Ирина Градова - Инородное тело Страница 38

– То есть можно утверждать, что абсент безопасен?

– Все зависит от того, в каких количествах его употреблять, – это раз. И самое главное – как он приготовлен. Дело в том, что многие абсенты мало того, что не дистиллированы, но и процесс их «настаивания» весьма специфичен – полынь, например, вместо спирта вымачивают в воде и потом добавляют получившийся настой к спирту. В результате этого в раствор попадает не туйон, а то, от чего при классическом способе приготовления всегда старались избавляться перегонкой, – гликозиды, ответственные за сильнейшую горечь полыни. Остальные же эфирные масла просто растворяются в спирте отдельно, а не перегоняются вместе с исходной настойкой, а все потому, что так намного дешевле, чем настаивать все травы вместе, а потом еще перегонять спиртовую настойку, тратя лишнюю электроэнергию…

Леонид вновь умолк, погрузившись в размышления. Вике стало интересно, почему разговор об абсенте ввел патолога в такой ступор, и она спросила его об этом.

– Понимаешь, – как бы нехотя сказал Леонид, – я тут все над делом Карпухина размышляю… Ты ведь в курсе, чем он занимается?

Вика кивнула.

– Так вот, я изучаю отчеты по трупам, которых, как полагают, «поставили» нам эти якобы вурдалаки, и пытаюсь обнаружить хоть какое-то сходство.

– За исключением самого способа убийства? – удивилась Вика. – А разве его одного не достаточно?

– У меня создается впечатление, что жертвы должны быть как-то связаны между собой, что на них «охотятся» не просто так.

– Это как же, интересно, бомжи могут быть связаны с представителями «золотой молодежи»?

– В том-то и дело, что бомжи – это, судя по всему, одна история, а молодые ребята – другая. Однако связь между бомжами, кажется, все-таки обнаружилась: у всех у них были редкие группы крови. Честно говоря, не представляю, что это дает Карпухину, но он, по-моему, страшно обрадовался моим выводам. А вот молодежь… Тут все иначе. Дело в том, что в крови последнего из погибших на данный момент, некоего Щукина, обнаружены мескалин и гликозиды.

– Это ведь галлюциноген, да? – вставила Вика.

– Да. А в крови еще одного, Киреева, я тоже нашел следы гликозидов, но тогда не сумел сложить два и два – просто не понял, как они туда попали. Признаться, я не обратил на это особого внимания, так как количество их было небольшим и они никак не могли ни на что повлиять – тем более что причина смерти была совершенно очевидна и так. Теперь, после разговора с тобой, я задумываюсь над тем, что, возможно, парнишки перед смертью употребляли абсент. Звучит странно, конечно, но…

– Мескалин, туйон, абсент – что вообще происходит в этом городе, а?! – воскликнула Вика.

– Каждый волен развлекаться как пожелает, – пожал плечами Кадреску. – До тех пор, пока не начинают умирать люди, конечно.

* * *

– Значит, это и есть наша «телезвезда»? – со вздохом произнес Карпухин, разглядывая труп на прозекторском столе. Он и в самом деле представлял собою плачевное зрелище – и при жизни Антон Нагорнов никогда не выглядел хорошо, а уж теперь-то… – Причина смерти? – спросил он у патологоанатома.

– На первый взгляд – та же, что и у остальных, – ответил тот. – На затылке есть большая гематома, а вот тут, у основания шеи, – все тот же след от укуса.

– Сколько крови он потерял?

– Где-то литра два – два с половиной… А правда, что все говорят? – неожиданно приблизившись к майору, чуть ли не шепотом поинтересовался патологоанатом. Артем его не знал. Он получил информацию о том, что в один из моргов доставлен «клиент» с симптомами, схожими с теми, что и у всех жертв, проходивших по его делу.

– А что все говорят?

– Да то, что в городе настоящие вампиры объявились, на людей нападают – особенно на тех, кто поздно ночью по улицам бродит!

– Правда, – кивнул Артем. – А на Дворцовой площади после двенадцати ведьмы шабаш устраивают, костры жгут, а к утру все за собой прибирают, чтобы туристов не распугивать… А тельце это я у вас забираю, уж не обессудьте!

* * *

– А почему, собственно, вас интересует Илья Прокофьев? – подозрительно посмотрела на меня начальник лаборатории Агафонова.

– Дело в том, что я со всеми лаборантами разговариваю – пытаюсь выяснить, кто из них осуществлял забор крови у донора Яикбаева. Странное дело: этот Яикбаев – просто фантом какой-то, никто его не видел, а между тем кровь он сдавал аж трижды!

– А по журналу регистрации доноров что получается?

– В том-то и дело, что там путаница какая-то…

– Ну да, и все потому, что говоришь им, говоришь!.. – раздраженно перебила Агафонова.

– Вы о чем?

– Да сменами они меняются постоянно, оттого и в журнале путаница! А за всеми же не уследишь – сами понимаете, хозяйство у нас большое. Значит, вы со всеми остальными уже переговорили?

