Анна Данилова - Бронзовое облако Страница 38

Но смерть Кропоткиной Евгении Борисовны не зарегистрирована ни в одном из загсов города Москвы. Где она? Что с ней? И куда исчез ее неожиданно вернувшийся из затянувшейся командировки муж – Герман?

Слава поехал к Северцевым. Было поздно, он устал и был голоден. Но чувствовал себя отчего-то счастливым.

26

Женя

В одно тихое январское утро, проснувшись, Женя вдруг поняла, что вся жизнь ее, начиная со дня отъезда Германа, была всего лишь сном. Дурным, тревожным и опасным, причем опасным не столько даже для нее, сколько для маленького Александра. Склонившись над кроваткой и разглядывая спящего малыша, она спросила себя: как так могло случиться, что она не дождалась Германа? Почему не поверила своей интуиции и решила, что он умер? Только лишь потому, что силы ее кончились, а рядом не оказалось человека, который помог бы ей продлить ожидание? И почему, даже когда она поняла, что ждет ребенка, вместо того чтобы испытать к своему пропавшему мужу теплые чувства, она возненавидела его? И решила, что это именно он виновен во всех ее несчастьях? Разве ни она сама виновата в том, что так быстро раскисла и впустила в дом Ирину Васильеву? Что позволила ей с ее любовником Тарасом хозяйничать у нее? А потом эта дурацкая история с деньгами, которые она одолжила Биму… Кто ее об этом просил? Разве сам Бим знал, что у нее есть деньги? Он-то как раз вел себя естественно, молча переживал обрушившийся на него чужой долг, в то время как она, поддавшись чувству и представив себя на его месте, предложила ему эти двести тысяч – разве это естественно? Понятное дело, что он в данной ситуации не мог не согласиться и не принять деньги. Он – нормальный, в отличие от нее, человек. Он принял ее помощь и в душе был ей благодарен за столь широкий жест. Но кто сказал, что он может вот так скоро вернуть ей эти деньги? У него скромная фирма, и он трудится с утра до ночи, чтобы прокормить свою семью. Так почему же она решила, что он кинул ее, что не собирается отдавать долг? Лишь потому, что нервы ее были на пределе и она в каждом теперь видела хищника, выбравшего своей жертвой слабоумную вдову? А Лариса? Как Женя могла согласиться на то, чтобы соседка, никакой, кстати, не литератор, а так, скучающая девица с высоким самомнением, копалась в ее личной жизни? Как она могла запустить ее со своими блокнотами и диктофонами в свою частную жизнь, в свою душу, в дневник наконец? Неужели за всем этим стояло желание отомстить Герману за его исчезновение? За то, что он, живой, пусть и больной, не дал о себе знать, не позвонил ей? Не написал, не нашел возможности каким-то образом передать ей, что он жив… Но что, если он действительно не мог этого сделать? Маша говорила, что он подхватил какой-то вирус и был отрезан от внешнего мира, что от него, заразного, не могли взять ни записку, ничего… Возможно, что тот госпиталь, где он находился, вовсе и не госпиталь, а так, убогий медицинский пункт в джунглях или в пустыне… А она, его жена, вместо того чтобы обрадоваться возвращению мужа и воспрянуть духом, решила устроить весь этот спектакль с новогодним балом, чтобы продемонстрировать ему свою обиду и дать ему возможность отомстить за нее? Она хотела, чтобы он сделал для нее хотя бы что-нибудь, что могло бы возвысить его в ее глазах, чтобы она поняла, что он любит ее, что ради нее он готов на все… На что конкретно? Ну, предположим, он понял, зачем она собрала всех этих людей, только идиот может не понять, прочтя книгу Закревской, кто эти люди и зачем они оказались в Прокундине, в усадьбе… Да, он увидел их, и что дальше? Сколько раз Маша задавала ей этот вопрос, Маша искренне переживала за последствия этой встречи… А вот Лариса никогда не задавала лишних вопросов, она просто отрабатывала свои деньги, нисколько не переживая о последствиях. Ей было важно, чтобы книга вышла, и все. Женя понимала, что те деньги, что она дала Ларисе, далеко не все пошли на само издание книги, что часть Лариса оставила себе в качестве гонорара, а это немало… И вот теперь она считала своим долгом исполнять любые желания своего спонсора, лишь бы расплатиться с ней, с Женей, сполна. Совершенно бесчувственный человек. Интересно, а как бы она себя повела, если бы у Жени не было денег? Помогала бы она своей соседке, видя, что с ней творится? Хотя многого бы не произошло, не будь у нее этих проклятых денег… да и квартиры бы такой у нее не было, ничего не было, да и Герман бы не пропал…

