Джейн Хичкок - Обман зрения Страница 34

— Миссис Гриффин, мне казалось, что вы несколько раз порывались сообщить мне нечто важное, но по какой-то причине так и не рискнули.

— А позвольте спросить, как это связано с мытьем в моей ванной комнате?

— Не могу сказать. Тогда мне казалось, что так я смогу вас лучше понять.

— Ну и как, поняли?

— Не знаю.

— Да или нет?

— Возможно, у меня сложилось неверное впечатление, — с трудом произнесла я.

— Какое же?

— Что вы из тех, кто любит вещи больше, чем людей.

— И это все? — спросила она, подняв брови.

— Да.

— Вы правы. Я действительно считаю, что иметь дело с вещами проще, чем с людьми. Но ведь это не единственный вывод, к которому вы пришли?

— Единственный. А о чем вы подумали?

— Вы считаете, что мне известно, кто убил мою дочь.

Взглянув на нее, я решила забыть о такте и щепетильности.

— Да, миссис Гриффин, именно так я и считаю.

— Тогда почему я это скрываю?

— Не знаю.

Она стала нервно подергивать выбившиеся пряди на своем парике.

— Возможно, вы думаете, что это сделала я? Вот к какому выводу вы пришли.

Я не знала, что ответить.

— Вам ведь приходила в голову такая мысль?

— Да, — прошептала я.

— В какой-то степени вы правы.

Я затаила дыхание. Миссис Гриффин надолго замолчала, потом произнесла:

— Это я ее убила.

Я смотрела на эту странную высохшую старушку, которая, казалось, едва дышала, и пыталась решить, верна ли моя теория или она играет со мной в очередную игру.

— Не в буквальном смысле, конечно, — добавила она, широко раскрыв глаза.

— Тогда кто?

Фрэнсис поморгала.

— Этого я сказать не могу. Но в случившемся есть и моя вина, так что я тоже в ответе за то, что произошло.

Она затрясла головой, повторяя:

— В ответе, в ответе.

Я провела рукой по ее лбу. Он весь горел. Она схватила мою руку и поцеловала.

— Вы все понимаете, я уверена!

— Миссис Гриффин, пожалуйста, скажите мне, что на самом деле произошло. Не держите это в себе. Я уверена, вы сами хотите мне все рассказать.

— Нет, вы не понимаете. Я просто не могу… Ни одна живая душа об этом не узнает. Но уверяю вас, что я люблю не только вещи. Не такая уж я плохая, хотя сделала много такого, о чем впоследствии жалела, и считаю себя виноватой в смерти своей дочери. Каждый божий день я думаю о ней, тоскую без нее, мучаюсь от сознания собственной вины. Нет, я вовсе не злодейка и вполне способна на человеческие чувства! Я хочу, чтобы вы это поняли, Фейт. Вы должны понять и простить. Обещаете мне?

Я не успела ответить. Вернулась сиделка в сопровождении Дина, везущего кресло-каталку. Эта черно-белая парочка своим непреклонным видом напоминала некую суровую скульптурную группу.

— Вот ваше кресло, мадам, — объявил Дин.

— Только ненадолго, — тихо сказала мне Элли.

— Я не уверена, что она вообще захочет выходить, — ответила я.

— Что вы там шепчетесь? — строго спросила старуха. — Я не переношу, когда шепчутся в моем присутствии.

— Так вы будете смотреть мою работу, миссис Гриффин? Дин готов отвезти вас, если вы захотите.

— Нет, — проговорила она, отмахнувшись от нас движением руки. — Я слишком устала. В другой раз.

Дворецкий с сиделкой чуть заметно усмехнулись, как бы празднуя надо мной победу. Я смущенно смотрела, как Дин неторопливо и с достоинством вывозит кресло из спальни. Жаль, что я утратила его расположение.

— А сейчас нам надо немного поспать, — обратилась Элли к миссис Гриффин.

Проскользнув мимо меня, она принялась взбивать подушки и поправлять одеяло, но Фрэнсис жестом приказала ей отойти.

— Я сейчас пойду в зал и кое-что доделаю, а потом поеду домой, — сказала я.

— Подождите! — закричала миссис Гриффин. — Когда я вас снова увижу?

— Через неделю, не позже.

— Подумайте над тем, что я вам сказала.

— Обязательно. Всего хорошего.

Сиделка закрыла за мной дверь. Если у меня и были какие-то сомнения относительно поездки к Роберто Мади, после этого разговора они окончательно исчезли. Вероятно, Гарри был прав, когда утверждал, что миссис Гриффин не убивала Кассандру. Тогда почему она хранила молчание целых двадцать лет и даже на смертном одре отказывается раскрыть тайну? Или правда столь ужасна? Значит, это отец. Безупречный Холт Гриффин. Он — убийца, а она по какой-то причине его покрывает. Но зачем отцу убивать свою собственную дочь?

