Оскал тьмы - Алексей Николаевич Наст Страница 35

— Гущин, а вы долго были в леднике? — вновь крикнула Александра.

Фарафа упорно не желал сделать Гущину алиби. Интересная комбинация.

— Долго, — сказал Гущин.

— А что там делали?

— Завхоз нами руководил. Труп Семина перенесли к стене, внесли труп Васина, покурили. Минут пятнадцать или больше ушло. Поговорили о происходящем. Были взволнованны.

— Кто это подтвердит?

— Викторов мог. Бабкин.

— Понятно. — Александра вздохнула. С алиби Гущина покончено.

Она сделала несколько больших глотков кофе из кружки. Кофе уже остыл. Странно, обычно керамика температуру держит. Не годится такая кружка для горячих напитков. Кивнув на кружку, сказала Фарафе:

— Красивая.

— Подарок. К 23 февраля командование поднесло набор кружек личному составу базы.

— В них кофе быстро стынет.

— Китайские. Из чего их слепили, одному богу известно. Могу железную кружку принести из канцелярии. Принести?

— Нет, не стоит. На улице темень, и, кажется, дождь пошел.

— И могут быть бандиты.

Александра не поняла, иронизировал Фарафа или говорил серьезно. Но он улыбался. Значит, иронизировал.

— Продолжим, товарищ полковник. Вы пошли в радиорубку и обнаружили труп Сапина.

— Осмотревшись, я понял, что аппаратуру искорежили штык-ножом, срочно велел проверить все штык-ножи. Все были на месте, в шкафу для оружия, и без единой царапины. Ночь прошла тревожно. Я лично поспал совсем чуток. А утром новая смерть. Степушкин нашел Викторова. До вашего прилета как на иголках сидели. Только без толку. Вертолет взорвали, пилотов убили, потом Бабкин сбежал. Он, поди, их и зарезал. Немыслимо. Никогда не ждал такого от Бабкина и Степушкина.

— А что вы от них ждали?

— В смысле плохого? Ничего!

Александра закончила протокол допроса, повернула ноутбук экраном к Фарафе:

— Ознакомьтесь.

Когда Фарафа прочел, она передала ему электронный карандаш.

— Распишитесь этой штучкой где-нибудь на столе.

— Пожалуйста.

Фарафа с удивлением осмотрел пластмассовую палочку с электронной начинкой, потом размашисто черканул по крышке стола — на экране ноутбука под протоколом высветилась его подпись.

— Техника, — хмыкнул полковник.

— Пора уже.

Александра повернула компьютер к себе, еще раз прочитала все ответы Фарафы.

— Все, Федор Осипович, у меня к вам пока вопросов нет. Отдыхайте.

Фарафа вздохнул облегченно, поднявшись, подошел к столику с чайными принадлежностями. Александра уперла взгляд в его сильную спину, и тут же краем глаза заметила, что Гущин, изображавший из себя размышлявшего философа, тихонько на нее поглядывал. Это, конечно, не являлось преступлением, даже было естественной реакцией. Он знал, что его подозревают, потому волнуется и старается разгадать по выражению лица Александры свою участь. Она с ним сейчас переговорит. А вот что дал ей допрос Фарафы? С точки зрения новых фактов — ничего. Но теперь в ее руках протокол с описанием событий, как их воспринял Фарафа. В дальнейшем, когда многое прояснится, этот протокол поможет выявить несоответствия, если таковые появятся.

Работа следователя — это нудная кропотливая бумажная возня. Когда проводятся допросы и опросы, многократно, чтобы не ошибиться, анализируются ответы подозреваемых и свидетелей, и в конце концов медленно, постепенно вырисовывается картина происшедшего.

Такое, конечно, в идеале. Многие работники фемиды идут по прямому пути — берется любой человек, нещадно подвергается истязаниям, уничтожается его воля к свободе, и пожалуйста — преступление раскрыто, «преступник» во всем «сознался», следователям премия, настоящий злодей продолжает творить свой черный беспредел.

Вот она все на Купчика косится, мол, капитан ухватился за Степушкина и хочет любым путем доказать себе, окружающим и самому Степушкину, что лапа, найденная в доме подозреваемого, основная улика, и дело можно закрывать, а Степушкина отдавать под суд… Топорная работа, но, если вдруг окажется, что Купчик пошел кратчайшим путем, оказавшимся единственно верным, Александре надо будет уходить на научную работу. Хватит тогда портить людям нервы и воздух в управлении.

При этой мысли Александра ухмыльнулась и представила, как Купчик измывается над бедным Степушкиным. Не принимала ее душа вины Степушкина, хоть что ей пусть говорят. Может, это женская интуиция, но Степушкин, он какой-то ненастоящий весь. Степушкин, одним словом.

А кого она видит в числе главных подозреваемых? Все тех же — Фарафу, Гущина, Прозоровского да еще полковника Синицына. Не примечательный ничем, сильно уставший от тайги, разочарованный и очень страдающий. Синицын человек на грани — он по-старому уже не может, или пойдет вверх (что нереально), или скатится (что реально, но во что верить он не желает)… А Бабкин? Беднягу, скорее всего, убили. И сегодняшняя ночь это подтвердит. Александра не надеялась, что взрыватели сработают. Синицын и компания в операторской знают, что мин нет, но они не знают, что в ее рюкзаке лежит рабочий взрыватель и его молчание откроет карты — убийца не Бабкин.

Вздохнув, Александра вывела на экран файл с фотографией майора Гущина и протоколом прошлого допроса. Первый допрос был коротким. Гущин говорил, что Семин в среду вел себя естественно, что, когда в пятницу он вернулся с объекта, лил дождь, а потом нашли Семи на, но тела он не видел, что Степушкин нашел тело Васина, когда он, Гущин, и хам Пастухов играли в шахматы в канцелярии. Сейчас она выяснит, когда Гущин и Пастухов начали играть в эти дурацкие фигурки, и сверит ответ Гущина с ответом Пастухова, вот тогда можно будет узнать, пытается Гущин заиметь алиби или нет… Если он невиновен, зачем ему алиби?

И еще один вопрос не давал ей покоя. Вот что говорил Гущин про смерть Семина в пятницу: «Когда мы вернулись с объекта на базу, я не знаю, жив был Семин еще или уже мертвый лежал. Я не видел его живым в пятницу. Бабкин поднял переполох, все сбежались». Кто же видел Семина в пятницу перед смертью? Естественно, Викторов — с ним Семин вернулся утром с поста. Но Викторов погиб в субботу… Еще завхоз Бабкин… Бабкин пропал, но многое поведать он успел. Бабкин показывал ей место гибели Семина и рассказал, как он увидел