Анна Данилова - Убийство в соль минор Страница 37

Горкина. Да мне, честно говоря, все равно было, кто она и откуда.

Травина. А вот ваша родная внучка, Евгения Борисовна, Валечка, до которой вам тоже никакого дела нет, как раз воспитывалась в детском доме, в том самом, где директором была ее родная бабушка. И знаете почему? Потому что сразу после родов, едва оправившись, Рита, заняв денег у квартирной хозяйки, а может, и украв, вернулась в родной город с младенцем на руках. Роды нигде не были зарегистрированы, и она подкинула девочку на ступени того самого детского дома, где работала ее мать, зная, что та сделает для ребенка все возможное. К сожалению, она даже записку не оставила, что девочка — ее родная внучка. И это просто чудо какое-то, что Елена Николаевна, словно чувствуя свою кровь, опекала ребенка до самой своей смерти.

Горкина. А почему Рита записку-то не оставила?

Травина. Предполагаю, что не хотела, чтобы мать знала о том, что сотворила ее сбежавшая дочь. А может, не хотела взваливать на ее плечи такую ответственность. Да кто ее теперь знает, она же погибла. Скажите, Евгения Борисовна, что было потом. Федор рассказывал вам о том, как сложилась судьба Риты? Что с ней было после того, как ей все-таки удалось присвоить себе дом и продать его?

Горкина. Да, говорил. Он рассказал, что Соленая эта, директриса, якобы завещала свой дом, имущество и деньги одной своей воспитаннице. Ну, теперь-то ясно, кому. И что же это получается? Рита увела из-под носа своей дочери родительский дом? Говорю же, тварь! Можно мне чаю горячего? Что-то холодно стало. Мила!

Лиза поставила на паузу диктофон.

— Ее сестра, Мила, сейчас у Горкиных дома, помогает с похоронами. Я с ней тоже потом беседовала. Кстати говоря, нормальная женщина, адекватная, все трезво оценивает и считает, что ее племянник совершил преступление. И одновременно сильно горюет по нему. Но это я так, к слову. Слушаем дальше.

Травина. Она продала дом и?..

Горкина. Насколько я понимаю, ей деньги были нужны для того, чтобы отправиться во Францию, где ее дожидалась какая-то подруга, работающая там, в Провансе, на цветочных плантациях. В Москве есть фирма, с которой заключаешь контракт на работу и едешь. Она так и сделала. И потом долгое время не объявлялась. И вот совсем недавно появилась. Вернее, Федя думал, что она вернулась. Он был на каком-то мероприятии, в ресторане, и вдруг увидел ее, Риту. Подошел к ней, поздоровался. Честно говоря, думаю, что он тогда был не совсем трезв, иначе ни за что бы к ней не подошел. Зачем? Но она вела себя как-то странно, словно не узнавала его. А потом он мне сказал, что это была не она, что он спутал ее, что это была жена какого-то пианиста. Думаю, что это была все-таки она, просто он не захотел меня расстраивать.

Травина. Федор звонил Рите во Францию, у нас есть распечатка его звонков. Это было за несколько дней до ее убийства. Что вы об этом знаете?

Горкина (после долгой паузы). Хорошо. Я вам расскажу. Да, он звонил ей, потому что знал, что она собирается в Россию, сюда, в С. Что у нее нарисовались здесь какие-то дела. Понимаете… Федя… У него была одна идея, он планировал открыть небольшое издательство и под это собирался взять кредит в банке. Но вы сами знаете, как тяжело возвращать эти кредиты, да и идея, по моему мнению, так себе. Я его отговаривала, убеждала его, что в стране кризис, что никто не станет покупать книги, к тому же их себестоимость будет невероятно высокой. Он же говорил, что я ничего не понимаю, что издательство — это просто способ отмывания денег, что у него есть друзья, которые с его помощью будут решать какие-то свои проблемы. Ладно, это не мое дело.

Травина. Я помогу вам. Федор решил занять денег у Риты, так?

Горкина. Да, он так и сказал — занять. Но я сразу все поняла. Я отговаривала его, просила не связываться с этой Ритой, говорила, что у него ничего не выйдет…

Травина. Каким образом он хотел шантажировать Риту?

Горкина. Понимаете, я-то думала, что речь пойдет о ребенке, о том, что в случае, если Рита не даст ему денег, он расскажет всю эту историю ее мужу, Коблеру. Я не сказала, она же вышла замуж за парфюмера, стала богатой. Вот дрянь!

Травина. Он серьезно планировал ее шантажировать этой историей?

Горкина. Вроде бы да. Но, знаете, я не верила в эту затею, а потому не особенно-то и волновалась.