Ото всех этих мыслей у Жени закружилась голова. Сколько раз она представляла себе этот бал в Прокундине… Вот съехались гости. Поначалу никто ничего не понял, поскольку только Васильева, Бим и Сема знакомы друг с другом, остальные вроде бы случайные люди. И что дальше? Сначала Женя планировала неожиданно появиться в усадьбе, занять место манекена за роялем. Чтобы у них случился шок, чтобы те, кто успел прочесть книгу, ахнули, испугались: вот, мол, а она, оказывается, живая… И вот тогда она произнесет свою обвинительную речь. Сколько раз Маша ее спрашивала – зачем этот манекен, говорила, что никто ничего не поймет, что Герман может только насторожиться, если узнает ее платье… Но Женя была упряма, она так и видела эту сцену: ее неожиданное появление перед «гостями» и слова, острые, как иглы, которые вонзаются в их сознание… Вот, я жива, и я пришла, чтобы рассказать своему мужу, что вы все могли сделать со мной… Чего она ожидала от Германа? Безусловно, ее появление и те слова, что она скажет, объясняя присутствие этих людей на балу, произведет на него впечатление. Но будет ли ему дело до всех этих помеченных ложью или даже криминалом людей, когда он увидит свою жену живой?.. Да он просто кинется к ней, обнимет ее… Вот и Маша так считала. Но машина мести была уже запущена, она знала, что бал состоится, что Лариса тщательно подготовилась, разослала всем приглашения, закупила продукты, приручила Германа… Они все, все должны собраться! Лариса сказала, что нашла такие слова, которые убедили абсолютно всех приглашенных в необходимости встретить Новый год именно здесь, в усадьбе…

– Я не поеду туда, у Саши температура, – сказала она Ларисе чистую правду по телефону буквально за несколько часов до назначенного времени. – Пусть все идет, как идет…

– Тогда, может, убрать этот манекен? Какой в нем смысл? – Это был единственный раз, когда Лариса попыталась вникнуть в происходящее.

– Нет, оставь… Я так хочу.

– Как скажешь.

Еще через некоторое время Лариса позвонила и сказала, что приехали все. Разодетые в пух и прах, ожидающие от вечера праздника, шампанского, как и положено на презентации…

И все. Больше с Ларисой она не разговаривала. Ее телефон молчал. Женя и понятия не имела, что происходит там, в усадьбе… Температура у Сашеньки понизилась, он крепко спал, часы пробили полночь, а Женя терялась в догадках – как все прошло, как вел себя Герман, не разбежались ли гости?.. На Москву и Подмосковье, а значит, и на Прокундино, обрушился снег, лавина, по телевизору говорили о стихийном бедствии, все дороги заметены снегом, и прогноз на ближайшие сутки неутешительный… Вот пусть их всех там и занесет снегом, пусть остаются там, в усадьбе, пусть думают о том, что произошло, пусть вспомнят, как обошлись с ней, и пусть Герман делает выводы, пусть действует…

Время тянулось долго. Женя уже устала звонить Ларисе – ее телефон не отвечал. Прошли сутки, потом еще… Она беспрестанно звонила Маше, но и Маша ничего не знала, хотя сказала, что в Прокудино поехал Сергей. Это была ее инициатива. Маша волновалась, ее мучили нехорошие предчувствия, и она сама отправила мужа в усадьбу. «Ты рассказала ему?» – «Прости меня, но все зашло слишком далеко». Женя, немного ошарашенная таким ходом дела, даже обрадовалась, что среди всех тех, кого она теперь считала своими врагами, окажется человек нейтральный, который, возможно, и расскажет потом обо всем, что произошло в усадьбе в новогоднюю ночь. Да и вообще, теперь это уже не имело никакого значения. И на Машу она не злилась. Главное, что все они собрались.

Соседка принесла молоко. Сказала, что едва добралась до калитки – все село замело снегом. Женя сварила кашу и позавтракала. Положила Сашу рядом с собой на кровать и лежала, уставившись в экран телевизора, глядя невидящими глазами на прыгающих и поющих, нарядно, по-новогоднему одетых человечков… Ей стало страшно. Казалось, что она потеряла Германа во второй раз, и теперь уже навсегда… Как она объяснит ему при встрече, которая все равно рано или поздно состоится, зачем ей было устраивать этот бал? Почему она просто не обрадовалась его приезду, не отдалась во власть чувств, а бросилась в пропасть мести? Почему не встретила мужа дома, хотя знала о его предстоящем приезде? Почему решила скрыть от него, что у него родился сын? Как могло случиться, что она решила подвергнуть его таким испытаниям? И это после того, как ему удалось чудом выжить и вернуться в Москву? Она сошла с ума? Вероятнее всего…