Спустившись вниз, я взяла в библиотеке фотографию Кассандры. Она была нужна мне, чтобы дописать портрет. Спрятав ее под пальто, я вышла в сад. Утренний воздух был пронизан холодом и сыростью, небо затянули тучи. Я шла и смотрела, как мое дыхание превращается в легкие клубочки пара.

Взбежав по лестнице, я вошла в павильон и осмотрелась. Моя работа была почти закончена, все стены покрывала роспись. Я была довольна тем, что получилось, а то обстоятельство, что миссис Гриффин собирается превратить «Хейвен» в музей, только увеличивало мою радость. Хотя я всегда гордилась своим безразличием к памяти потомков, должна признаться, что эта идея меня взволновала.

Я медленно обошла танцевальный зал, разглядывая каждое панно и вспоминая, как я его писала. Это было похоже на переживания матери, вырастившей детей и перебирающей в памяти самые волнующие моменты их жизни. Я представила себе, как сюда начнут приходить люди. Заинтересуется ли кто-нибудь из них художником, написавшим все эти картины?

Зал уже не был тем пустым пространством, которое предстало передо мной, когда я вошла сюда весной. Сейчас здесь царил праздник. Я сумела остановить время. Гости застыли в ожидании, пытаясь разглядеть Кассандру, эту загадочную фигуру в белом платье, но все еще без лица, неуверенно входящую в зал, где начинается бал в ее честь. Момент, который так никогда и не наступил.

Я стала рассматривать портрет дочери Фрэнсис, взятый в библиотеке, пытаясь запомнить отдельные черты лица и общий облик. Конечно, воссоздать ее истинный образ на основе безликой студийной фотографии будет вряд ли возможно, поэтому я отложила снимок в сторону и решила положиться на интуицию. Взяв палитру и кисти, я встала у стены, на которой светлел пустой овал, и начала набрасывать черты ее лица по памяти. Через некоторое время на стене появилось лицо, но пока оно было безжизненным, как посмертная маска.

Я стала размышлять, какое выражение придать лицу женщины, которую я никогда не видела и которая вряд ли захотела бы, чтобы ее увековечили таким образом. Сделать так, чтобы она смотрела на зрителя или куда-то в пространство? Пусть смеется или что-то говорит? Схватить какой-то момент или изобразить ее в классическом виде, с высоко поднятой головой, сверкающими глазами и опущенными руками, величественной и грациозной, как древнегреческая богиня? Бросить на ее лицо тень страданий, которые ей суждено перенести? Как не погрешить против истины?

Я просидела все утро, трудясь над лицом Кассандры, но результат был неутешительным — на фоне оживленных гостей оно напоминало застывшую маску. Несмотря на все мои усилия, портрет оставался безжизненным. Стирая нарисованное в пятый или шестой раз, я вдруг вспомнила обещание, данное Кассандре в момент, когда на меня нашло вдохновение. Я хотела написать ее лицо последним, когда все остальное будет уже готово. Сейчас весь антураж на месте, но как я могу закончить работу, когда не разгадан главный ребус — кто убил Кассандру Гриффин и почему? Пока я не узнаю ответ, у меня вряд ли что-нибудь получится. Сложив кисти и краски, я покинула зал, как никогда уверенная в необходимости встречи с Мади.

На следующий день я купила на распродаже длинную спортивную куртку с капюшоном. После обеда сложила в сумку теплую одежду, лекарства от простуды, травяной чай и аптечку. Я никогда не бывала на Западе и представляла его как необъятное холодное пространство, где мало людей и еще меньше удобств.

Вечером я зажарила курицу и допила бутылку шабли, которая стояла у меня в холодильнике, а после ужина поднялась наверх и оставила Браша у соседки. Эта пожилая женщина, у которой уже есть две кошки, обычно приглядывает за моим любимцем, когда я уезжаю по делам. На прощание я поцеловала кота: мне было жаль расставаться с ним.

Вернувшись в квартиру, я позвонила Гарри, но мне никто не ответил, поэтому я оставила на автоответчике сообщение, что мы, как и договорились, встречаемся в аэропорту рано утром. Я ужасно боялась, что кто-нибудь из нас опоздает на самолет или на нас обрушится стихийное бедствие. Меня так волновала техническая сторона нашего путешествия, что я бесконечно изучала свой билет, чтобы не ошибиться с датой и временем вылета, и несколько раз перетряхнула сумку с тревожным чувством, что я что-то забыла положить.

Я весь вечер названивала Гарри, но его по-прежнему не было дома. Пришлось оставить несколько сообщений, последнее из которых было просто криком души: «Где тебя черти носят?!» Мне так нужна была его поддержка. Без нее в мозгу возникали картины авиакатастроф, механических неполадок, незабронированных мест и высаженных из самолета пассажиров, словно мир вокруг был ввергнут в хаос, грозящий неприятностями даже самым бдительным и примерным путешественникам.