и слегка тронутая закусь.

- Здравствуйте, Александр Иванович, - подойдя, поздоровался Игорь Дмитриевич и, оглядев стол, заметил: - Не слишком ли прытко, а?

- Не мы, а я, - поправил Смирнов и опроверг: - Не прытко.

- Как говорится, воля ваша, - холодно признал право Смирнова делать то, что он хочет, Игорь Дмитриевич и, отодвинув стул, сел напротив.

- А где же Витольд Германович?

- Сейчас придет. Он за вашим прибытием присматривал, - объяснил ситуацию Смирнов и, не наливая Игорю Дмитриевичу, налил из початой бутылки себе. В сущности эта рюмка была первой, но ему хотелось, чтобы Игорь Дмитриевич и Витольд Германович считали его на данный момент сильно выпившим.

Махнул рюмашку. Закусил луковым пером. Подмигнул Игорю Дмитриевичу. Игорь Дмитриевич невозмутимо смотрел на него.

Смотрел сверху и Витольд Германович. Он уже подошел, но не садился, потому что хотел поздороваться. Смирнов и Игорь Дмитриевич обратили на него, наконец, свое внимание. Тогда он поздоровался, учтиво поклонясь.

- Привет, - сказал Смирнов.

- Здравствуйте, Витольд Германович, - поприветствовал Игорь Дмитриевич. - Присаживайтесь.

- Марконя! - завопил Смирнов. - Можно тебя на минутку?!

Вмиг у столика появился пятидесятилетний амбал и слезно попросил:

- Александр Иванович, вы меня один на один хоть Брежневым зовите, но ведь мои служащие привыкли к тому, что ко мне обращаются по имени-отчеству - Марат Павлович.

- Ну, извини, ну, забылся, Марат Палыч. Скажи, чтобы здесь все изменили. - Смирнов неверной ладошкой указал на опоганенный им стол.

- Будет сделано! - услужливо согласился Марат Павлович и удалился.

- Почему Марконя? - полюбопытствовал Витольд Германович.

- В зоне он юнцом из ничего детекторный приемник сделал. Так сказать, изобретатель радио, Маркони. Да еще зовут Маратом. Вот и прилипла к пареньку на всю жизнь кликуха Марконя.

- Он что вор в законе? - показал свою блатную эрудицию Игорь Дмитриевич.

- Он - владелец кафе, в котором мы выпиваем и закусываем, - ответил Смирнов.

- Это вы, Александр Иванович, выпиваете, - заметил Витольд Германович.

- И не закусываете, - добавил Игорь Дмитриевич.

- Сейчас Марконя оформит все по высшему разряду, и я с закусью доберу.

- Уголовник перековался в предпринимателя, - отметил Игорь Дмитриевич, - Сугубо совковый путь к приватизации.

- Уголовник - всего лишь одна из бывших его ипостасей. Марконя талантливый человек. А по-настоящему талантливый человек талантлив во всем. Талантлив ли я? Вряд ли. Талантлив ли Витольд Германович? Не знаю. Талантливы ли вы, Игорь Дмитриевич? Не уверен.

- Следовало ли вам так надираться? - незаметно закипая, спросил Игорь Дмитриевич.

- Следовало ли нам так обсераться? - почти эхом в рифму откликнулся Смирнов.

- Не понял, - злобно сообщил Игорь Дмитриевич.

- Это он о провале операции, - разъяснил Витольд Германович.

- ...Которую провалил он, - конкретизировал Игорь Дмитриевич.

- Которую провалили мы, - грустно согласился со Смирновым Витольд Германович.

- Вчера почти в открытую под веселый барабанный бой прыгнул за бугор завершивший все свои дела здесь Иван Вадимович Курдюмов. - Сам не сознавая, что вещает почти торжественно, сообщил Смирнов.

Никто не успел издать ожидаемого возгласа горестного изумления, потому что подкатили сервировочный столик. Двое изящных и быстрых парней сделали им на столике так красиво и завлекательно, что Игорь Дмитриевич и Витольд Германович забыли о горестях, а Витольд Германович даже нашел возможность согласиться с постулатом Смирнова:

- Действительно, талантлив.

Молодые люди, расставив все, не назойливо налили по емкостям и растворились. Витольд Германович как бы в недоумении повертел в пальцах изящную талию своего наполненного бокала и предложил единственное:

- Со свиданьицем.

Все трое выпили и немного поели жульенчиков. Первым, промокнув роток куском черняшки, прервал паузу Смирнов:

- Вчера почти в открытую, под классическую музыку, слушателем которой были и вы, Игорь Дмитриевич, в сортире покончил жизнь, как официально объявлено, самоубийством дипкурьер Геннадий Иванович Савкин. Один из последних наших шансов на обнаружение связей.

- Это прямо в культурном центре? - ужаснулся Игорь Дмитриевич. - Во время такого прелестного концерта? В уборной?

- Ужасно. Ужасно. Ужасно, - трижды повторил Витольд Германович.

- Ужасно, - согласился Смирнов. - Ужасно то, что они, хорошо информированные о ходе нашего расследования, о перспективах нашего расследования, сумели с нашей, выходит, помощью ликвидировать слабые и сомнительные звенья своей организации. Мы, мы своими сыщицкими стараниями делаем их все менее и менее уязвимыми! Вот так-то господа депутаты, вот так-то господа сексоты!

Смирнов налил себе коньяка и махом выпил, запил водичкой, отыскал на столе оливки, схватил одним пальцем, стремительно обсосал, а косточку выплюнул на пол. Подошел молодой человек и подобрал ее.

- Вы обвиняете нас... - начал было Витольд Германович, но Смирнов тут же поправил:

- Я обвиняю одного из вас.

- Но этого не может быть! - яростно возразил Игорь Дмитриевич.

- У вас есть - ну не знаю кто - помощник, секретарь, референт, который мог путем сопоставлений отдельных отрывков ваших переговоров со мной, со Зверевым составить определенную схему, ну, хотя бы, часть схемы наших действий. Да или нет, Игорь Дмитриевич, это очень важно! - Смирнов орал на члена правительства, уже не стесняясь.

- Александр Иванович, ну нельзя же так, - попытался урезонить его Зверев.

- Ах, нельзя! А как можно? Можно, чтобы спокойно, без лишних разговоров, безбоязненно и безнаказанно уничтожали людей. - Не важно каких. Людей. Так можно?!

- Можно все, как выясняется, - тихо сказал Витольд Германович. Успокойтесь, Александр Иванович и, трезво, я подчеркиваю - трезво, подумав, ответьте всего лишь на один вопрос: мы проиграли сражение или компанию?

- Проигрывал сражения и выигрывал компанию одноглазый фельдмаршал Михайла Илларионович Кутузов. И это было давно. Если считать сражениями то, что колченогий отставной полковник милиции беспрерывно и каждодневно получает по ушам, меж глаз, поддых, а также ему лепят горбатого же в досоратники, а скрытые враги без опаски срут на голову, мы их окончательно и бесповоротно проиграли. Компания же длится, мои дорогие друзья, аж с семнадцатого года и чем она закончится, одному богу известно.

Смирнов устал от теперешних монологов, от необходимости держать лицо во гневе, от постоянной самораскрутки блатной истерики, чтобы все выглядело убедительно, как по системе Станиславского. Пора было выходить из этого состояния. Выход, при котором можно не сфальшивить один: косить под пьяного. Быстро схватил бутылку, быстро налил полфужера, быстро выпил. Для порядка, корчась, погнал коньяк туда-сюда.