Анна Данилова - Бронзовое облако Страница 39

Ее всю колотило. Даже под двумя одеялами. А ведь в доме было хорошо натоплено.

Спустя долгое время, счет которому она давно уже потеряла, ей позвонила Маша.

– Женя, если я смогу до тебя добраться, то жди меня через полчаса… Я сейчас на трассе. Дорогу расчистили…

– У нас тоже расчистили! – заорала она в трубку, все еще не веря, что о ней, о безумной, вспомнили, позвонили. Что ее еще не бросили. – Приезжай!

Она кинулась в кухню, поставила чайник, достала из холодильника суп и котлеты, как если бы была уверена, что Маша голодна. Она металась по дому, высматривая в окнах машину Маши. В селе было тихо, но ей казалось, что со всех сторон к дому подъезжают машины: в голове ее рождались звуки невидимых моторов…

Когда же в белизне занесенной снегом деревни появилась красная машина Маши, силы у нее кончились. Женя села на стул и заплакала.

Маша вошла и остановилась на пороге кухни. Лицо ее было бледным и растерянным.

– Ты хотела, чтобы Герман отомстил за тебя? – спросила она глухим голосом и, как показалось Жене, с какой-то жалостью, сквозь которую прорывались истеричные нотки. – Вот он и отомстил!

– Что ты знаешь? Ты была там? Ну же, говори!

– Женя, там, в усадьбе, семь трупов… – Глаза Маши моментально наполнились слезами. – Точнее, теперь уже шесть, один исчез… Ты понимаешь?

– Что-о-о?!

– Твой Герман жив, но говорит, что никого не убивал… Он не видел убийцу…

И она, упав на грудь Жени, принялась сбивчиво рассказывать…

– Нет, нет, я все равно ничего не понимаю… Герман не мог убить… – твердила Женя, кусая указательный палец, словно желая прокусить его до крови, чтобы наконец очнуться, прийти в себя.

– Но разве не этого ты хотела?

– Да нет же! Совсем не этого! Я просто хотела, чтобы он понял, как же мне было плохо…

– Вероятно, он понял все по-своему…

– Где он?

– Думаю, они уже дошли до трассы и поджидают меня, но я не могла не заехать к тебе и не рассказать обо всем… Я отвезу их сейчас домой, не знаю, когда смогу вернуться к тебе… Все, что я тебе сейчас рассказала, – я знаю со слов Сергея. Пока я ехала к тебе, подумала, что Германа могут искать, как и тебя… Ведь убита Лариса, автор книги о тебе. Книга заканчивается, как ты и хотела, твоей смертью или, во всяком случае, намеком на нее… Поэтому убийство в усадьбе, где собрались все те, кто по сюжету был причастен к смерти героини, будет воспринято как месть, понимаешь?

– Понимаю, – проговорила Женя онемевшими губами. – Но он не мог… Я все равно никогда не поверю, что это он… Тем более что убита, как ты говоришь, Лариса. Но она-то не должна была стать жертвой… Зачем ее-то было убивать?

– Я больше ничего, кроме того, что рассказала тебе, не знаю, – пожала плечами Маша.

– Ты права, Германа будут искать, как и меня… И что же делать? Его нельзя везти в Москву…

– Хочешь, чтобы я привезла его сюда? Сергей как-то странно сказал, что у него не все в порядке с памятью или что это было временное его состояние. Я так поняла, что он говорил со мной в присутствии Германа, а потому многое мне пришлось домыслить самой. Думаю, что с ним не все в порядке… Ты не боишься встретиться с ним?

– Я уже ничего не боюсь… Я виновата во всем и теперь не знаю, что будет со мной, со всеми нами, с нашей семьей дальше… Я не хотела этих убийств… Больше того, я даже пожалела, что устроила все это… Со мной в последнее время творится что-то непонятное…

– Давай уже, приходи в себя, Женечка. Решай – везти к тебе Германа или нет? Но только если его ищут, то непременно придут к нам. Я в этом уверена.

– Я понимаю тебя, если придут к вам искать Германа, то, если его найдут, арестуют и Сергея… Нет, этого нельзя допустить, вы-то здесь вообще ни при чем! Вези его сюда. Ничего не говори, просто вези, и все. В крайнем случае скажешь, что здесь, в Прокундине, он сможет пожить какое-то время в безопасности. Маша, что я наделала?

– Тогда я поехала. Сиди и жди. Не вздумай еще что-нибудь выкинуть. Герман – твой муж. И ты не должна его бояться. Про Сашеньку говорить?