Травина. И что было потом?

Горкина. Она приехала, вернее, прилетела в С. Поселилась в гостинице, да только Федя никак не мог с ней встретиться.

Травина. А что за дела у нее были в С.?

Горкина. Понятия не имею. Но уверена, что это никак не связано с Федей. Думаю, она просто хотела встретиться со своими родственниками. Хотя откуда мне знать?

Травина. Федор встретился с ней, так?

Горкина. Да, он рассказал мне, что караулил ее возле гостиницы, что никак не мог поймать, а потом совершенно случайно встретил на улице и назначил ей встречу этим же вечером в ресторане. Пришел туда, они поужинали, он начал говорить про деньги. А потом произошло что-то уж совсем странное. Она сказала, что даст ему денег вроде бы, и отправилась в гостиницу, попросив, чтобы он подошел туда позже. Она вроде как замужем, а потому не надо, чтобы видели, как они вместе выходят из ресторана. Ну, она ушла, а он остался. Потом, спустя какое-то время, и он встал, направился к выходу и в дверях столкнулся… снова с Ритой. Да только… Не знаю даже, как и сказать. Произошла снова путаница.

Травина. Я вам расскажу. Он ужинал не с Ритой, а со своей дочерью — Валентиной Соленой, которая очень сильно похожа на свою мать.

Лиза поставила на паузу диктофон.

— Вы не представляете себе, что с ней стало. Она просто онемела. Сидела какое-то время ни жива ни мертва. Как окаменела. Сестра принесла ей сердечные капли, после чего мы продолжили разговор.

Горкина. Что же это получается… Он назначил встречу дочери? Но она же… Сколько ей лет?

Травина. Двадцать четыре года.

Горкина. Двадцать четыре! Да, как время пролетело! И она, говорите, сильно похожа на свою мать? Получается, что он стал просить у нее деньги? Но как она оказалась в ресторане именно в тот вечер?

Травина. Так это же он ее, а не Риту, встретил на улице и пригласил в ресторан. А до этого он звонил Рите и назначал встречу там же. Вот и получилось, что он назначил встречу и Рите, и своей дочери в ресторане «Туман». Да только Рита опоздала, и он ужинал с Валентиной.

Горкина. Неужели они так похожи?

Травина. Да, невероятно похожи.

Горкина. И что Валентина? Она знает, что Федя был ее отцом?

Травина. Если вы захотите задать ей этот или другие вопросы, то сможете сами с ней встретиться. Меня же интересует другое, самое важное, что и привело меня к вам: что связывало Федора и Риту, что послужило мотивом для убийства обоих? Кто тот человек, который пожелал им смерти? За что? Вам что-нибудь об этом известно? Евгения Борисовна, если вы что-нибудь знаете, расскажите нам. Даже если Федор и просил вас молчать, теперь, когда нет в живых ни его, ни Риты, вы имеете полное право открыть нам все.

Горкина. Но я ничего такого не знаю! Если бы что-то было, разве я не помогла бы следствию? Думаете, я не хочу найти убийцу своего единственного сына? Постойте… А эта хозяйка… Быть может, след тянется к ней? Может, это она решила отомстить им за то, что Рита украла у нее что-то? Или что-то, связанное с рождением ребенка? А может, детей было двое?

Лиза выключила диктофон.

— Она насмотрелась мелодрам и потом какое-то время строила свои версии мотива убийства. Я едва сдерживалась, чтобы не положить конец всему этому. К тому же она стала меня явно раздражать. Представляете, она так до конца и не осознала, что у нее есть внучка, и даже не попросила у меня ваши координаты, Валентина. И вот, когда я собиралась уже закончить разговор, она вдруг вспомнила кое-что, показавшееся мне довольно интересным.

Горкина. Не знаю, может, это важно. Сразу же после того, как Федор вернулся из Москвы, перед тем как мы с ним уехали на море, он как-то раз подошел ко мне и сказал: «Мама, если меня будет спрашивать кто-то по фамилии Хлуднев или кто-то со станции Анисовая, скажи, что меня нет, что я умер».

13. Сергей

В тот вечер в доме было как-то особенно холодно, и Ерема, несмотря на наличие парового котла, от которого мягкое тепло разливалось по всем радиаторам в доме, затопил камин в гостиной. День выдался таким насыщенным, тяжелым и долгим, что мы боялись за Валю. Слишком уж много навалилось на нее.

Мы с Валей расположились на диване перед камином, Ерема — в кресле, рядом. Мы смотрели на огонь, и каждый, я так думаю, прокручивал в своей памяти все то, что нам пришлось услышать, узнать.