– Почти, кроме тех, кого в городе нет, а таких всего двое. Так что один Илья и остался.

– Знаете, Илья Прокофьев – отличный работник, – заметила Агафонова. – Он, пожалуй, проводит тут больше времени, чем все остальные, вместе взятые, да еще успевает «передвижником» подрабатывать!

– «Передвижником»?

– Ну, в городе существует ПСМ, передвижная станция медобследования…

– Неужели?! Впервые слышу!

– Понимаете, это – благотворительный проект, осуществляемый на деньги частных спонсоров.

– И чем же – и кем – занимается эта… станция?

– В основном бездомными и малоимущими, у которых нет денег на визиты в платные клиники.

– А поконкретнее?

– Они проводят экспресс-обследование, делают рентген – вы ведь понимаете, как опасен туберкулез, а бездомные являются его основными переносчиками.

– Да-да, конечно, – закивала я.

– Ну вот, значит, рентген, первичная обработка ран, потому что бомжи частенько попадают в переделки; анализы у них берут на венерические заболевания… Короче, помогают как могут.

– И Илья как раз работает на этой ПСМ? – уточнила я.

– Да. Он вообще за любую работу берется – очень трудолюбивый парень!

– А ему что, очень деньги нужны?

– Да. У Ильи, кажется, брат сильно болеет, потому и в деньгах они нуждаются.

– А что, на ПСМ хорошо платят?

– Да нет, проект-то благотворительный, едва-едва хватает на бензин, аппаратуру и лекарства. Но какой-никакой, а все же приработок, верно? Скажите, а это правда, что Яикбаев кого-то заразил своей кровью? – внезапно сменила тему Агафонова. – У нас тут все на ушах стоят после того, как по телевизору показали репортаж о пациентке с гепатитом С…

– Похоже, правда, – подтвердила я.

– Не представляю, как такое могло произойти – мы же все тщательно проверяем! – сокрушенно покачала головой заведующая лабораторией.

– У вас случались пропажи препаратов крови? – в свою очередь, спросила я.

– Кто вам сказал?!

Выражение лица Агафоновой мгновенно изменилось, из огорченного и печального вновь став подозрительным.

– Неважно, – уклончиво ответила я. – Судя по вашей реакции, это правда?

– Ну, было… пару раз. Только все это давно случилось!

– Когда?

– Примерно год назад, может, месяцев восемь…

– И много пропало крови?

– Да нет, понемногу, в каждом случае.

– Значит, больше, чем пара раз? – слегка нажала я на нее.

– Несколько раз – так будет точнее, – отвела глаза Агафонова.

– Пропадали редкие группы?

– Редкие? С чего вы взяли? Нет, самые обычные, да и то не очень много – миллилитров по двести-триста всего.

– А потом, значит, воровство прекратилось?

– Совершенно верно.

– И вы не пытались выяснить, кто воровал кровь?

– Да нет, узнали мы все – разве вам не сказали? – развела руками заведующая.

– Нет, ваши подчиненные как-то умолчали об этом важном факте!

– Что ж… Это был неприятный инцидент, но все раскрылось, и виновный понес наказание.

– Что с ним случилось?

– С ней. Пришлось ее уволить.

– Могу я получить информацию об этой вашей бывшей работнице?

– Зачем? Дело-то уже быльем поросло!

– Поросло – не поросло, а поговорить с ней я просто обязана. Так что, дадите мне ее телефончик? А также – заодно – скажите: как мне встретиться с Ильей Прокофьевым?

* * *

Айфон Регины Симаковой представлял собою настоящий лабиринт: в его адресной книге не было ни одного «нормального» имени, одни «Рыбоньки», «Куколки», «Ясики» и тому подобное. Артем с ходу смог расшифровать только «Предков». Однако более всего майора заинтересовал гражданин под кодовым именем «Пупсик». Начальство требовало результатов по делу Симаковой. Интересно, что по вампирскому делу Карпухина не слишком донимали, несмотря на шумиху, поднятую СМИ вокруг вурдалаков града Питера, зато расследование гибели дочери депутата, возможного кандидата в губернаторы, занимало и начальство, и не на шутку. Что-то подсказывало Артему, что Регина не вписывается в общую картину дела о вампирах. Да, из нее выкачали кровь, как и из остальных, однако умерла она не на улице, а в помещении. И теперь уже не осталось ни малейших сомнений, в каком именно – в номере отеля «Сапфир». Возможно, пришла пора поговорить по душам с господином Зуевым – не он ли тот самый «Пупсик» из списка Регины? С другой стороны, Артем никак не мог взять в толк, зачем бы пластическому хирургу понадобилось убивать клиентку, которая в буквальном смысле слова несла золотые яйца: ведь в ближайшие тридцать лет эта девушка, начавшая «работать над собой» в столь юном возрасте, принесла бы ему огромный доход? Майор выяснил, что доктор не женат, значит, даже в том случае, если бы предполагаемая связь Регины с Зуевым стала достоянием общественности, его репутация не пострадала бы. Тогда какая же причина могла побудить Зуева убить дочь депутата?