Шахматист - Ксения Полянская Страница 35

Разглядывая врачебные выписки, я вспомнил одну необычную деталь.

— Господин Ботков, ваша жена сказала, что диагноз был поставлен вам только три года назад, но вы утверждаете, что пьёте препарат диазепам, как вы выразились, «всю жизнь». Как такое возможно?

— Я состоял с детства на учёте у психолога и мне выписывали диазепам для купирования приступов агрессии, — пояснил Ботков, разглядывая потолок.

«Бинго! Вытащили то, что нам нужно», — подумал я.

— То есть, вы могли в состоянии аффекта причинить кому-либо физические повреждения?

— Нет. Только себе! Я никого не убивал! — закричал Ботков, вскочив со стула.

— Присядьте, всё хорошо, — попросил адвокат.

— В вашем доме также были найдены чёрные кожаные перчатки с белой меховой подкладкой с тёмно-бордовыми застиранными пятнами. Проведя экспертизу жидкости, мы выяснили, что это кровь, принадлежащая вашей дочери Ботковой Марии Александровне. Как она туда попала?

— Я просто р-р-ругался с дочерью. Она поцарапалась и задела мои перчатки, — напугано проговорил тот.

Ничего глупее не слышал. Хоть бы оправдание тщательнее продумал. Я продолжил:

— Для чего вы хранили их под ячейкой паркета?

Я знал, что иду по верной тропе и скоро выясню то, что нам необходимо.

— Не можете объяснить? Кровь пропитала всю внутреннюю меховую подкладку, и, судя по составу крови, она — артериальная. Я не думаю, что вы так сильно и случайно ударили дочь.

Тишина.

— Тело вашей дочери было найдено рядом со съемной квартирой, в которой она проживала, и ваш номер телефона был зафиксирован в радиусе пяти метров от места преступления. Забыли телефон в машине? — наседал я.

— Это провокационный вопрос, который содержит в себе неконструктивность. Мой клиент отказывается отвечать, — возразил совершенно растерянный адвокат.

— Я не убивал свою дочь, — сдавшись, отвечал Ботков.

— Машина вашей дочери унесла с собой все следы. Но одежда, обнаруженная два дня назад рыбаками в этом же водоёме в тёмном целлофановом пакете, соответствует вашему размеру, так же, как и обувь, испачканная кровью Марии. Не всё смывается.

Он был на пределе, оставалось лишь ещё чуть-чуть надавить.

— Ваша машина простояла рядом со съёмной квартирой трое суток после убийства Марии, она зафиксирована камерой. Можете объяснить, почему?

— Я оставил её в пользование дочери, — потирая лоб и не поднимая глаз, проговорил Ботков.

— Ваша дочь ездила на собственном автомобиле, и вы это знали. Камеры на заправках и неподалеку от вашего клуба зафиксировали, как вы выходили вместе с ней из белой KIA RIO, принадлежащей вашей дочери.

— Её машина была сломана на тот период, — выдумывал на ходу Ботков.

— Правда? Наши технические специалисты не нашли никаких поломок в автомобиле Марии, тем более, что девушка в этот день приехала в клуб на своей машине, это сказали ваши же охранники.

Он яростно перебирал бумаги, выложенные перед его лицом.

— Ваши отпечатки найдены в квартире Марии. Как они там оказались? — продолжал я.

Допрашиваемый по-прежнему молчал. А меня это слегка нервировало.

— Ваше молчание вам не помогает, только усугубляет ваше положение, — напомнил я.

— Хорошо, я вас понял.

Ботков слегка помялся, вытер лоб и начал рассказывать:

— В тот вечер я был в нашем клубе. Маша как обычно… работала, я следил за порядком и, к сожалению, выпивал.

«Ну наконец-то! Вытянул все-таки», — радостно подумал я.

— Во сколько это примерно было?

— Около 3 часов ночи. В клубе было много людей, но я знал, что за Машей нужен особый присмотр, — не поднимая глаз, говорил он.

— Почему? — уточнил я.

— Она пыталась сбежать вместе со своей подругой. Я не мог её потерять, понимаете?! Маша была одной из самых прибыльных девиц! — сказал он, стараясь вызвать во мне зависть.

— Вы сейчас признаёте свою вину в преступлениях по статьям № 241, 199 и 171? — спросил я.

— Да! Да… Но я не убийца, и не сумашедший! — крикнул Ботков.

Я снова усадил его на место, а адвокат гневно дышал, понимая, что портит себе историю ведения дел. Но меня интересовал лишь рассказ Боткова.

— Мария хотела от вас сбежать, и поэтому вы за ней наблюдали. Что же вы заметили в тот вечер? — не сходил с истории я.

— Где-то в полчетвертого к Машке подошёл мужчина, явно не мой клиент. В костюме, туфлях, с аккуратной бородой. Он ничего не выпил, никого не заказывал, а сразу подошёл к Маше. Они, конечно, пошептались и вроде даже обнимались, но мужик этот быстро отдал ей деньги, и через пару минут его авто уехало вместе с ней, — словно вновь проживая тот вечер, говорил он.

— Вы запомнили номер автомобиля, на котором они уехали?

— Нет, я же был пьян практически в дрова! — возмутился тот, — Но это была белая Mitsubishi.

— Вы уверены в марке машины? — я засомневался.

— Да, я всегда такую хотел, можете уточнить у моих амбалов на входе.

Я кивнул и записал это в ежедневник, а Ботков продолжил:

— Я хотел сесть в машину, чтобы поехать домой к этой дуре и забрать её обратно на работу, но моему напарнику Артёму приспичило уехать, и кто-то должен был остаться следить за порядком, ну и ещё он был против пьяных поездок и отговаривал меня. И мне пришлось… задержаться. Если бы я тогда не стал спорить и был трезв, то Маша была бы жива…

— Хотите сказать, что из-за алкоголя не справились с эмоциями? — решил ускорить рассказ я.

— Нет! Я приехал, а Маша уже была мертва! Я был пьян и не сразу понял это. Было темно, кровь была практически не видна на асфальте, да и алкоголь, вот я и наклонился к ней, — оправдывался он.

— Вас не смутило, что она лежала посреди дороги в другой одежде?

— Я же говорю, я был пьян! Я был не способен мыслить, пока… не увидел свои руки в крови.

— И что же вы сделали? — спросил я.

— Испугался! Да, я испугался, чёрт подери! От