– Нет, нет… – вдруг очнулась Женя. – Не надо. Пусть он узнает об этом в последнюю очередь…

Маша поцеловала Женю и решительно направилась к двери. Женя смотрела ей в спину и чувствовала, как с каждым ее шагом ей становится все холоднее и холоднее. Когда же за Машей захлопнулась дверь, она снова вернулась в спальню, забралась под одеяла и замерла там, чувствуя, как леденеют ноги, спина…

27

Герман

Они сидели в машине. Маша налила из термоса горячий кофе в пластиковые стаканчики, достала пакет с бутербродами и блок с сигаретами. Герман машинально взял у нее бутерброд, стаканчик и теперь сидел, тупо уставясь в окно, за которым томились под снегом тяжелые ветви елей, и пытался понять все то, что только что услышал от Маши. Сергей тоже молчал, и по его виду Герман понял, что и он тоже ничего не знал и, говоря там, в усадьбе, о смерти Жени, не морочил ему голову, а искренне верил в то, что ее нет в живых. Получалось, что молчала лишь Маша. Что она скрыла даже от мужа тайну Жени, но, будучи посвященной в нее, предприняла все возможное, чтобы предотвратить трагедию. Хотя, если разобраться, откуда ей было знать, что там произойдет такое… Да и вообще, разве можно психически здоровому человеку предугадать нечто подобное? Ею двигала интуиция и в то же самое время желание помочь подруге. Герман чувствовал, что все они сейчас думают об одном и том же: кто же убил этих людей? И, главное, за что? И еще: куда исчез труп Васильевой?

– Это нереально, – вдруг подала голос Маша и закурила. – Вы не могли не понять, что она жива.

Она говорила о Васильевой. Вероятно, исчезновение трупа бывшей Жениной подруги потрясло ее больше всего.

– Мы думали, что она тоже мертва, – вяло ответил ей Герман. Он уже устал думать об этом. Сейчас ему предстояло встретиться со своей женой. Как она примет его? Что скажет? И вообще, как она выглядит, что с ней стало? Неужели и она, оторвавшись от него, потерялась в этой жизни, запуталась в мыслях и чувствах и теперь не знает, что ей делать, как объяснить свои поступки? И нужно ли теперь, когда все кончено, их анализировать, чтобы понять мотив? Разве не понятно, что с ней стало? Нет, она не повредилась рассудком, но в отсутствие его зажила своей, не всем понятной жизнью… И разве ее можно за это осуждать?

Он не понимал, зачем они остановились на обочине, на половине пути между поворотом в усадьбу и Прокундино. Так хотела Маша. Возможно, ей надо было до конца выговориться и попытаться настроить Германа на встречу с женой. Вероятно, она права. Она – самая здоровая и не травмированная из них всех. Она не жила три дня в усадьбе с мертвецами. Не она и устраивала этот кровавый бал.

– За сигареты спасибо, – проговорил устало Сергей. – Ладно, поехали. Я и сам хочу увидеть Женьку. Не знаю, что творится у нее в голове, но мне ее ужасно жаль… Бедная девчонка, как же ей досталось…

Маша сложила пустые стаканчики и грязные салфетки в пакет, посидела с минуту неподвижно, как человек, сомневающийся в своих действиях, затем вздохнула как-то тяжело и завела мотор…

– Ладно, поехали… Только обещай мне, Герман, что будешь терпим к ней, что ни на минуту не забудешь, что перед тобой – женщина, на долю которой выпало слишком много испытаний и которая, к несчастью, приняла слишком близко к сердцу вашу разлуку… Я уж не знаю, чем вы там занимаетесь, алмазами ли, наркотиками, это не мое дело, но вы – оба – допустили ошибку, не доверившись нам, своим женам. Надо ли вам объяснять, что психика у всех разная, кто-то, вроде меня, воспринимал командировки мужа более стойко, но, к счастью, Сергей не исчезал на полгода… А вот Женя не выдержала, сломалась. Ты, Герман, не должен был запирать ее дома и ограничивать ее общение с другими людьми, и тем более со мной, с женой твоего друга. Она нигде не работала, ничем не занималась, не увлекалась, она полностью погрузилась в ожидание твоего возвращения… И что получилось? Исчез ты – пропала и она.

– Мы можем много сейчас говорить, рассуждать, но меня интересует одно: чего она от меня хотела, зачем пригласила этих людей? И вообще – не заказала ли она профессионального убийцу? Слишком уж все это смахивает на работу киллера…

– Думаю, она сама тебе обо всем расскажет… Ладно, поехали…

В конце центральной улицы Прокундина, небольшого села, тихого и заснеженного, показался небольшой, красного кирпича дом, из трубы которого вился дым. Палисадник, огороженный зеленой металлической решеткой, представлял собой пухлую белую перину с торчащими из нее верхушками вишневых деревьев. Сквозь стекло окон белели кружевные занавески. Герман подумал, что и с ним в последнее время не все в порядке. Виной тому то ли разлука с женой, которую он тоже перенес нелегко, то ли вирус, то ли пережитый им в усадьбе кошмар, то ли известие о смерти Женьки… Хотя, помимо всех этих трагических событий, он никогда не забывал и о том, что ждет его и Северцева в случае, если служба, на которую они работают, узнает о том, что они позволили себе в Африке… Польстились на большие деньги и продали ценную информацию, касающуюся людей, работающих на Россию – в Конго, Анголе, Сьерра-Леоне, – но не остановились на этом и нашли в Москве людей, которые продали человеку из Йоханнесбурга крупную партию оружия…